Ричард Лаймон - Луна-парк

– Здесь намного лучше, – сказала Робин.

– У нас неплохой городок. По большому счету. Здесь полно мест, куда можно пойти.

– А центр вообще роскошный.

– Сюда съезжаются художники и поэты. И богачи, ценящие здешнюю атмосферу. – Он взглянул на Робин. – Ты ведь поэт.

– Немного не такой, как все.

– Да, в твоих песнях есть смысл. Во всяком случае, в тех, что мне довелось услышать. Вообще это очень хорошее место для всех… творческих людей. Много книжных магазинов, университет, полно кафе – сиди себе целыми днями и пиши. Ну и Фанленд, конечно. Да, я бываю в нем слишком часто, но мне очень нравится это место. Оно одновременно какое-то дикое и живописное. И злачное.

– Тебе нравятся злачные места, да?

– Такие, как это – да. Но в Болета-Бэй есть много чего еще, нельзя судить о нем по паре досадных случаев на променаде.

– Ты заодно с торгово-промышленной палатой?

– Я просто хочу сказать, что Фанленд – это не лицо нашего городка. Сам город отнюдь не такой… больной. Здесь много хороших мест.

– Ты говоришь это для того, чтобы я не спешила уехать?

– Да.

Робин почувствовала, как внизу живота разливается тепло. Она сжала руку своего спутника.

– Ты направляешься куда-то конкретно? – спросил Нейт. – Ну, я про Голливуд или что-нибудь в этом роде…

Она засмеялась:

– Нет, я просто бродячая музыкантша.

Робин-невеличка.

На сей раз эхо Поппинсакова голоса прозвучало слабее. Наверное, вместе с Нейтом ей все нипочем.

– Если у тебя нет конкретной цели, то почему бы не задержаться еще на какое-то время?

– Почему бы и нет.

Они пересекли безлюдную улицу, и Нейт вывел Робин на дорожку, ведущую в парк. Тот был погружен в темноту, не считая света нескольких фонарей, расположенных вдоль аллеи. Под каждым из них стояла скамейка.

Отсюда Робин были видны несколько скамеек.

И все пустовали.

– А где же тролли? – удивилась Робин.

– Этот район патрулируется дружинниками. Вот тролли и обходят его стороной.

– Дружинники? Это что-то вроде взрослой версии троллеров?

– Не совсем. Это нормальные граждане. А насколько мне известно о троллерах, они немногим лучше бандитов. Вот почему я не хочу, чтобы ты ночевала на пляже. Там они и охотятся. Променад, пляж. Я, конечно, понимаю, что ты не тролль, но…

– Вот спасибо…

Нейт остановился и повернулся к ней. Взяв Робин за вторую руку, он посмотрел ей в глаза.

– Это не шутки, – произнес он, нахмурившись. – Они избивают людей, если попадешься им ночью, тебе не поздоровится.

– Что же мне делать? – спросила Робин. Ей хотелось, чтобы сердце не колотилось так часто, но оно и не думало успокаиваться. Она понимала, что происходит. Нейт всеми способами старается удержать ее. Потому что хочет, чтобы она была с ним.

Боже!

Стараясь не выдать голосом дрожи, она сказала:

– Ты хочешь, чтобы я не покидала город. И в то же время говоришь, что если я останусь, то на меня могут напасть троллеры. Да и здешние бомжи, как я понимаю, тоже представляют опасность. Таким образом, ночуя на пляже, я здорово рискую. Не можешь же ты оплачивать мне каждую ночь в мотеле.

– Мы найдем тебе подходящее место.

– Это стоит денег. А у меня их маловато. И я не позволю тебе за меня платить.

– Я подыщу тебе работу. Будешь получать зарплату.

– Не знаю, Нейт. Я… Для меня важна моя музыка. В ней вся я, понимаешь? Если я устроюсь на настоящую работу…

– То, чем ты сейчас занимаешься – разве не настоящая работа? Только не в дальнем конце променада, а, скажем, у главного входа. Иногда возле магазинной галереи. – Он улыбнулся. – Чтобы я мог послушать. Но чаще всего – за «Ураганом» и колесом обозрения. Там бывают длиннющие очереди, люди в них были бы рады тебя слушать. Будем выплачивать тебе почасовую ставку. Начнем, скажем, с семи долларов в час. А ты к тому же будешь получать «благодарности» от восторженных слушателей.

– И смогу оставлять их себе? – спросила она.

Улыбаясь, он проговорил:

– Ты что же, думаешь, это акт благотворительности?

– Надеюсь, что нет. Не вижу смысла платить кому-то за то, чтобы клиенты веселее проводили время.

– Ты будешь отдавать нам проценты с чаевых. Сорок процентов. В итоге у тебя будет шестьдесят процентов от выручки в плюс к тому, что будем платить тебе мы.

– Это чересчур щедро, Нейт.

– Черт, зато представь, какой будет шикарный пиар! Как только слух о тебе разнесется вокруг, я не удивлюсь, если люди специально начнут приходить в Фанленд, чтобы послушать твои выступления.

– Я не так хорошо играю.

– Не прибедняйся. Посмотрим, как дело пойдет, а там, глядишь, и пару настоящих концертов устроим.

Робин улыбнулась и покачала головой:

– У тебя наполеоновские планы, приятель.

– Ты просто сама не знаешь, насколько хороша. И не только благодаря музыке. Да, твоя музыка восхитительна, но дело не только в ней. Я наблюдал за публикой во время твоего выступления. Эти люди… многие из них просто влюблены в тебя.

Эти слова взволновали ее. Робин знала, что это так. Она давно подметила, что многие из тех, кто восхищенно слушал ее выступления, появлялись в толпе каждый день. Но услышать об этом от Нейта было приятно и в то же время чуток неловко.

Они просто влюблены в тебя.

Она вдруг подумала, не намек ли это, что Нейт влюбился в нее?

– По рукам? – спросил он.

В этот раз Робин не чувствовала того озноба, который испытала, когда они перебегали дорогу, чтобы избежать встречи с троллем, но ее снова пробрала дрожь.

– Попытка не пытка, – сказала она.

Сжав ее ладони, он слегка встряхнул их.

– Ну вот и договорились, – сказал он. – Отлично.

– Не ломай мне руки, лучше поцелуй меня.

На его лице появилось то самое выражение удивления и замешательства, какое Робин видела, когда назвала ему номер своей комнаты.

Он отпустил ее руки. Он обнял ее, и она прижалась к нему. Она чувствовала тепло и безопасность. Она чувствовала себя… как дома.

Не тешь себя надеждами, подумала Робин. Но тут его губы нашли ее, и она сдалась.

– Вон там, – сказал Дэйв, увидев «фольксваген» Глории.

Проезжая вдоль рядов автостоянки, они заметили как минимум двенадцать машин той же марки, но именно эта принадлежала Глории. Дэйв узнал ее по номерному знаку и наклейкам «Нет Вьетнаму в Никарагуа» и «Одной атомной бомбы хватит, чтобы испортить весь день» на бампере.

– Стало быть, она здесь, – сказала Джоан. – Как мы и думали.

Дэйв припарковался на свободном участке и вышел из машины, предварительно прихватив из-под сидения фонарик.

– Значит, ищем на променаде? – спросила Джоан.

– Думаю, да. Неплохой способ провести время.

Дэйв скользнул рукой под заднюю часть куртки Джоан, и пока они шли, медленно поглаживал ее спину, ощущая сквозь блузку тепло и мягкость ее тела. Каждый раз, когда рука спускалась ниже, к бедру, костяшки его пальцев задевали за деревянную рукоятку неслужебного пистолета 38-го калибра, висевшего у нее на поясе.