Ричард Лаймон - Луна-парк

– Ну как же, того Буэно, которого ты все время звала. Я же слышал, как ты там голосишь: «Буэ-э-э-эно! Буэ-э-э-эно!

– Три ха-ха. Ты так же смешон, как беременная прыгунья с шестом.

Широко улыбаясь, Самсон нетвердой походкой подошел к туалету и, облокотившись о дверной косяк, заглянул внутрь:

– Буэно? Буэно, ты там?

Джереми снова привалился к стене, сморщил нос и посмотрел на Светлячка:

– Похоже, она там блевала.

– Точно.

– Это отвратительно. Небось вонища стоит…

– Скорее всего, наверху есть еще один туалет.

– Пойду спрошу, – он оттолкнулся от стены и направился к Тане. Таня знает. Догадываясь, что Светлячок, скорее всего, наблюдает за ним, он старался вести себя как можно осмотрительнее. И не глазеть на Карен. Он остановился между столом и диваном, задев руку Рэнди. Однако тот не проснулся.

Таня подняла голову и улыбнулась:

– Привет, Герцог. Как дела?

– Отлично. Я просто…

– Подходи, садись. – Она убрала ноги со столика и поставила туда свой стакан, после чего взяла Джереми за руку и притянула на диван рядом с собой. – Тебе здесь нравится?

– Да. Потрясающе.

– Это хорошо. – Она приобняла его за плечо. – Ты хороший парень, Герцог. Очень хороший парень. Знаешь, что мне нравится в тебе?

Он покачал головой, отчего почувствовал легкое головокружение.

– Ты стойкий. Стойкий и мужественный. – Она погладила его по плечу, глядя прямо в глаза, и кивнула как бы в подтверждение своих слов. – Я не хотела видеть, как погибнет этот бомж. А ты хотел?

– Нет.

– Конечно, нет. Но ты видел это, а теперь не ноешь, как некоторые. Да, ты очень стойкий и мужественный.

– Спасибо, – сказал он.

– Ты настоящий друг. Мы все тут настоящие друзья. Семья, понимаешь?

– Да.

– Мы должны уничтожить всех этих гребаных троллей. Должны очистить от них это место.

– Да, точно.

Она прижалась к нему, придавив его ногу своей, а потом привлекла его к груди и поцеловала.

Меня целует Таня, подумал он.

Ему просто не верилось.

Наверняка Светлячок все видит.

Ему было наплевать.

Он мечтал об этом поцелуе с того момента, как впервые увидел Таню, и вот это происходит, происходит на самом деле.

Ее губы были мягкими, теплыми и влажными. Они приоткрылись. Его рот наполнился ее дыханием. Ее грудь уперлась в его грудь. Ее руки поглаживали его спину. Он неловко обнял ее и прижал к себе. Ее язык скользнул ему в рот.

А затем она отстранилась.

Это не должно было заканчиваться, подумал он. Он чувствовал себя обманутым, словно его выдернули из сна – самого сладкого сна в жизни, который только-только начинался. Ему было мучительно больно. Но в то же время необыкновенно радостно. Как можно чувствовать себя так ужасно и так замечательно в одно и то же время?

Ее губы и кожа вокруг них были влажными.

Это от моей слюны, подумал Джереми. Моей. Боже.

Глядя ему прямо в глаза, она поджала ноги и сказала:

– Пойдем со мной.

Ошеломленный, он поднялся с дивана. Таня уложила Рэнди головой на подушку, тоже встала и направилась к лестнице.

Светлячка у стены уже не было. Оглядевшись вокруг, Джереми нигде ее не заметил.

Неужели ушла?

Да какая разница, подумал Джереми. Боже, куда мы идем? Подальше от всех. Куда-то, где мы останемся наедине. Что происходит?

Мы собираемся делать ЭТО?

Во рту у него пересохло, сердце бешено колотилось, когда он поднимался по лестнице вслед за Таней.

Но ведь я совсем не знаю, как ЭТО делается! Вдруг я слажаю, и она будет смеяться надо мной?

Когда они оказались на верхней площадке, Таня взяла его за руку.

– Куда мы идем? – спросил он тихим, срывающимся голосом.

– В мою комнату.

Эти слова, казалось, лишили Джереми способности дышать. Следуя за ней, он судорожно ловил воздух ртом.

– У меня есть для тебя кое-что.

Когда они поднимались по широкой, застланной ковром лестнице на второй этаж, его ноги дрожали.

Интересно, а где ее родители? Светлячок полагала, что они сидят наверху, не желая беспокоить Таниных гостей. Но сегодня пятница, должно быть, они куда-то уехали.

А если они вернутся и застукают нас?

Джереми проследовал за Таней по коридору, и они наконец оказались в комнате. Таня включила свет и закрыла дверь.

Джереми стоял посреди самой огромной спальни, какую ему приходилось видеть. Здоровенная кровать с лампами по обеим сторонам, бюро, туалетный столик с зеркалом, еще один столик, телевизор с видеомагнитофоном, проигрыватель, диван, полки, заставленные мягкими игрушками, призами, фотографиями в рамках и книгами… Там имелась и ванная комната, хотя отсюда ему была видна только раковина.

Пол спальни устилал толстый голубой ковер, занавески на окнах были розовыми. В воздухе был разлит тонкий, сладкий аромат, напоминавший Джереми запах масла для загара.

Танина комната.

Комната, где она спит. Где переодевается. Где ходит в туалет и душ, где принимает ванну.

И я нахожусь здесь.

И мы собираемся заняться ЭТИМ. Прямо тут, на ее постели.

– Присядь, – сказала Таня и отвела его к кровати. Опустившись на постель, он вцепился руками в колени, стараясь сохранять спокойствие.

Она подошла к столику. Достала что-то из выдвижного ящика, спрятала за спиной и подошла к Джереми.

Резинка?

Она остановилась перед ним.

– Протяни руку, – сказала она.

Он подчинился. Пальцы дрожали.

На ладонь легло лезвие опасной бритвы.

Смятение и ледяные уколы страха мешали дышать.

– Просто подержи это, – сказала Таня. Опустившись на колени, она положила руки ему на бедра. От прикосновения ее рук в такой близости от паха через все тело Джереми прокатилась горячая волна.

– Скажи, почему ты присоединился к нам?

– Чтобы… чтобы охотиться на троллей.

– Зачем?

– Ковбой. Он меня пригласил.

– И это все?

Джереми пожал плечами:

– Думаю, чтобы завести друзей. Особенно тебя, – добавил он, чувствуя, как по виску стекает капля пота.

– Меня. Точно. Я так и знала. Здесь все из-за меня.

Кроме Светлячка, подумал он. Но Светлячка сейчас здесь нет.

– Тролли причинили мне невероятную боль и страдания, – сказала Таня. – Вот почему мы их преследуем. С этого все и началось. Мы воздаем им. И прошлой ночью ты присоединился к нашему делу. Присоединился ради меня.

Джереми кивнул.

Она встала и начала расстегивать пуговицы рубашки.

Этого просто не может быть, думал Джереми. Не верю…

Он наблюдал, как ее руки медленно двигались вниз по желто-голубой клетчатой ткани, расстегивая пуговицы. Когда с последней было покончено, Таня скинула рубашку.

Сердце Джереми заколотилось, живот втянулся, член встал, при том, что анус и мошонка, наоборот, стянулись и буквально заледенели.

– Вот что они со мной сделали, – сказала Таня, когда рубашка упала на пол позади нее.