Джеймс Реннер - Затворник с Примроуз-лейн

– А Электро здесь? – спросил у отца Таннер.

– ЗДЕСЬ, МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК, ПРЯМО ЗДЕСЬ, – сказал директор и, выписав рукой такую торжественную загогулину, что обзавидовался бы любой цирковой зазывала, объявил:

– СПЕШИТЕ ВИДЕТЬ ГЛАВНЫЙ АТТРАКЦИОН!

Они прошли музей насквозь и остановились перед черным бархатным занавесом, свисающим от потолка до пола.

– УЗРИТЕ! ВЕРШИНА ЭЛЕКТРОТЕХНИЧЕСКОЙ ИНЖЕНЕРИИ! ВОПЛОЩЕНИЕ ФАНТАСТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ! МНОГОФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ ИСКУССТВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК! Э-Э-Э-Э-ЭЛЕКТРО!

Спрятав ларингофон, директор потянул за шнур, и занавес начал медленно, медленно раздвигаться, открывая взорам фигуру из нержавеющей стали. Куда более человекоподобную, чем роботы из предыдущих залов, – однако менее человечную . Семь футов росту, грудь колесом – Электро смотрел на них холодными серыми глазами, собираясь то ли улыбнуться, то ли заскрежетать зубами. Он стоял раскинув руки, как ассистентка ведущего из шоу «Цена удачи», демонстрирующая зрителям новый блендер. От робота исходил характерный запах, который чувствуется вблизи водопада, – свежий запах озона.

– Вау! – закричал, запрыгав, Таннер.

– Круто, – согласился Дэвид. – А он по-прежнему может пускать пузыри?

Директор выпустил из рук шнур и сунул белую коробочку под бороду.

– НИКАК НЕ ОТВАЖУСЬ ВКЛЮЧИТЬ ЕГО, – сказал он. – БОЮСЬ, ЧТО У НЕГО ЗАМКНЕТ ВНУТРЕННОСТИ И ОН СОЖЖЕТ МНЕ МУЗЕЙ.

Таннер бросил взгляд на толстый облезший электропровод позади левой ноги Электро и на стенную розетку рядом. Дэвид покрепче взял сына за руку, на случай, если тому вдруг взбредет в голову какая-нибудь проделка в духе Франкенштейна.

– ПОСЛЕ ВЫСТАВКИ ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТОГО ГОДА ЭЛЕКТРО МНОГО ЛЕТ ЕЗДИЛ ПО СТРАНЕ И ЗАРАБАТЫВАЛ ПРИЛИЧНЫЕ ДЕНЬГИ, КОТОРЫЕ «ВЕСТИНГАУЗ» ОТКЛАДЫВАЛ В ОСОБЫЙ ФОНД, ПРЕДНАЗНАЧЕННЫЙ ДЛЯ ЕГО РЕМОНТА И ОБСЛУЖИВАНИЯ. ПРОЦЕНТЫ С ЭТОГО СЧЕТА ПОЗВОЛЯЮТ МУЗЕЮ ДО СИХ ПОР ДЕРЖАТЬСЯ НА ПЛАВУ.

– Знаешь, у него был пес, – сообщил Дэвид Таннеру. – Собака-робот.

– Правда? – Мальчик повернулся к директору: – А собака тоже здесь?

– БОЮСЬ, ЧТО НЕТ.

– Конструктор сделал так, чтобы собака, увидев луч света, шла за ним, – сказал Дэвид. – Понимаешь?

Таннер кивнул.

– Но однажды забыли закрыть на ночь дверь, и собака выбежала на улицу, где ее сбила машина.

Таннер снова посмотрел на директора:

– Так и было?

– НИЧЕГО ПОДОБНОГО, – ответил директор. Вид у него был сердитый.

– А разве не эту историю вы рассказывали репортеру пару лет назад? – спросил Дэвид. – Я вроде так запомнил.

– ТАК ОБ ЭТОМ НАПИСАЛИ. НО БЫЛО НЕ ТАК.

– Что же на самом деле случилось? – спросил Дэвид.

Директор бросил взгляд на Электро, как бы советуясь с ним. Когда он заговорил, было видно, что он волнуется.

– ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ… ЕЩЕ БОЛЕЕ СТРАННАЯ. СЛУЧИЛОСЬ ВОТ ЧТО. КАК-ТО ВЕЧЕРОМ ИНЖЕНЕР, ЕГО ЗВАЛИ СЭМЬЮЭЛ МАКГИ, ВЫШЕЛ ИЗ ЛАБОРАТОРИИ, ЧТОБЫ ЕХАТЬ ДОМОЙ. ОН СЕЛ В МАШИНУ И ТРОНУЛСЯ С МЕСТА. В ЭТО САМОЕ ВРЕМЯ НА УЛИЦУ ВЫБЕЖАЛ СПАРКО, И СЭМ ЕГО СБИЛ. СОБАКА ЗАСТРЯЛА В НИШЕ КОЛЕСА, ИЗ-ЗА ЧЕГО МАШИНА ВЛЕТЕЛА В ТЕЛЕФОННЫЙ СТОЛБ. СЭМ ПОГИБ, А ВМЕСТЕ С НИМ И ОТДЕЛ РОБОТОТЕХНИКИ «ВЕСТИНГАУЗА».

– Значит, из-за собаки случилась авария, в которой погиб ее изобретатель?

– РАЗВЕ ЭТО СПАРКО ВИНОВАТ? – Директор пожал плечами. – ЖУРНАЛИСТ ЕЩЕ КОЕ В ЧЕМ ОШИБСЯ. СПАРКО НЕ БЫЛ ОСНАЩЕН ФОТОЭЛЕМЕНТОМ И РЕАГИРОВАЛ ТОЛЬКО НА КОМАНДЫ ГОЛОСОМ. БОЛЕЕ ТОГО, ЛИШЬ НА ГОЛОС ЭЛЕКТРО.

– Но как же Спарко вышел ? – спросил Таннер.

– ВОТ В ЭТОМ И ЗАГВОЗДКА. УБОРЩИК УТВЕРЖДАЛ, ЧТО ЗАПЕР ДВЕРЬ НА НОЧЬ. ЕСЛИ ОН НЕ СОЛГАЛ, СОБАКА МОГЛА ВЫСКОЧИТЬ ПО ЕДИНСТВЕННОЙ ПРИЧИНЕ.

Директор холодно взглянул на Электро. Дэвиду вдруг показалось, что робот прислушивается к ним. И только притворяется мертвым механизмом.

– НЕ БЕЗ УЧАСТИЯ ЭЛЕКТРО. СОБАКА МОГЛА ОКАЗАТЬСЯ НА УЛИЦЕ, ТОЛЬКО ЕСЛИ БЫ ЭЛЕКТРО ПОЗВАЛ ЕЕ.

И директор повел их по музею дальше, к моделям роботов, созданных позднее, другими инженерами «Вестингауза», тоже уже покойными.

– Папа , – прошептал Таннер.

– Что, дружище?

– Папа, это жутко классная история!

По пути домой они считали звезды. Дэвид слышал где-то – хотя понятия не имел, правда это или нет, – что в летнем небе можно увидеть ровно 88 созвездий.

– Вот это можешь назвать?

– Большая Медведица! – закричал Таннер. – Кто ж ее не знает? Пап, а кто повесил звезды в небе?

Дэвид вздрогнул. Однажды он сам задал этот же вопрос. Одно из самых ранних воспоминаний детства: они с мамой едут в машине (он на переднем сиденье, никаких ремней безопасности, естественно), ему два, может, два с половиной года; за окном – заводы Кливленда, изрыгающие огонь. Перед работой мать отвозила его из Лейквуда в Бедфорд к няне. Как только они проезжали эти огни, появлялись звезды. В пять часов утра, не ночью, как сейчас. И он каждый день задавал матери этот вопрос. Недобрый знак. Больше всего Дэвид втайне боялся, что когда сын вырастет, то станет таким же, как его отец.

Но все-таки он ответил, как когда-то ему ответила мать.

– Бог, – сказал он, хотя больше не верил в это.

– Почему? – спросил Таннер.

– Некоторые люди думают, для того, чтобы мы могли видеть, как они прекрасны.

– Точно! Звезды красивые. Мне они нравятся.

Таннер молчал. Дэвид хотел было включить радио, но сын вновь спросил:

– А как ты думаешь, зачем Бог повесил звезды? Задачка, что тут скажешь. Да и малышу пока только четыре года.

– Наверное, чтобы индейцы могли читать ночью, когда еще не изобрели электричество, – сказал наконец Дэвид.

Вскоре Таннер заснул. Когда он уже вовсю посапывал на заднем сиденье, Дэвид позвонил Полу на мобильный. Тот ответил после первого же гудка.

– Я в деле, – сказал Дэвид.

– Куда это мы едем? – спросила Элизабет.

Она откинулась на спинку пассажирского сиденья его первой машины, «монте-карло» 1979 года выпуска, задрав босые ноги на приборный щиток. Они пробирались по извилистым улицам и переулкам Кента. Элизабет подстригла волосы. Она надела облегающий белый топик: примеряя его в магазине, она успела заметить, каким взглядом Дэвид смотрел на ее грудь и открытые плечи.

– В «Палчос», – сказал он.

– Зачем?

– За пончиками.

– Дэвид, мы вообще-то должны быть у китайцев через пять минут! – рявкнула она. – Какие пончики, ты беременный, что ли?

Семь месяцев назад они впервые вместе пошли в «Палчос». В памяти Элизабет тот эпохальный вечер уже затерялся в длинной череде не стоящих ее внимания серых будней, но Дэвид помнил его в мельчайших подробностях.

Они припарковались, и Дэвид, быстро обежав машину, открыл Элизабет дверцу. Она вышла и посмотрела на него с холодным недоумением: