Джеймс Реннер - Затворник с Примроуз-лейн

– Хорошо, – наконец сказал он. – По крайней мере, будет похоже, что хоть что-то делаем. Сегодня мы уже пропустили часы посещения, но могу договориться на завтра. Но предупреждаю, Тримбл – не Ганнибал Лектер. Он умнее, чем кажется, но все равно белая шваль. И эгоист. У него нет никакого интереса в том, чтобы нам помогать.

– Может, вы и правы. Но он единственный из тех, кого мы знаем, кто понимает, как работает голова у человека, за которым мы охотимся.

Вечером того же дня Дэвид сидел у меня в кабинете, читая материалы об убийстве Кэти. К нам забежал Меркл, принес из дома контейнер с ригатони и огромной порцией салата. Ненадолго заезжал и Аарон – забрать причитающийся ему чек и список моих заказов на неделю. Вскоре мы снова остались вдвоем, слушая, как осенний дождь барабанит в окна, и поджидая Кэти.

– Не уверен, что это такая уж хорошая идея, – сказал я.

– У меня голова лопается от всех этих загадок, – ответил Дэвид, не отрываясь от бумаг, – надо переложить на кого-то часть груза.

– Это жестоко.

– Она уже большая девочка.

Спорить я не стал. Я сам был когда-то таким же упертым – неудивительно, что жены у меня не задерживались. Только такая железная леди, как Элизабет, могла держать нас в узде.

В пять минут девятого в дверь тихо постучали. Я последовал за Дэвидом к входной двери, опираясь на трость и чувствуя себя старым как никогда – на самом деле я уже не вполне представлял, сколько мне лет. Пытался подсчитать, но вечно путался. Если во время гибернации я не старел, мне должно быть около семидесяти. Но выглядел я старше. И чувствовал себя соответственно. Возможно, я все-таки малость состарился внутри яйца. Где-то на год за каждые семь лет.

Дэвид отворил дверь, и там была она, в длинном платье из хлопка. Волосы подвязаны лентой. Кэти с рычанием прыгнула на Дэвида, обхватив его длинными ногами, обутыми в черные «кроки». Поцеловала его в губы и соскочила на пол.

– Здравствуй, Дэвид.

– Привет, – выдохнул он.

Кэти оглядела меня, и впервые за много лет я почувствовал, как где-то глубоко внутри, внизу живота, поднимается то волнение, какое я испытывал когда-то при виде прекрасной женщины на другом конце комнаты. Женщины, с которой я уже хотел танцевать медленный танец на нашей свадьбе, шепча ей на ухо нежные обещания.

– Привет, – сказала она. – Вы, должно быть, отец Дэвида. Сходство вижу! Бог ты мой, вы, ребята, здорово похожи.

Кэти пожала мою сморщенную руку.

– Привет, Кэти, – выдавил я. – Хотите есть? На кухне ждет ужин.

– Умираю от голода.

Пока мы шли на кухню, Кэти восхищалась картинами, гобеленами и «охренительно большим» домом.

Мы уселись на табуреты у стойки. Я и Дэвид ели ригатони слегка подогретыми, Кэти – холодными. Она рассказывала, как ее отец разозлился на Дэвида, спрашивала меня, что бы я сделал, если бы моя дочь сбежала со знаменитым писателем за несколько месяцев до свадьбы, но вдруг остановилась на полуслове.

– Я вас знаю, – сказала она.

Мы не стали отвечать – пусть додумается сама.

– Ваше лицо мне знакомо. И голос. Вы когда-нибудь жили в Кливленд-Хайтс?

– Нет, – сказал я.

– Хм. А бывали когда-нибудь в «Барнс энд Нобл» на Чэпел-Хилл?

Я покачал головой.

– Сейчас соображу… – сказала Кэти. – Сейчас…

В ее глазах застыл неподдельный ужас. Она отскочила от стойки, ударилась о холодильник. Листок со стихотворением Уильяма Карлоса Уильямса «Просто хотел сказать» упал на пол. Она взглянула на Дэвида.

– Все в порядке, Кейт, – пытался успокоить он ее. – Все в порядке.

– Но вы умерли, – сказала она мне. – Вы тот парень у магазина игрушек, тот, который избил другого. Вы – Старик с Примроуз-лейн. Вы мертвый!

Дэвид встал и обнял ее за плечи.

– Это не твой отец, – догадалась она.

– Нет, не отец. Но и не Старик с Примроузлейн.

– Значит, его близнец или кто? Кто-нибудь, помогите мне. Кажется, у меня едет крыша.

– Присядь, – сказал Дэвид, подталкивая ее к табурету. Она послушно, как в гипнотическом сне, уселась.

– Кто вы? – спросила она.

– Я – Дэвид Нефф, – ответил я. – Я – это он через сорок лет. Я вернулся в прошлое, чтобы спасти вас. Тот человек у магазина схватил и убил вас. Я вернулся назад в прошлое, чтобы предотвратить это. Но он удрал.

Кэти посмотрела на Дэвида. Она была готова разрыдаться от страха и растерянности. Он кивнул.

– Это краткая версия. – Дэвид наклонился к ней, пристально и ободряюще поглядел в глаза, нежно взял за подбородок. – Кэти, хочешь услышать всю эту историю?

Она сглотнула слезы:

– Я… я всегда что-то такое чувствовала. Всегда, всю мою жизнь, как будто стою на тротуаре под роялем, висящим на веревке, и она вот-вот оборвется. Вот именно так. И чувство, будто все вокруг ненастоящее. Всегда казалось, что кого-то обманываю уже тем, что просто живу. Срань господня, Дэвид. Ты давно это знаешь?

– Недавно узнал. Это ничего, если тебе сейчас не хочется об этом слушать. Тебе нужно передохнуть?

– Нет, – сказала Кэти. – Выкладывайте. Так что там должно было случиться?

Рассказ занял почти час. За это время мы доели спагетти, а заодно выпили бутылку вина. Кэти не пропустила ни единого слова, то и дело перебивая и требуя подробностей. Когда я закончил, они с Дэвидом вышли на крыльцо под навес подышать свежим воздухом, пока я мыл посуду. Я почувствовал укол ревности, но подавил ее, пусть и не без труда.

Дождь прекратился, и выглянули звезды. Свежо пахло рекой. Дэвид облокотился на перила. Кэти вытащила из сумочки завалявшуюся сигарету и прикурила от дешевенькой ярко-зеленой зажигалки.

– Как в страшном сне, когда сделала что-то не так, что-то такое, от чего вся твоя жизнь пойдет под откос, и вот просыпаешься и радуешься, что по-прежнему все в порядке. Но тут я не просыпаюсь. Почему вы мне рассказали?

– Будь я на твоем месте, сам захотел бы узнать, – ответил Дэвид. – Я неправильно сделал?

Кэти задумчиво втянула дым.

– Нет, думаю, правильно.

Она молчала так долго, что еще до того, как заговорила, Дэвид уже знал, что она скажет.

– Я не могу быть с тобой, – сказала она.

– Почему? Все стало слишком странно?

Кэти покачала головой.

– Это против природы. Это неправильно. Этого никогда не должно было случиться.

– А может, должно было, – сказал Дэвид. – Может, у всех у нас… судьба или что там еще. И может быть, если у нас есть свобода воли, значит, только мы сами, люди, можем изменить эту судьбу. Может, все это и должно было случиться, если тот человек не похитит тебя.

– А как насчет Элизабет? – спросила она. – Какой могла быть ее судьба?

По правде, Дэвид не думал об этом. Он свыкся со смертью Элизабет и, даже зная теперь, что смерть эта была насильственной, не задумывался, какой могла бы быть ее жестоко прерванная жизнь.