Марьяна Романова - Остров Смертушкин

– А почему ты так это называешь? – спросил однажды вечером один из ее случайных знакомых. – «Созидательное созерцание». Звучит красиво, но что ты собираешься созидать, таращась в морскую даль?

– Я созидаю счастье, – улыбнулась она. – Это очень важно. Знаешь, это ведь почти монашество. Такая у монахов работа. Они молятся за всех нас, обеспечивают энергетическую целостность планеты.

Собеседник неожиданно заинтересовался ее точкой зрения, хотя обычно подобные пляжные разговоры сводились к благодатному светскому трёпу. Расслабленная атмосфера острова располагала к простоте, а вовсе не к философским измышлениям.

Они даже отошли немного в сторону – вернее, случайный знакомый мягко взял ее под локоток и увел подальше от гремящей музыки. Впрочем, София была не против – мужчина ей понравился. Было ему, должно быть, слегка за тридцать. Коричневый загар, располагающая улыбка, умные серые глаза.

– Значит, ты считаешь себя монахиней в миру?

– Не совсем. Но люди, которые умеют производить счастье из ничего, очень нужны нашему обществу, – серьезно ответила она. – Не меньше, чем музыканты и писатели. Мы как деревья, которые снабжают планету кислородом.

– А-а, понял! Не монашка, а аккумулятор, от которого другие подзаряжаются, так?

– Это больше похоже на правду, – рассмеялась София. – Я всю жизнь только того и ищу. Ловец счастья, вот кто я.

Почему-то это его развеселило.

– Всю жизнь! Да тебе, поди, лет шестнадцать.

– Ой, я просто молодо выгляжу. Двадцать два мне. И знаешь, моя жизнь не была такой уж простой. Я из небольшого городка на севере Америки, мы жили в трейлерном парке. Отец ушел, а у мамы, кроме меня, еще четверо. Когда мне исполнилось восемнадцать, я сбежала. И вот как-то так живу, на своей волне.

– Мне нравится твоя волна! И ты нравишься! – простодушно признался он. – Меня зовут Ксавье.

– Француз? – удивилась София. – А говоришь, как калифорниец.

– Я и есть калифорниец, вырос в Лос-Анджелесе. Мой дед француз, в честь него и назвали.

Ксавье купил ей куриные крылышки под острым соусом и огромный стакан молочного коктейля, усадил на теплый песок и начал расспрашивать о ее жизни. Уже потом, вспоминая этот последний беззаботный вечер, София поняла, что его вопросы были не случайными, пусть и маскировались под расслабленный, приправленный шутками разговор, с которого так часто начинаются курортные романы. Он спрашивал, с кем София прилетела на острова, есть ли у нее официальная работа, где она живет в Сан-Франциско, кто ее флетмейт – компаньонка по квартире, есть ли у нее бойфренд. Но тогда эти вопросы казались невинными – просто симпатичный мужчина хочет больше о ней узнать.

В какой-то момент София воскликнула:

– Ах, как бы мне хотелось бросить всё и остаться прямо тут, на этом пляже!

На что Ксавье заметил:

– Это было бы здóрово, но тебя будут искать, волноваться. Если ты не вернешься обратно.

Она же имела глупость легкомысленно рассмеяться в ответ.

– Да никто меня не будет искать, никогда! Я совсем одна. С одной стороны. Но с другой, весь мир – мои братья и сестры. Мудрые книги говорят, что это и есть настоящая любовь – не делать различий между людьми.

– Ну а твои друзья, с которыми ты сюда приехала? Они же напрягутся, если ты захочешь остаться. Мало ли…

– Смешной ты. Замороченный какой-то. Да не друзья они мне, а так – случайные знакомые. Имени моего завтра не вспомнят.

Ксавье ненадолго сменил тему. Они поговорили о движении хиппи, об американском писателе, психологе Тимоти Лири, о том, что каждый человек может научиться разговаривать на языке Бога, о нездоровом современном обществе, которое смотрит на мир словно через плотное покрывало, нарочно замусоривает свое восприятие условностями. София была удивлена – давно ей не встречался человек, так похожий на нее.

– Мы с тобой как близнецы, разлучённые в детстве.

– Есть такое. Мы с тобой одной крови, ты и я, – пошутил мужчина. – Но знаешь, есть и другие. Такие же, как мы. Хочешь, я тебя с ними познакомлю?

– Конечно! – легко согласилась она. – Я очень люблю знакомиться. Это твои друзья? Они тоже приехали на фестиваль?

– Нет, музыку из нашей компании люблю только я. Мои друзья предпочитают уединение. Вообще-то мы живем не на этом острове, тут слишком шумно… Хочешь, отвезу тебя к моим?

– А на чем мы поедем? – заинтересовалась она.

И Ксавье ответил, что до места они доберутся на катере, принадлежащем его другу.

София всегда любила приключения. Смело ввязывалась в любые авантюры, наивно считая, что ее любовь к миру и людям – лучшая защита от чужой агрессии и подлости. Она легко сходилась с людьми, могла отправиться в гости к первому встречному, часто вела себя неосторожно, но ни разу в жизни не попадала в неприятности. Может быть, в этом ей помогала любовь Фортуны, но София считала это закономерностью, естественным следствием ее легкости и вечного предвкушения счастья.

Поэтому она подхватила свою тряпичную сумку, купила в дорогу пару бутылок простой воды и позволила Ксавье отвезти себя на дальний пустынный причал, где они действительно нашли небольшой катерок, в котором подремывал друг Ксавье.

Уже занимался рассвет.

Ксавье поддержал ее за локоть, когда она усаживалась в катер, заботливо укрыл ее плечи рыбацким брезентовым плащом. Катерок устремился вдаль, и София перебралась на корму – уселась по-турецки и жмурилась от счастья, точно довольная сытая кошка.

Мотор сильно шумел, так что в дороге они не разговаривали. Но в какой-то момент друг Ксавье остановил катер посреди океана и долил в бак бензина из припасенной канистры. Кажется, именно тогда она впервые ощутила небольшой укол волнения.

Время София не засекала, но ей показалось, что их путешествие длится намного дольше запланированных полутора часов. Да и эта заправка…

Солнце уже поднялось над горизонтом и припекало так, что ей пришлось повязать голову косынкой.

– Что-то долго мы едем.

– Не переживай, скоро уже будем на месте! Куда нам спешить – нас окружает вечность, – сверкнул белыми зубами Ксавье.

Наконец она увидела темные скалы и пляж, который показался ей мрачноватым. София даже улыбаться перестала, что случалось с ней очень редко.

– Давай выходи! – Что-то в интонации Ксавье изменилось.

Так София попала в деревню. Нет, в клетку ее не бросили – охотники (так в коммуне называли тех, кто ездил на Большую землю за мясом) разглядели в ней свою.

Конечно, она не сразу приняла свою судьбу. Были слезы, была единственная инфантильная попытка побега. Ей выделили небольшую хижину с прогнившим потолком, заметив, что, когда немного освоится, она сможет тут всё починить и обустроить по своему вкусу.