Фрэнсис Хардинг - Песня кукушки

— Пен! Где ты их взяла?

— Просто одолжила! — серьезно ответила девочка. — Как петуха!

Не-Трисс вздохнула, чувствуя, что вряд ли подает хороший пример в качестве старшей сестры, пусть и ненастоящей.

— Кроме того, — продолжила Пен, — тебе нужны туфли. И я захватила еще одну пару, так что ты можешь их съесть, когда будешь голодна.

Ничто не смогло убедить Пен вернуть туфли на место. Обуваясь, Не-Трисс утешала себя мыслью, что Пен, скорее всего, права. Чтобы они не выглядели так, словно вышли из леса, ей действительно нужны туфли.

Они подошли к двери пансиона Вайолет, и Не-Трисс поняла, что они не смогут незаметно проскользнуть внутрь: женщина средних лет, одетая в цветочное платье и длинные бусы, полировала медную дверную ручку. Ее грушевидная фигура словно была сделана из воска и подтаяла на солнце. Но в сосредоточенном лице и резких движениях не было ни капли мягкости или тепла. Не-Трисс и Пен резко остановились посреди улицы и уставились на нее, не зная, что делать дальше. Женщина бросила на них недобрый взгляд.

— Нам не нужны проблемы с насекомыми, вот уж спасибо, — коротко сказала она.

Когда девочки не проявили ни малейшего желания уйти, а, напротив, продемонстрировали все признаки замешательства, она бросила на них еще один колкий взгляд.

— Ладно, предполагаю, вы пришли для того, чтобы ловить мух, судя по вашим открытым ртам. А теперь закройте их и убирайтесь. Здесь вам не представление.

— Мы пришли к Вайолет Пэриш, — произнесла Не-Трисс в надежде, что это имя послужит им ключом. Вероятно, это домовладелица Вайолет, та самая, которую она назвала старой ведьмой.

— Мы ее кузины, — быстро добавила Пен.

Домовладелица сузила глаза и перевела взгляд на младшую девочку:

— Я думала, ее семья…

— Да, они вышвырнули ее на улицу! — с энтузиазмом согласилась Пен. — Но… отец послал нас, потому что хочет закопать топор войны. Знаете, это такой индейский обычай.

Домовладелица внимательно рассматривала их обеих, и Не-Трисс заметила, что подозрение в ее взгляде сменяется любопытством.

— Что ж, если я знаю мисс Пэриш, она еще не встала… Но почему бы вам не войти и не подождать ее? Мои леди как раз завтракают. Как насчет хлеба с маслом?

«Что нам делать? Мы не можем оставаться на улице».

— Очень любезно с вашей стороны, — кротко ответила Не-Трисс, и их провели в пансион, на этот раз не тайком.

Гостиная напоминала огромную шкатулку, обитую тканью сливового цвета. Тут стояло старое пианино, идеально отполированное, но без табуретки. На его крышке были расставлены фотографии членов королевской семьи в черепаховых рамках. Леди оказались миссис Уэйтс, утратившая мужа во время войны, и миссис Перт, потерявшая мужа «в Африке». Из-за того, что у миссис Уэйтс зубы выступали вперед, она отхлебывала чай с хлюпаньем и ее улыбка казалась голодной. Миссис Перт, пожилая дама с водянистыми глазами и идеальной осанкой, аккуратно и с достоинством ела, время от времени бросая резкие фразы. Девочкам дали табуретки, настолько низкие, что край стола оказался у них почти на уровне плеч.

Когда домовладелица поставила перед ними тарелку с хлебом и маслом, Не-Трисс ощутила знакомый приступ голода. Ее правая ладонь сама по себе потянулась к хлебу, но Пен схватила ее запястье обеими руками.

— Трисс! — настойчиво прошептала она. — Не надо!

— Тебя зовут Трисс, милочка? — спросила миссис Уэйтс. — Какое любопытное имя.

Эти слова настолько поразили Не-Трисс, что ее даже отпустил голод: они в доме всего минуту и уже выдали одно из своих настоящих имен.

— Я сказала не «Трисс». — Пен снова неслась на помощь, словно рыцарь на белом коне по минному полю. — Я… сказала… Трис… та. Ее зовут Триста.

— Как мило! — оскалилась миссис Уэйтс. — Это на французский манер?

— Да! — импульсивно согласилась Пен, но, помолчав с горящими от любопытства глазами, добавила: — А что это значит по-французски?

Не-Трисс слегка поморщилась, но миссис Уэйтс горела желанием продемонстрировать свои знания, поэтому не обратила внимания на странный вопрос.

— Triste по-французски — это «грустный, печальный».

— Меня зовут Руби, — с набитым хлебом ртом представилась Пен. — Руби Виктория, как старую королеву.

— Это кузины мисс Пэриш, — объяснила домовладелица ласково, но с намеком. — Они пришли, чтобы уладить семейные разногласия.

— Милые ягненочки! — тем же тоном ответила миссис Уэйтс и налила чаю «Тристе» и «Руби».

— Что ж, я правда сочувствую бедняжке мисс Пэриш. Ее жених погиб на войне, верно? — В глазах хозяйки пансиона зажегся огонек сочувствия, смешанный со злорадством, когда они утвердительно кивнули. — Одна из наших невостребованных девушек.

— Что значит невостребованных? — поинтересовалась Пен.

— Это значит ненужных, дорогуша. Как товар на полке. — Домовладелица говорила доверительно, словно жалуясь на здоровье. — Во время войны погибло так много молодых людей, что остался миллион молодых женщин, которые не могут найти мужа.

— Они все должны отправляться в колонии, — с аристократическими интонациями в хриплом голосе заявила миссис Перт. — Там изобилие подходящих молодых людей, нуждающихся в здоровых женах.

— Я не думаю, что у мисс Пэриш наличествуют репутация и средства, — возразила миссис Уэйтс. — Нет, ей стоит принять протянутую ей оливковую ветвь и вернуться в семью. Работать так, как она, — вряд ли это подобает девушке из уважаемой семьи…

— …Так много молодых мужчин сейчас без работы, — вклинилась домовладелица.

— …Кормильцев и глав семьи, в том числе бывших солдат, — довершила миссис Уэйтс. — Очень хорошо, что женщины подхватили знамя во время войны, поддерживая страну на плаву… но, грустно сказать, некоторым понравилось работать.

— Некоторым понравились деньги! — воскликнула хозяйка пансиона. — Хвастаться своими котиковыми шубами!

— Где работает Вайолет? — вмешалась Не-Трисс.

— Где она только не работала! — Домовладелица возвела руки и очи горе. — Она была официанткой в кондитерской «Лайонз», продавщицей в полудюжине мест, личной помощницей… но всегда все заканчивается одинаково. Она опаздывает, уходит рано и всегда отсутствует в тот момент, когда нужна. Вайолет не может удержаться на месте дольше месяца.

— А сейчас, — миссис Уэйтс взглянула на девочек, по всей видимости, оценивая, смогут ли они переварить ее откровение, — сейчас… она называет себя курьером. Носится везде на этом своем мотоцикле, работая на кого попало — на всех, кто предложит ей работу. И она крайне скрытна в том, что касается ее посылок.

— Груба, на самом деле, — фыркнула домовладелица. — Скажите, в прошлом мисс Пэриш вела себя так, будто она… немного не в себе?