Олег Рогозин - Игра

— Тише, тише, я свой, — шепчет Игорь, проводя ладонью по шершавому стволу многолетнего бука, который будто нарочно хлестнул его по лицу жесткой веткой.

Сложно парню с советским атеистическим воспитанием поверить в одушевленность природы, духов леса и прочие языческие заморочки. Но с опытом постепенно приходит понимание, что многие вещи проще объяснить с помощью застарелых суеверий, чем научных концепций… А наука, чем черт не шутит, может, и дойдет однажды до похожих выводов. Вон, в научно-популярных журналах еще в его школьные годы писали о том, что грибница от одного поколения грибов может пронизывать весь лес, объединяя его в единую экосистему… или как-то так. Еще за годы службы на Алтае, среди девственных таежных лесов, Рогозин понял, что с окружающей природой лучше «дружить». Подполковник Агафонов, помнится, придерживался того же мнения — весь отряд запомнил на долгие годы, как он однажды, изрядно приняв на грудь по какому-то торжественному поводу, вывалился из штаба 67-й спецбригады, окинул туманным взором окрестность и вдруг с радостным ревом кинулся к стоявшей на опушке леса одинокой березе. «Здравствуй, осинушка, здравствуй, моя родная, ты чего пригорюнилась, одиноко тебе?» «Это ж береза, товарищ подполковник» — робко заметил кто-то из сопровождавших его офицеров. «Какая разница, — отозвался Агафонов, не размыкая рук, - все равно она меня поймет… Эх, чистая, светлая душа!»

Игорь бегло улыбается воспоминаниям и снова бросается вверх по склону, дыша глубоко и размеренно. Ага, вот за этим валуном можно и передохнуть, оглядеться… лес кажется пустым на первый взгляд, только тренированный глаз спецназовца подмечает перемещения товарищей. Но кажется, лишь стоит расслабиться — из укрытия выпрыгнет враг, и мерещится, за каждым кустом ждет смерть, смотрит пустыми глазницами, тянется костлявой рукой... Тревожность эта не постоянна — накатывает волнами, и по этому признаку Игорь понимает, что на них снова идет атака. Отчаявшись запутать взвод иллюзиями, неведомый шаман принялся давить их примитивнейшим оружием — тревогой и страхом. Чем выше они поднимаются, тем сильней ощущения. Вот только «Ящерам» не привыкать работать в подобных условиях… они все проходили тренировки в «комнате страха» на базе, где наведенное магнитное поле и инфразвук определенной частоты, воздействуя на мозг, вызывает приступы панического ужаса. И в этой комнате они решали математические примеры, строили маршруты по картам, стреляли по мишеням… Рогозину несколько раз подсовывали самый настоящий учебник алгебры, мол, ему, как офицеру, необходимо уметь строить сложные схемы в экстремальных условиях. После очередной тренировки он с ухмылкой заявил инструкторам, что скоро у него выработается рефлекс, и он будет впадать в ужас каждый раз при виде дифференциальных уравнений…

Картинка перед глазами вдруг плывет, стремительно расфокусируясь. Чертыхнувшись, Игорь закрывает глаза, трясет головой — не очень-то это и помогает, впрочем. Так уже бывало, и он честно пошел к врачу, но на обследовании ничего не обнаружили. Кто ж знал, что зрение начнет отказывать в неподходящий момент, в боевой обстановке? Хоть бы прошло поскорее, как в прошлый раз — не хватало еще подвести ребят на задании…

— Товарищ командир! — шепот раздается над самым ухом, Игорь дергается, отметив, что Северинов подкрался совсем бесшумно — молодец, учится парень. — Вы в порядке?

— Да, Миша, иди, — так же шепотом выдыхает Игорь. Они стараются соблюдать тишину, справедливо опасаясь, что на вершине их поджидает еще одна группировка противника — не стоит обнаруживать себя раньше времени.

Рядовой не отстает.

— Давайте помогу, я…

— Наверх! — приказным тоном шипит Игорь, и мимо лица его проносится поток воздуха — парень кинулся вверх по склону.

— Я догоню… — добавляет Рогозин, не зная, услышат его или нет.

На ощупь лезет в карман, достает карты. Если что, копия есть у Волкова… хотя зачем им карты, цель уже видна, справятся… Где же только этот чертов шаман, неужели прямо на «высоте» и засел? Других вариантов не видно…

В белесом тумане перед глазами проступает вдруг темными пятнами знакомая картинка. Фотография… Игорь улыбается, проводя пальцем по гладкой поверхности фотокарточки. Зрение медленно, но верно возвращается, и лицо Руслана на фото вновь обретает четкость.

Фотографировал их все тот же Агафонов — он вообще был фотолюбителем, щелкал в свободное время величественные горные пейзажи и незатейливый солдатский быт — и даже, говорят, публиковал снимки в газете под каким-то «левым» именем. Публиковал, конечно, только пейзажи, да и то самые абстрактные — прочее ему бы не позволили, начальство и так косо смотрело на его увлечение, мягко говоря, странное для командира секретного подразделения.

Они вышли тогда из леса, где у них было свое секретное место — для тренировок… и не только. Возвращались на базу, разгоряченные борьбой и сексом, Руслан тащил на плече свой извечный топор, которым на тренировках разрубал на лету вездесущие кедровые шишки — все до единой, сколько в него ни кидай, сбоку, сзади, с разворота…

Подполковник будто бы ждал их на поляне, покуривая самокрутку — сигарет он не признавал — и опираясь небрежно на установленную в землю фото-треногу.

— Гуляем, шишки собираем? — весело спросил он их, и рассмеялся, когда бойцы дружно проорали «Так точно, товарищ подполковник!»

— Вольно, — махнул он и наклонился к установленному на треноге аппарату. — Дайте-ка я вас сниму, зафиксирую, так сказать, факт разгильдяйства! Да сделайте вы лица повеселее, я разве ругаюсь? Какое мне дело, если бойцы в свободное время ходят с елками воевать…

Елок там как раз и не было — только сосны и кедры, да редкие, по-северному невысокие березы. Но спорить с командиром парни не стали.

После алтайской истории Игорь долгое время не видел Агафонова. Вернувшись на базу вместе с бойцами штурмового отряда, которые его и нашли в бессознательном состоянии под забором Объекта, он обнаружил, что командование сменилось. Говорили, что Агафона перевели, но куда — никто не знал. Гораздо позже Игорь узнал из архивных документов, что его командир предвидел кризис с местными, и только глупость вышестоящих чинов вынудила его действовать в обход устава, посылая бойцов с неофициальным заданием. Политика в военной верхушке — дело сложное и темное; спецназ подчинялся одним структурам, охрана сверхсекретного Объекта — другим… Рогозин даже не знал толком, чем занимались на этом объекте — слухи ходили разные, от экспериментов с пространством-временем до управления массовым сознанием.

Агафонов нашел его, когда парень уже, окончив срочную службу, учился в закрытом военном вузе, продолжая развивать навыки оператора на специальных курсах там же.