Олег Рогозин - Игра

— Наша цель, говорю, позицию удержать. Вдруг еще отряд из кустов вылезет? А тут отступать некуда… Надо «вертушку» дождаться, будет подкрепление, тогда, говорю, поищем… Верно ведь… товарищ командир?

В отряде бытует устоявшееся мнение, что «у Аркаши все эмоции лежат в диапазоне от недовольства до бешенства». Только Игорь почему-то сразу сдружился с угрюмым парнем, и быстро научился видеть оттенки его настроения — и знает, что тот умеет и радоваться, и нервничать… И сейчас видит, как тот внутренне психует, и понимает, как тяжело ему пришлось, выбирая между долгом и дружбой…

— Верно, — кивает командир, и от резкого движения в голове вновь мутится. Он приходит в себя от того, что ему в зубы сунули фляжку, мол, глотни… Аркаша вечно таскает в ней какое-то жуткое пойло домашнего производства, полагая его панацеей от всех болезней.

— Да отстань ты со своей самогонкой, — бормочет Игорь и снова слышит смех вокруг.

— Вы его положили, да, это ведь вы? Шамана этого? — спрашивает кто-то из парней.

— Мы почувствовали… — добавляет другой голос из темноты. Игорь вынимает из кармана вязаный шаманский «амулет», протягивает руку к костру, чтоб показать при свете. После секундного молчания бойцы начинают радостно рассказывать, перебивая друг друга:

— Мы ж почувствовали… вдруг давить перестало, и все пошло как по маслу, и связь заработала… а тут еще птица…

— Так, галдеж отставить, давайте по одному, и по существу, — Игорь старается сохранять командный тон. По-хорошему, докладывать должен Аркадий. И по форме. Но чтобы потребовать доклад по форме, надо бы выпрямиться для начала, встать, а то смешно получается. Так что ну его уже…

— Сами-то все… здесь? — он бегло оглядывает площадку. Двоих нет… но они в карауле, видел.

— Потерь нет, — сообщает Аркадий. — Леху ранило… Леха!

— Ага! — высокий парень с перебинтованной рукой радостно скалится в полумраке. — Во, в плечо! Шрам будет — пиздец! Бабам понравится!

— Кто о чем, а ты о бабах… — по рядам прокатывается смех.

— Короче, мы когда поняли, что прессинга больше нет, перегруппировались и поперли на них… Мы им такую дали психическую атаку, короче, отплатили говнюкам той же монетой, они чуть в штаны не наложили, когда мы на них волну погнали…

— Мы ж еще думали, что тебя уже нету, — хмуро говорит Аркадий. — Я сам склон прощупывал — не почуял. А тут орел прилетает, огромный такой, кружит над нами… и вдруг как накинется, рвать гадов этих! Я такого вообще не видел никогда… А тут Мишка как заорет, типа, это он, командир с нами… ну и мы как-то… на эмоциях рванули, тупо в атаку, безо всяких стратегий...

Рядовой Северинов, здоровый мускулистый парень — на бицепсах майка рвется, без шуток — краснеет, как девица на выданье, косится на Игоря смущенно.

— Ну мне и правда так показалось, я не знаю, почувствовал что-то, — бормочет он.

— Бабы суеверные, — с удовольствием повторяет Игорь. — И сентиментальные, к тому же. Орел у них прилетел, понимаешь… Ну спасибо хоть, не петух!

И поспешно убирает в карман амулет, неприятно позвякивающий птичьими костями. А он-то думал, бред от перенапряжения случился… Яркие картинки — ущелье с высоты птичьего полета — уплывают вглубь памяти. Потом, потом все проанализировать, записать, обсудить с экспертами на базе. Сейчас — пошло оно все…

Игорь рассказывает про ракетную шахту, про шамана, чуть запнувшись — про девочку. Смотрит в лица своих бойцов — увидит ли непонимание, осуждение? Нет… ребята молчат, переваривая услышанное. Только Северинов придвигается ближе, точно тянется непроизвольно защитить своего командира.

«Хороший ты парень, Мишка» — думает Игорь, глядя куда-то сквозь огонь. «И все я вижу, что с тобой происходит. Только не будет в моем отряде больше неуставных отношений, ни в одном из смыслов. Молодость, гормоны… перебесишься. А сенс из тебя выйдет отличный.»

Он закрывает глаза, позволяя себе наконец немного расслабиться. Задание выполнено, хоть и через задницу, ну да за это ему еще ответят умники в штабе, не отметившие шахту на карте.

А перед глазами все стоят эти три проклятые кружки в бункере. Охранник не пил за столом травяные настои, он пил из горла какую-то местную дрянь… кстати, интересно, они ж мусульмане вроде, с хрена ли они пьют? Вот шаман, наверное, мог себе позволить… черт его знает, что им там позволяют их неведомые боги… И все же. Был кто-то еще? Но в коридоре больше не было ответвлений и дверей, все чисто…

— Твою мать… — выдыхает кто-то испуганно, и Рогозин распахивает глаза, готовый ко всему… но только не к этому. Из зарослей выходит Руслан.

Игорь хочет уже привычно разозлиться на шамана, играющего с психикой бойцов, и на собственную слабость, и вдруг понимает, что больше некому уже насылать миражи-мороки из прошлого. И что «мираж» этот видят все замершие на мгновенье бойцы. И что он уже не в белой рубашке, а в военном бушлате явно с чужого плеча. Издалека за боевика принять — раз плюнуть. Только это лицо Игорь узнает из тысячи.

Аркадий мгновенно оказывается на ногах, берет под прицел таинственного гостя.

— Ты как прошел? — спрашивает он, и желваки зло играют на худом лице. Если чужак беззвучно пробрался мимо стоящих в охранении бойцов, значит, либо они уже мертвы, либо он — не человек, потому что человека они бы не упустили. Не того уровня ребята, не первый день в спецназе.

— Не переживай, не трогал я ваших, — отвечает гость с такой знакомой презрительной ноткой. — Вы, пацаны, вертушку ждете, так? Мне с вашим командованием побеседовать надо бы. Я тут с вами посижу, дождусь, пока прилетит.

Ему отвечают что-то непечатное, и кто-то наконец задает сакраментальное «ты кто такой вообще?». Руслан вынимает какие-то бумаги, демонстрирует Аркадию. Тот, глубоко задумавшись, подходит к Игорю, показывает документ, бормочет растерянно что-то про особое распоряжение и секретность… Рогозин уже не видит букв, печатей и подписей — все расплывается в мутный белый туман, снова накатывает близорукость и беспомощность.

«Три кружки» — думает он. «Шаман. Карты не сходятся. Чем дальше, тем ярче я понимаю, что мы — пешки в чьей-то большой игре.»

— Конечно, — командир с трудом размыкает губы, понимая, что обязан что-то сказать. — Пусть подождет.

— А это… — спрашивает было Аркадий, но сам себя прерывает, отходит, махнув рукой. Кажется, он узнал парня со старой фотографии. Наверное, и не только он — фотку все видели.

Ладонь Игоря осторожно оплетают чьи-то теплые пальцы, и он понимает, что это Мишка, верный его самопровозглашенный адъютант, сидит рядом, по-прежнему готовый защитить его от любых, даже самых неведомых опасностей.

Сжав его руку в ответ, Игорь запрокидывает голову и пытается разглядеть сквозь застилающий глаза туман холодные, колючие искорки звезд.