Килан Берк - Клан

Она отодвинула альбом, подвинулась через кровать, взяла трубку, положила рядом, под розовым абажуром с кисточками, номер.

Сердце забилось.

Что я делаю?

Осторожно, задержав дыхание, она набрала номер.

Цифры отозвались в ухе глухим писком.

Тишина. Слабый гул сигнала, мчащегося через пространство, бегущего по проводам. Затем снова тишина. Время тянулось бесконечно.

Прекрати, пока еще не…

Шорох, щелчок…

И связь установлена.

Желудок Клэр сжался. Она думала, ее сейчас стошнит. Рот наполнила желчь, ее охватила паника.

Прекрати. Прекрати немедленно! О господи, что я делаю?

Бип-бип. Тишина.

Бип-бип. Тишина.

Она представила Моцарта, играющего свое произведение без красоты, огня или страсти, которое оно должно было передавать.

Представила, как звенит мелодия в ночи – в тысяче километров от нее, но слышная благодаря отчаянной необходимости услышать, знать, что ее парень жив и ответит в любой момент.

Бип-бип. Тишина.

Вдруг Кара у двери – мягко открывает, входит, озабоченное выражение на излете быстро сменяется любопытством.

– Клэр?

Нет. Уходи.

Бип-бип. Тишина.

– Клэр? Кому ты звонишь?

– Никому. Я…

Кара подошла – медленно, но настойчиво.

Сейчас звонок прекратится , знала Клэр. Я услышу его голос на автоответчике и тут же умру.

Но услышала она: Бип-бип. Щелк .

Все волосы на теле до единого зашевелились, ее стало трясти.

– Что случилось? – Кара.

Из телефона – тишина, но не мертвая, не пустая.

Кто-то ответил.

Кто-то слушал.

Несмотря на то что ему было под шестьдесят и он только что похоронил родную дочь, открывший дверь мужчина казался полным сил и хорошо одетым. На нем были голубая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей, темные брюки со стрелками, вычищенные туфли. Темные волосы недавно подстригли, в них мелькала проседь, благодаря которой он казался скорее не старым, а солидным.

– Да? – спросил он.

– Мистер Каплан?

Короткий кивок.

– А вы? – на его лице, когда он оглядывал с ног до головы гостя, было написано раздражение, словно Финч оторвал его от важной деловой встречи или футбольной игры.

– Меня зовут Томас Финч.

– Финч?

– Брат Дэниэла.

Те, кто верит, что смерть связывает скорбящих прочнейшими узами, никогда не встречали Джона Каплана. Со вздохом он отступил в прихожую.

– Полагаю, хотите войти?

– Я не отниму много времени, – сказал Финч и зашел в дом.

Все в Капланах говорило о деньгах: от поблескивающего серебристого «Мерседеса» и тюдоровского особняка в конце длинной петляющей аллеи среди цветов, в полумиле от главной дороги, до обширных садов, за которыми явно хорошо ухаживали, словно Каплан боялся, что даже намек на сорняки его конкуренты воспримут как признак слабости. Ну и, конечно, сам Джон Каплан. Пока он вел Финча по короткому коридору с полированными полами и дубовыми панелями на стенах, тот ощущал исходящее от него нетерпение, словно хозяина интересовали лишь те люди, которые могли принести пользу ему или его банковскому счету. Финч не знал, сможет ли изменить этот настрой то, что он пришел рассказать. Но для человека в трауре Каплан казался ужасно спокойным.

Коридор кончился и сменился на большой зал, до краев забитый цветущей растительностью. Со сводчатого потолка на цепях свисали горшки, стебли – паучьи ножки встречали у пола взрыв зелени, напоминавших дикие заросли в огромной прямоугольной мраморной могиле. Высокие тощие растения с глянцевыми широкими листьями, привязанные к бамбуковым подпоркам, тянулись к потолку, где витражное окошко бросало на стену квадраты света.

Каплан не уделил джунглям внимания, свернув налево, в очередной узкий коридор. Финч последовал за ним.

– Присаживайтесь, – сказал Джон, когда они вошли в небольшой, но впечатляющий салон. Здесь стояло коричневое кожаное кресло под прямым углом к такому же кожаному дивану, словно декоратор Каплана мечтал стать психиатром или часто у психиатров работал. На стеклянном журнальном столике в опрятной стопке лежали издания о спорте и охоте. Стены скрывались за дубовыми книжными шкафами, но Финч не приглядывался к названиям. Он мало читал и сомневался, что там что-то стоит его интереса.

– Выпьете, – сказал Каплан, и, хотя это больше походило на констатацию факта, чем на вопрос, Финч кивнул и сел на диван. Подушки поддались с мягким шипением. В салоне слабо пахло сигарами.

– Скотч?

– Было бы замечательно, спасибо.

Пока Каплан наливал скотч из хрустального графина в два матовых стакана, Финч думал, насколько отработана и утомительна эта процедура для хозяина. Сколько уже человек, как-либо заинтересованных или связанных с убийствами, приходили сюда посочувствовать или искать утешения у товарища по несчастью за последнюю пару месяцев? Финч представил, как Каплан приводит последних в эту комнату – возможно, с намерением оглушить алкоголем, чтобы они ушли с ложным впечатлением, будто на какое-то время он помог им облегчить боль.

Каплан поставил стакан Финча на журнальный столик, затем сел в кресло. Вздохнул и сделал внушительный глоток, прежде чем взглянуть на гостя.

– Итак, мистер Финч. Чем могу помочь?

Финч наклонился вперед и сложил руки.

– Я пришел поговорить о том, что случилось с ребятами. С моим братом, вашей дочерью и их друзьями.

– Зачем?

– Потому что нужно.

– Не согласен.

– Вот как?

– Да.

– Ну, если вы не против…

Каплан откинулся и скрестил ноги. Поднял стакан, изучая его содержимое так, словно никогда прежде не видел.

– Мистер Финч…

– Томас.

– Хорошо. Томас. Я не хочу показаться грубым – хотя вы будете далеко не первым, кто покинет мой дом с таким впечатлением, – но я занятой человек. Если вы пришли повспоминать, какие ребята были замечательные и как им было здорово вместе, или рассказать – будто это новость, – как вам тяжело было узнать о случившемся, боюсь, все, что я могу сделать – сказать «аминь» и проводить вас к выходу. Вам это кажется холодным приемом?

Финч поставил стакан.

– Пока не вижу, как мое дыхание превращается в пар, не очень.

Каплан жестко улыбнулся.

– В полдень у меня встреча с адвокатом, Томас, – сказал он, произнося имя так, словно это запятая, – так что, чем скорее вы перейдете к делу, тем больше у вас шансов получить развернутый ответ.

– Я пришел рассказать о своих планах, чтобы вы о них знали и сказали, что думаете. Может, даже получить ваше благословение.

– Почти кажется, что вы пришли просить руки моей дочери, – сказал Каплан. – Но, насколько вам известно, они у меня кончились. Впрочем, если вам интересно, скоро будет доступна моя жена.