Стивен Кинг - Ночная смена (сборник)

Но они не могут следить прямо сейчас, посреди ночи, в его собственном кабинете. В доме царила полная тишина.

Моррисон смотрел на сигареты почти две минуты, не в силах отвести от пачки взгляд. Потом подошел к двери, выглянул в гостиную и снова вернулся посмотреть на сигареты. Перед глазами пронеслась ужасная картина грядущей жизни, в которой сигаретам нет места. Как, черт возьми, ему удастся убедить сомневающегося клиента разными графиками и диаграммами, если в руке не окажется вечно дымящейся сигареты? Как без сигарет он сможет выносить соседей, которых Синди то и дело приглашает полюбоваться садом? Как вообще, в конце концов, можно начинать день без сигареты за чашкой кофе?

Дик проклял себя, что ввязался в эту историю. Проклял Донатти. Но особую ярость испытывал, вспоминая Джимми Маккэнна. Как он мог так поступить? Сукин сын все знал с самого начала! Руки так и чесались придушить этого Иуду.

Еще раз украдкой оглянувшись, Моррисон достал из ящика сигарету и с нежностью провел по ней пальцем. Совсем как в рекламном слогане: Круглая, ровная и плотно набитая . Лучше не скажешь! Он сунул сигарету в рот и прислушался, наклонив голову.

Кажется, в стенном шкафу послышался какой-то шорох? Будто кто-то шевельнулся? Или ему показалось?

Но тут перед глазами возникла другая картина: кролик, обезумевший от ударов током, скачет по комнате. Если там окажется Синди…

Он напряженно вслушивался, но ничего не уловил. Конечно, проще всего было бы подойти к стенному шкафу и распахнуть дверцу, но Моррисон слишком боялся, что его опасения оправдаются. Он вернулся в постель, однако сон долго не приходил.

Хотя утром Дик чувствовал себя абсолютно разбитым, у него проснулся аппетит. Съев привычную тарелку кукурузных хлопьев с молоком, он вдруг сделал себе еще и омлет. Когда Синди спустилась вниз, она увидела, что он моет сковородки.

– Ричард Моррисон! Последний раз ты ел на завтрак яйца, когда Гектор был еще щенком!

Моррисон недовольно хмыкнул. Он терпеть не мог ее любимого выражения «когда Гектор был еще щенком» и считал его таким же дурацким, как и «за показ денег не берут » .

– Пока держишься? – спросила она, наливая апельсиновый сок.

– Держусь.

– К обеду наверняка сдашься, – беззаботно бросила она.

– Вот спасибо за поддержку! – взорвался он. – Ты, да и все остальные, кто не курит, вы считаете… Ладно, не важно!

К его удивлению, жена не только не разозлилась, но посмотрела на него с искренним изумлением:

– Господи! Так это не фантазия?! Ты серьезно?!

– Еще как! – Он надеялся, что ей никогда не доведется узнать, насколько все серьезно.

– Бедняга! – сказала она, подходя ближе. – Ты выглядишь просто ужасно. Но я тобой очень горжусь!

Моррисон крепко прижал ее к себе.

Сцены из жизни Ричарда Моррисона в октябре – ноябре:

…Моррисон и его старинный приятель из «Ларкин студиос» сидят в баре «Джек Демпси». Приятель протягивает сигарету, но Моррисон, нервно сжав бокал, отвечает:

– Я бросаю.

Приятель со смехом говорит:

– Больше недели все равно не продержишься .

…Моррисон ждет утреннюю электричку, поглядывая поверх «Таймс» на молодого человека в синем костюме. Он видит его здесь почти каждый день, а иногда замечал и в других местах. В ресторане, где встречался с клиентом. В магазине музыкальных товаров Сэма Гуди, где искал альбом Сэма Кука, тот копался в сорокапятках. А однажды заметил его на поле для гольфа, где играл с друзьями.

…Моррисон выпивает лишнего на вечеринке и хочет закурить, но все-таки удерживается.

…Моррисон навещает сына и привозит ему в подарок большой мяч, который пищит, если на него нажать. Придя в восторг, сын слюняво его целует. И почему-то Моррисону не так противно, как обычно. Прижав Элвина к себе в порыве чувств, он осознает истину, которая давно не является секретом для циничного Донатти и его коллег: самой разрушительной силой, перед которой ничто не может устоять, является любовь. И пока лирики спорят о ней, прагматики вовсю этим пользуются.

Хотя физиологически Моррисон постепенно привыкает к жизни без сигарет, психологически он по-прежнему испытывает тягу к курению и безуспешно пытается заменить сигарету то пастилками от кашля, то леденцами, то зубочисткой.

И вот Моррисон застревает в громадной автомобильной пробке в туннеле Мидтаун. Кругом темно. Ревут клаксоны, неподвижные машины исторгают клубы зловонных выхлопных газов. Он лезет в бардачок, видит открытую пачку сигарет и после секундного раздумья вытаскивает одну и закуривает, воспользовавшись прикуривателем. Он успокаивает себя мыслью, что если что-нибудь и случится, то Синди сама виновата – он же просил ее выкинуть все сигареты.

После первой затяжки он сильно кашляет. После второй – на глазах выступают слезы. После третьей – кружится голова, и он едва не теряет сознание. Во рту ужасно противно.

И тут же приходит мысль: «Господи, что же я делаю?»

Позади отчаянно засигналили машины – те, что впереди, уже тронулись с места. Он погасил сигарету в пепельнице, открыл оба окна и помахал рукой, разгоняя дым, совсем как подросток, спустивший в унитаз бычок первой выкуренной сигареты.

Рывком тронувшись с места, он поехал домой.

– Синди, я дома! – объявил он, но ответа не последовало. – Синди, ты где, дорогая?

Зазвонил телефон, и Моррисон схватил трубку.

– Здравствуйте, мистер Моррисон. – Голос Донатти был деловитым и бодрым. – Похоже, нам надо обсудить одну небольшую проблему. В пять часов вас устроит?

– Моя жена у вас?

– Разумеется, у нас, – снисходительно подтвердил Донатти.

– Послушайте, отпустите ее, – залепетал Моррисон. – Это больше никогда не повторится! Я и сам не понимаю, как такое произошло. Я сделал всего три затяжки, и видит Бог, самому стало противно .

– Обидно. Так я могу рассчитывать, что увижу вас в пять?

– Пожалуйста, – чуть не плача, повторил Моррисон. – Пожалуйста… – Но в трубке уже послышались короткие гудки.

В пять часов в приемной никого не было, если не считать секретарши, которая одарила Моррисона лучезарной улыбкой, не обращая внимания на его растрепанный вид и явное волнение.

– Мистер Донатти, к вам пришел мистер Моррисон, – сообщила она, нажав кнопку селекторной связи, и кивнула: – Пожалуйста, проходите.

Донатти ждал его возле знакомой двери. Рядом с ним переминался с ноги на ногу похожий на обезьяну верзила в футболке с надписью «УЛЫБАЙТЕСЬ!» и с револьвером в руках.

– Послушайте, – сказал Моррисон, обращаясь к Донатти. – Мы же можем это уладить? Правда? Я заплачу! Я…

– Заткнись! – прервал его мужчина в футболке.

– Рад вас видеть, – произнес Донатти. – Мне жаль, что наша встреча вызвана столь неприятными обстоятельствами. Попрошу вас пройти за мной. Мы постараемся все сделать быстро. И могу вас заверить, что особого вреда вашей жене никто не причинит… на этот раз.