Кристина Старк - Стигмалион

Весь остаток пятницы настроение у меня было просто улетное. Я позвонила Сейджу, и мы долго хохотали над тем, что мы с Крейгом провернули. Да, пусть я делала ошибки и порой вела себя глупо, но сегодня я горжусь собой. Потом я собралась позвонить Бекки и пригласить на чай. Заодно соберу всю волю в кулак и скажу ей, кто я.

Но она опередила меня. Едва я услышала голос в трубке телефона, как поняла, что что-то случилось.

– Лори, ты можешь кое-что сделать для меня?

– Все что угодно, – отозвалась я.

– Послушай. Я не могу сейчас приехать домой, я в другом городе, а Вильям весь день не отвечает на звонки. Мне кажется, с ним что-то случилось… Ты можешь зайти к нам и проверить, дома ли он? И если там, то в каком состоянии?

– К-конечно, – запаниковала я, прыгая в свои тапочки.

– Ты в универе его видела сегодня?

– Н-нет…

– Тогда поторопись, – выдохнула Бекки. – Если будет заперто, возьми ключ под пальмой, что стоит в холле возле нашей двери… Перезвони мне.

– Ладно.

Я рванула вверх по лестнице и забарабанила в дверь. Тишина. Никто так и не открыл, хотя я стучала долго и настойчиво.

Под пальмой действительно обнаружился ключ с брелоком в виде норвежского флага. Я повернула его и вошла в квартиру Веландов.

В гостиной никого не было. Было пусто, слегка не прибрано и очень тихо.

– Вильям? – позвала я.

Из гостиной двери вели в несколько смежных комнат. Я заглянула во все по очереди и в одной из них обнаружила Беккину пропажу. Вильям спал на широкой кровати, лежа на животе и отвернувшись к окну. Я не видела его лица, но узнала растрепанные волосы и руку, сжавшую в кулаке край одеяла.

Я убедилась, что грудная клетка поднимается и опускается от дыхания, и собралась было уйти, но… что-то насторожило меня. Ковер погасил звук шагов, и я подошла совершенно беззвучно.

– Вильям?

И тут я заметила, что подушка под его головой посерела от пропитавшей ее влаги. Что его волосы совершенно мокрые, а рука, сжавшая одеяло, – мелко-мелко дрожит.

Я медленно протянула руку и убрала с лица влажные пряди…

– Господи, что с тобой?

Его глаза были открыты, челюсти сжаты так, что под кожей ходили желваки, его трясло.

– Что мне сделать? Тебе больно? Вильям!

Я затрясла его за плечо, сквозь латексные перчатки чувствуя горящую в лихорадке кожу.

– Уходи, – пробормотал он хрипло.

– Уходить? Да, конечно… я вызову скорую.

– Даже не думай.

– Если ты умрешь, это будет на моей совести, ты же понимаешь?

– Твоя совесть и так не блещет чистотой, Долорес Макбрайд, – с трудом проговорил он.

– Тем более, – рассердилась я.

Он попробовал перевернуться на спину, с губ сорвался кошмарный стон, словно он лежал не на кровати, а на битом стекле. Мое сердце сжалось от боли и жалости. Я попыталась помочь, но, кажется, сделала только хуже. Он застонал еще громче.

– Я вызываю скорую!

– Нет, Долорес, нет…

– Почему?!

– Потому что я обещал матери.

– Обещал что?

– Обещал, что больше не попаду в больницу…

Его затрясло еще сильнее, пальцы вцепились в одеяло, как будто он повис над пропастью и одеяло – это последнее, что удерживает от гибели.

– Да срать мне, что ты там обещал! – заорала я и схватилась за мобильник.

– Не звони… я объясню… Ты же этого хочешь – все знать? – пробормотал он и стащил с груди одеяло.

Я прижала руку ко рту, во все глаза глядя на его грудь. Она была в темно-красных ожогах. Я представила его боль, и мне стало нехорошо.

– Что произошло? – спросила я, задыхаясь.

Я уже знала ответ на этот вопрос. На груди Вильяма, словно клеймо, стоял полукруглый отпечаток с пятью тонкими штрихами, направленными в сторону его ключицы. Такой отпечаток могла бы оставить, ну, например…

Женская ладонь.

Не знаю, как я не выдала себя. Как смогла сохранить маску спокойствия. Как не закричала от изумления. Как не села на пол с криками «Разбудите меня! Разбудите!»

– Что произошло? – всего-то и сказала я хриплым шепотом. – Кто это так… получилось?

– У меня что-то вроде… аллергии на прикосновения.

Наши взгляды схлестнулись в одной точке. Мое жгучее кареглазое безумие ударилось об его синий-синий лед. Полетели ледяные крошки, взвились снежинки. В комнате стало так тихо, словно только что упала и разбилась вдребезги какая-то немыслимо дорогая вещь.

– Да ладно, – прошептала я, тут же замечая многочисленные отпечатки губ на его шее и груди.

– Ты не веришь?

– Почему же… Глядя на ожог в форме отпечатка от ладони, невольно поверишь во что угодно…

– Это не шутка.

– Вильям, я верю. Теперь мне все понятно.

Понятно, что моя жизнь больше не будет прежней, черт побери. Медленно и осторожно я присела на край его кровати, словно она была заминирована.

– И как, Айви в курсе, что происходит после того, как она трогает тебя? Ты рассказал ей о болезни?

– Рассказал. Но о некоторых вещах не хочется напоминать, когда дело доходит до…

– Короче говоря, ты любишь потрахаться больше, чем жить в здоровом теле.

– Обычно я осторожен, – тяжело задышал он. – И могу предотвратить последствия, но… в этот раз не смог…

– Что значит «предотвратить последствия»?

– Презерватив, одежда, кое-какие хитрости… Ты покраснела.

Мои щеки в самом деле стали гореть. Их словно намазали чем-то жгучим и едким.

– Ты еще ни с кем этим не занималась, угадал? – поинтересовался он, пристально глядя мне в глаза.

Я не стала отвечать. Это последняя тема, на которую мы будем говорить.

– Нужна жидкость для обработки ран, заживляющий крем и бинты. Нужно промыть ожоги и забинтовать. Иначе ты труп. Антибиотики у тебя есть? – спросила я.

– Ты учишься на медицинском?

– На ветеринарном. Но с человеком тоже управлюсь. У тебя аптечка есть?

– На кухне в крайнем левом шкафу.

Я ушла на кухню, распахнула дверцу шкафа и вынула оттуда большой пластиковый бокс. И чего там только не было: антибиотики, антигистаминные, противовоспалительные, мази, кремы, шприцы, стерилизующие салфетки… Господи, все то же, что и в моей аптечке!

Я склонилась над коробкой, изучая содержимое и пытаясь прийти в себя. Мозг все еще не успел впитать, усвоить, осознать ту информацию, которая накрыла его, как цунами, пять минут назад. Он барахтался в этой информации, еще не до конца понимая, что…

Вильям такой же, как я.

Он болен той же болезнью.

И мне это не снится.

Все это так же реально, как эти бинты, и шприцы, и эта упаковка амоксициллина, наполовину пустая.

Я принесла бокс с лекарствами и бутылку воды, он выбрал несколько таблеток, но среди них не оказалось обезболивающего.

– Выпей что-то от боли, зачем ты терпишь?