Дэн Симмонс - Темная игра смерти [Литрес]

– А это еще что за чертовщина? – прокричал Хэрод, обращаясь к рулевому катера.

Мужчина в полосатой рубашке улыбнулся, обнажив зубы, белизну которых подчеркивал его загар.

– Это «Ричард С. Эдвардс», сэр, – ответил он. – Первоклассный эскадренный миноносец. Он каждый год патрулирует эти воды во время летнего лагеря Фонда западного наследия, приветствуя первых лиц государства и зарубежных гостей.

– Одна и та же шаланда? – удивился Хэрод.

– Один и тот же корабль, сэр, – ответил рулевой. – Официально он каждое лето проводит здесь свои маневры.

Миноносец прошел на таком расстоянии, что Хэрод различил выведенные на корпусе белые цифры.

– А что это там за ящик сзади? – осведомился он.

– Противолодочная установка, сэр, модифицированная для работы с новыми гидроакустическими системами. – Рулевой развернул катер к пристани. – С него сняты пятидюймовые МК – сорок два и пара трехдюймовых МК – тридцать три.

– Ах вот оно что. – Хэрод крепко прижался к поручню, брызги от волн на его бледном лице смешивались с каплями пота. – Мы уже почти добрались?

Повышенной мощности карт для гольфа, управляемый шофером в голубом блейзере, доставил Хэрода в особняк. Дубовая аллея впечатляла. Все пространство между мощными вековыми стволами было плотно засеяно блестящей, коротко подстриженной травой, напоминавшей мраморный пол. Огромные сучья переплетались в сотнях футов над головой, образуя подвижный лиственный шатер, сквозь который проглядывали вечернее небо и облака, создававшие изумительный пастельный фон. Пока карт бесшумно скользил по длинному тоннелю из деревьев, которые были старше самих Соединенных Штатов, фотоэлементы, уловив наступление сумерек, включили тысячи японских фонариков, запрятанных в высоких ветвях, свисающем плюще и массивных корнях. Хэрод словно попал в волшебный лес, залитый светом и музыкой, – невидимые усилители заполнили пространство чистыми звуками классической сонаты для флейты.

– Огромные, черти, – сказал Хэрод, показав на деревья.

Они преодолевали последнюю четверть мили, и впереди уже виднелся роскошный сад, окружавший особняк с северной стороны.

– Да, сэр, – не останавливаясь, согласился водитель.

Хэрода встретил не Барент, а преподобный Джимми Уэйн Саттер, с высоким фужером бурбона в руке и раскрасневшимся лицом. Евангелист двинулся ему навстречу по огромному пустому залу, пол которого был выложен белыми и черными изразцами, что напомнило Хэроду собор в Шартре, хотя он никогда там не был.

– Энтони, мальчик мой, – прогудел Саттер, – добро пожаловать в летний лагерь. – Голос его отдавался гулким эхом.

Хэрод запрокинул голову и начал оглядываться, как турист. Необъятное пространство, обрамленное мезонинами и балконами, уходило вверх на высоту пяти этажей и заканчивалось куполом. Его подпирали изысканные резные колонны и хитро переплетающиеся блестящие опоры. Сам купол был выложен кипарисом и красным деревом, перемежавшимися цветными витражами. Сейчас он был темным, и дерево приобрело глубокие кровавые тона. С массивной цепи свисала люстра довольно внушительных размеров.

– Ни хрена себе! – воскликнул Хэрод. – Если это вход для прислуги, покажите мне парадную дверь.

Саттер поморщился от его лексики, в то время как вошедший служащий, все в той же синей униформе, подошел к затасканной сумке Хэрода и замер в позе почтительного ожидания.

– Ты предпочитаешь поселиться здесь или в одном из бунгало? – осведомился Саттер.

– Бунгало? – переспросил Хэрод. – Ты имеешь в виду коттеджи?

– Да, – усмехнулся преподобный, – если коттеджем можно назвать домик с удобствами пятизвездочного отеля. Их предпочитают большинство гостей. В конце концов, это ведь летний лагерь.

– Да брось ты, – отмахнулся Хэрод. – Я хочу получить здесь самую шикарную комнату. В бойскаутов я успел наиграться в детстве.

Саттер кивнул прислуге:

– Апартаменты «Бьюкенен», Максвелл. Энтони, я провожу тебя через минуту, а пока пойдем в бар.

Они проследовали в небольшое помещение с обитыми красным деревом стенами, и Хэрод заказал себе большой фужер водки.

– Только не рассказывай мне, что это было построено в восемнадцатом веке, – произнес он. – Уж слишком все огромное.

– Изначально дом пастора Вандерхуфа был достаточно внушительным для своего времени, – пояснил Саттер. – Последующие владельцы несколько расширили особняк.

– А где же все? – поинтересовался Хэрод.

– Сейчас собираются менее важные гости. Наследные принцы, монархи, бывшие премьер-министры и нефтяные шейхи прибудут завтра в одиннадцать утра на традиционное торжественное открытие. А экс-президента мы увидим в среду.

– Ну и ну. – Хэрод присвистнул. – А где Барент и Кеплер?

– Джозеф присоединится к нам позже вечером, – ответил евангелист. – А наш гостеприимный хозяин прибудет завтра.

Хэрод вспомнил Марию Чэнь, оставшуюся на борту яхты. Кеплер еще раньше рассказывал ему, что все помощницы, секретарши, референтки, любовницы и жены скучали на борту «Антуанетты», пока господа развлекались на острове.

– Барент на яхте? – спросил он.

Проповедник развел руками:

– Где он, знают лишь Господь да христианские пилоты. Лишь в последующие двенадцать дней друг или враг может точно знать, где он находится.

Хэрод фыркнул и взял в руки фужер.

– Не знаю, чем это сможет помочь врагу. Ты видел миноносец? Не понимаю, чего они боятся? Высадки русского морского десанта?

Саттер налил себе еще бурбона.

– Не так уж далеко от истины, Тони. Несколько лет назад в миле от берега начал курсировать русский траулер. Приплыл с обычного своего поста у мыса Канаверал. Не мне тебе рассказывать, что, как и большинство русских траулеров у американских берегов, этот был разведывательным судном, набитым подслушивающей аппаратурой под самую коммунистическую завязку.

– И что же они могли услышать в миле от берега? – поинтересовался Хэрод.

Саттер рассмеялся:

– Это осталось между русскими и их антихристом. Но наши гости и брат Кристиан встревожились. Отсюда этот сторожевой пес, которого ты видел по дороге сюда.

– Сторожевой пес, – повторил Хэрод. – А в течение второй недели вся охрана тоже остается?

– Нет. То, что имеет отношение к Охоте, предназначено лишь для наших глаз.

Хэрод пристально посмотрел на раскрасневшегося священника:

– Джимми, как ты думаешь, Вилли появится на следующий уик-энд?

Преподобный поспешно вскинул голову, и его маленькие глазки живо блеснули.

– Конечно, Тони. Я не сомневаюсь, что мистер Борден прибудет в условленное время.

– А откуда ты это знаешь?

Саттер покровительственно улыбнулся, поднял фужер и тихо произнес: