Вадим Бескровный - Дурные намерения

— Всё, что он сделал — он сделал сам, — продолжила она. — И махинации со страховками, и смерть его ребёнка и его самоубийство — это его выбор.

— Выбор, предложенный тобой.

— А на нас постоянно что-то влияет! — повысила голос Валентина, — Постоянно! И это не значит что нужно перекладывать ответственность за свои поступки на кого-то ещё! Нужно учиться жить с совершённым тобой выбором. И учиться умирать вместе с ним. Геннадьев оказался не способным к тому, чтобы жить с последствиями своих поступков. В отличие от Туманова. Этот хоть и не может смириться со смертью своего сына, зато может жить, зная, что он насильник, убийца, алкоголик и тот, кто разрушил всё, что когда-то создал. Самое ужасное в том, что он ещё и удовольствие от такой жизни получает.

— Не поняла, — Аня смотрела на мачеху в упор. — Ты хочешь сказать, что убитая Тумановым девушка это результат твоих действий?

— Это результат завихрений в его голове, — ответила мачеха. — Нужно было лишь слегка подтолкнуть. Я представила себе его мозг. И представила как он получает удовольствие от того, что лупит эту девчонку плёткой. А потом я отключила это удовольствие и внушила ему, что он получит большее наслаждение, если истерзает её. И я так надеялась, что ты, со своим желанием найти достойную статью, выставишь Туманова на весь мир насильником, садистом и убийцей. А ты струсила.

Анна не верила своим ушам:

— Я же встречалась с Виктором. Была у него дома. Я могла бы оказаться подвешенной за крюки рядом с той девчонкой. Я для тебя не просто инструмент. Ты и меня бы пустила в расход, как разменную монету.

— Не говори глупостей, — тон Валентины стал покровительственным. — Что ты сделала? Помешала Геннадьеву отвести ребёнка в сад! Продала Граффу картину! Да не написала статью про Туманова, которую должна была написать!

— НО ТЫ И В МОЕЙ ГОЛОВЕ КОПАЕШЬСЯ! — перешла Аня на истерический крик, перегнувшись через стол ближе к мачехе. — ТЫ И В МОЙ ГРЁБАННОЙ ГОЛОВЕ ЗАМЕНЯЕШЬ ОДНИ МЫСЛИ НА ДРУГИЕ!

Валентина со скоростью змеи схватила Аню за подбородок. Истерика у девушки прошла, и она сдавленно продолжила:

— Это же возведение в абсолют фразы: «Выдрючить мозг», разве не так?

Анна даже не пыталась вырваться.

Валентина уставилась своими глазами в Анины, и девушка увидела до чего же они омерзительно белёсые.

— Посмотри на это иначе, — прошипела женщина.

Она продолжала держать девушку за подбородок правой рукой, и Аня увидела, как Валентина, оперевшись на левую руку, заползла животом на обеденный стол. Её лицо стало ближе к Аниному лицу, а цвет глаз из белёсых превратился в зелёный. Потом её тело начало переворачиваться. Рука, держащая Аню за подбородок, вывернулась в плече, в локте и в кисти с таким хрустом, как будто по близости валили деревья.

Туловище, тем временем, продолжало вращение, при этом лицо Валентины так и осталось обращено к Ане. Создавалось впечатление, что от шеи до копчика тело женщины было насажено на ось. Левая рука тоже выкрутилась в трёх местах и снова захрустели кости. Та же участь постигла и ноги женщины.

Окружающий мир для Анны подёрнулся блюром. Чётким перед нею было только человеческое тело, выгнутое в неестественную позу и похожее на паука. Лицо, смотрящее на девушку, было восковым и мёртвым, как маска. Седые волосы безжизненно свисали на смотрящую вверх грудь и сосульками тянулись к столешнице. Руки и ноги были вывернуты под неестественными углами, и правая рука всё ещё держала Аню за подбородок. Только это была не живая рука. Девушка чувствовала что-то шершавое, похожее на хитин.

В момент, когда она готова была закричать при виде монстра, находившегося перед ней на расстоянии вытянутой руки, Аню отбросило далеко от него, и она увидела завораживающую картину. Мачеха предстала перед ней в виде паука, восседающего на паутине из красивых серо-голубых нитей, которые тонко подрагивали и были украшены бисеринками росы.

Аня увидела всех, к кому вела эта паутина. Всех участников процесса, в который их затянула Валентина.

Она увидела Гену Геннадьева, его малыша, его семью. До неё дошло, что Геннадьев застраховал свою жизнь, как и жизнь Аниного отца. Ужасная ирония заключалась в том, что семьям самоубийц страховку выплачивать не положено. Жена и дети Геннадьева остались и без кормильца, и без солидного страхового возмещения.

Она увидела Елизавету Туманову. У неё случился нервный срыв после смерти сына, который стал убийцей Аниного отца. Она повредилась мозгом в тот момент, когда Валентина сделала для себя вывод: виноваты и родители мальчика, и, так как, парень уже мёртв, надо покарать оставшихся виновников. Виктор Туманов стал жестоким и неуправляемым алкоголиком, социопатом и наркоманом. Он хотел убить жену, потом хотел убить себя, а потом убил ни в чём не повинную девочку. И он катился в пропасть всё быстрее, мысли его становились всё чернее и гаже.

Она увидела Ларри Граффа. Его отношения с родителями. Его чёрствость к окружающим была продиктована моделью его воспитания: Ларри рос в благополучной семье, но никому не нужным. Он пытался доказать, что он достоин внимания, да никому его доказательства были не нужны. И он сломался и стал асоциальным. С женой и сыном он вёл себя также. И нужно было заставить его почувствовать. Нужно было заставить его страдать. У него ведь есть сын. Сын. СЫН! В сторону Ларри и его семьи плыл корабль-призрак, заставляя ниточку паутины дрожать сильнее.

Увидела Аня и ещё одну ниточку. Она вела к спящему разуму молоденькой девушки. Девушки, вот уже два года лежащей в коме. Её сердце стучит, а разум её питает эту паутину помыслов. Эту сеть связей. Это скопление дурных намерений.

А потом Аня увидела, что у этой паутины нет конца, и мачеха, формой тела напоминающая паука, восседает не в центре. У паутины было множество продолжений.

Человеческие судьбы.

Не успев рассмотреть, как далеко тянутся эти нити, Аня почувствовала толчки, как от землетрясения. Потом картина перед её глазами съехала в стороны, распадаясь на части. Нужно было за что-то держаться, но ухватиться было не за что. Она почувствовала, что её тянет вверх, прижимает вниз и разрывает в стороны одновременно. В голове появился тонкий звук «З-з-з-з», нарастающий нестерпимым низким гулом. Её сердце сковало льдом страха, уши заложило, а глаза выдавливало изнутри. Аня зажмурилась и последнее, что она почувствовала, это свист ветра в ушах, пришедший на смену низкому гулу.

Ветер кружился, обволакивая Аню и успокаивая её обнажённые нервы, и через несколько секунд она уснула.

К двенадцати часам ночи фуршет в гранд-отеле «Ребриц» потихоньку затихал. Пьяные и весёлые люди расходились по своим номерам, чтобы выспаться и отправиться утром на пляж или на прогулку. Некоторые из них будут отсыпаться до обеда, потом спустятся вниз, купят себе бутылку пива и отправятся загорать на шезлонг, не выходя за территорию отеля.