Сергей Пономаренко - Зеркало из прошлого

— Ну где еще есть возможность пообщаться с умершим? — Марина произнесла это таким тоном, как будто он сказал глупость.  — Дурачок ты мой любимый! Естественно, во сне! Как я по тебе соскучилась!

Вадим напрягся в тревожном ожидании — обычно после этих слов Марина бросалась ему на шею и они целовались. Но теперь перед ним была покойница! И Вадим отодвинулся, поджал под себя ноги, чтобы быть от нее хоть чуть-чуть дальше. Он почувствовал, что замерзает,  — в комнате было не просто холодно, а морозно.

«Как в морге?»

— Милый мой дурачок, не бойся — тело мое в морге, а я здесь бестелесная. Решила тебя навестить, ты что, мне не рад?

— Рад,  — выдавил из себя Вадим.

— Я знала, что ты мне обрадуешься, в каком бы виде я ни пришла к тебе! И мне известно, что ты хочешь узнать, кто так плохо со мной поступил.

— Скажи мне! — Вадим вдруг успокоился, словно не было ничего необычного в его беседе с призраком Марины. Он вдруг поверил, что это всего лишь сон.  — Кто это… с тобой сделал?

— Сказать я тебе не могу, а вот показать имею возможность.  — Марина подошла к зеркалу — на нем не было темной материи.  — Идем со мной, сейчас увидишь.  — Она легко вошла в зеркало и протянула руку Вадиму.

Он увидел, что в Зазеркалье, где она находилась, точная копия его комнаты, и это его еще больше успокоило. Он поднялся с дивана и стал приближаться к зеркалу, откуда призывно махала рукой Марина. Вадим шел почему-то дольше, чем обычно, но его это не удивило — это же сон! Сейчас он узнает, кто мерзкий убийца Марины!

На пальце Марины Вадим разглядел колечко с зеленым камушком — раньше он его не видел. Он в последний момент убрал руку, не дал Марине к ней прикоснуться.

— Откуда у тебя это колечко?

И тут он увидел, что на него из Зазеркалья смотрит не Марина, а девушка с фотографии!

Вдруг все исчезло, и он едва сумел удержать равновесие, успев упереться рукой вверху во что-то твердое.

Вадима обвевал ветер, было свежо, он находился не в квартире! По спине потек холодный пот, сердце застучало, как пулемет, дыхание перехватило — у него под ногами зияла пропасть глубиной метров шестьдесят! Он находился в шатком, неустойчивом положении, стоя на перилах балкона двадцатого этажа, едва удерживаясь за основание верхнего балкона. Как только он сумел взобраться на них? Внизу были припаркованы машины, ходили люди, невдалеке шумел постоянно загруженный транспортом бульвар Дружбы Народов. С высоты все казалось игрушечным, несерьезным, киношным. Бездна под ногами манила, у него возникло ощущение, что она притягивает его к себе невидимыми путами.

Его трясло, как в лихорадке, ноги слабели, руки тоже, он едва держался за основание верхнего балкона. Страх сковывал его мысли и тело, и он не мог ничего предпринять.

— Отпусти руки, и все для тебя закончится,  — шептал в ухо незнакомый мужской голос.

В этих словах был смысл — зачем терпеть весь этот ужас, от которого сердце вот-вот остановится? Ведь смерть — это спокойствие! Навеки!

Вадим сделал невероятное усилие над собой и, оттолкнувшись от верхнего балкона, отпрянул назад и стал падать спиной в неизвестность и пустоту. Удар — и все затмевающая боль!

Когда Вадим пришел в себя, он понял, что сидит на балконе. Ужасно болели затылок и копчик. Поднявшись и нетвердо стоя на ногах, он увидел треснувший стеклопакет кухонного окна, о который он, очевидно, ударился головой. Вадим поспешил уйти с балкона, чуть не оказавшегося для него смертельной ловушкой. Ему было ясно, что, поддавшись наваждению в образе Марины, он вышел на балкон, еще не застекленный, взобрался на перила и чуть не шагнул в пустоту… Чудо, что он сумел удержаться на перилах!

Вернувшись в комнату, Вадим увидел, что на зеркале нет темной ткани, которая точно была на нем, когда он бодрствовал. Сейчас ткань лежала на полу. Набросив ее на зеркало, он для верности примотал ее скотчем. Спать он отправился в припаркованный внизу автомобиль, посчитав, что так будет надежнее.

Сном назвать полудрему, в которую время от времени впадал Вадим, было сложно, и утром он был невыспавшийся и злой. Он дождался, когда утро вступит в свои права, и только тогда поднялся в свою квартиру. Первым делом он убедился, что зеркало по-прежнему плотно укутано тканью и обмотано скотчем. Принимая душ, приводя себя в порядок после бессонной ночи, он постоянно был настороже, прислушивался — ему все время казалось, что в квартире он не один.

Тетя Владя умерла, но рукопись с исповедью убийцы должна находиться в ее квартире, и Вадим решил не ждать, пока ее соседка соизволит ему позвонить, а съездить к ней. Он гнал от себя мысли, что к внезапной смерти тети Влади могло иметь отношение злосчастное зеркало. Впрочем, она была женщиной в возрасте и часто болела.

Вадиму повезло — дверь ему открыла рослая женщина лет пятидесяти в цветном ситцевом халате, с растрепанными мокрыми волосами.

— Ой! — воскликнула она и отступила на шаг.  — Я думала, что это вернулся Борис.

— Извините за неожиданный визит. Мне нужна Маня.

— Это я, а вы кто? — В голосе женщины стали звучать воинственные нотки.

— Я хорошо знал Владиславу Никитичну — она дружила с моей мамой. Я очень сожалею о том, что она умерла. И я хотел бы связаться с ее дочерью. Мне сказали, что у вас есть номер ее телефона.

— Откуда я знаю, давать вам номер или нет? — глядя на него с подозрением, произнесла соседка.

— Очень просто узнать — позвоните дочери, и она вам скажет. Меня зовут Вадим Юр — моя фамилия должна быть ей известна.

— Странная фамилия… Вы иностранец?

— Нет. Позвоните, пожалуйста.

— Звонок денег стоит.

— Позвоните с моего телефона.

— Тогда вы узнаете номер.

— Вот, возьмите деньги — их хватит, чтобы оплатить ваш разговор.  — Вадим протянул купюру, но женщина ее не взяла и позвонила со своего телефона.

— Здравствуй, Настя. Тут явился какой-то тип со странной фамилией, он хочет с тобой поговорить. Дать ему твой номер?

— Скажите: Вадим Юр! — громко подсказал Вадим, и, видимо, его услышали, так как соседка сразу закончила разговор и хмуро бросила:

— Записывайте!

Вадим спустился во двор, отошел к деревьям и только там позвонил дочери тети Влади. Вначале он принес ей свои соболезнования.

— Это так неожиданно случилось,  — грустно произнес женский голос в трубке.  — Мне казалось, что мама будет жить вечно… Она мне много рассказывала о вашей семье. У нас с мамой были некоторые разногласия, но в последние годы наши отношения наладились, мы общались, вот только, к сожалению, мне не часто удавалось ее навещать — все-таки другой город.

— Вы сейчас в Киеве?

— Нет, уже в Харькове. Маму кремировали на Байковом кладбище, приеду за ее прахом через неделю.