Стивен Кинг - Гвенди и ее шкатулка

Она хлопает себя по карману, чтобы убедиться, что конверт на месте, потом садится на велосипед и едет к выезду со стоянки. На полпути замечает Фрэнки Стоуна и Джимми Сайнса, которые бродят среди машин, дергают дверцы и заглядывают в окна. Кому-то сегодня не повезет: бедняга выйдет с выставки монет и марок и обнаружит, что его машину ограбили.

Гвенди крутит педали быстрее, но ускользнуть незамеченной не удается.

– Эй, сиськи торчком! – кричит Фрэнки ей вслед, потом мчится вперед и успевает ее обогнать. Преградив ей дорогу к выезду со стоянки, он машет руками: – Стой, стой, стой!

Гвенди приходится остановиться.

– Фрэнки, отстань от меня.

Он пыхтит, пытаясь отдышаться.

– Я просто хотел тебя кое о чем спросить.

– Ну так спрашивай и уйди с дороги. – Она озирается по сторонам, высматривая пути к отступлению.

Из-за припаркованной рядом машины выходит Джимми Сайнс. Он встает сбоку от Гвенди, скрестив руки на груди, и смотрит на Фрэнки.

– Сиськи торчком?

Фрэнки ухмыляется.

– Это та самая. Я тебе про нее говорил. – Он подходит вплотную к Гвенди и проводит пальцем по ее ноге снизу вверх. Она отталкивает его руку.

– Спрашивай, что хотел, и дай проехать.

– Да ладно тебе, что ты такая сердитая? – говорит Фрэнки. – Я просто переживал за твою сладкую задницу. Она у тебя напряженная, страшное дело. Наверное, срать неудобно? – Он снова хватает ее за ногу. Уже не пальцем, а всей рукой.

– Эти парни к вам пристают, мисс Гвенди?

Все трое оборачиваются на голос. Никто не заметил, как подошел Ленни.

– Исчезни, дедуля, – говорит Фрэнки, делая шаг к нему.

– Это вряд ли. Гвенди, у вас все в порядке?

– Теперь да. – Она срывается с места и едет к выходу. – Мне пора, а то на обед опоздаю. Спасибо!

Они смотрят ей вслед, потом Фрэнки и Джимми опять оборачиваются к Ленни.

– Ну что, дед? Двое на одного. Мой любимый расклад.

Ленни запускает руку в карман брюк и достает выкидной нож. На серебряной рукояти выгравированы два слова. Единственное изречение на латыни, которое понимают эти двое парней: Semper Fi  [2]. Узловатые пальцы делают неуловимое движение, и шестидюймовое лезвие сверкает, отражая солнечный свет.

– Теперь двое на двое.

Фрэнки удирает, только пятки сверкают. Джимми не отстает.

– Да что ж такое?! Опять Гвенди выигрывает!

Салли закатывает глаза и швыряет карты на ковер.

Они вчетвером сидят на полу в гостиной Питерсонов: Гвенди, Салли Аккерман, Бриджит Кавано и Джози Уэйнрайт. Все, кроме Гвенди, учатся в выпускном классе, но в этом учебном году они частые гости в доме Питерсонов.

– Вы тоже заметили, да? – Джози морщит нос. – Гвенди никогда не проигрывает. Ни в чем.

Салли подхватывает:

– Лучшая ученица. Лучшая спортсменка. Самая красивая девочка в школе. И вдобавок еще и мастерский карточный шулер.

– Да ладно вам, – говорит Гвенди, собирая карты. Сейчас ее очередь тасовать и сдавать. – Это неправда.

Но Гвенди знает, что это правда, и хотя Джози просто подкалывает ее в своей обычной дурацкой манере (чего еще ждать от девчонки, которая стремится стать солисткой рок-группы под названием «Киски»?), Салли говорит вполне серьезно. Салли уже надоело, что Гвенди всегда впереди. Салли завидует.

Впервые Гвенди осознала, что у нее появился повод для беспокойства, месяца два назад. Да, она бегает быстрее всех в школе. Возможно, в своей возрастной категории она бегает быстрее всех в округе. Может быть, даже во всем штате. Правда? Да, правда. И взять ее школьные оценки. Она всегда хорошо училась, но в младших классах ей приходилось много заниматься, чтобы получать отличные оценки, и даже тогда у нее были четверки. Сейчас она почти не открывает учебники и все равно учится лучше всех в классе. Иногда она даже специально дает неправильные ответы в контрольных работах, чтобы не получить очередной высший балл. Или заставляет себя проигрывать в карты или в игровых автоматах, чтобы подруги ничего не заподозрили. Но, несмотря на ее усилия, они все равно чувствуют что-то странное.

Кроме кнопок, серебряных долларов и шоколадных зверюшек пульт управления дал ей… что ж, скажем прямо… сверхчеловеческие способности .

Правда? Да, правда.

Она больше не получает никаких травм. Ни единого растяжения на беговой дорожке. Ни единого синяка или ушиба на футбольном поле. Ни единой царапины или ссадины из-за неуклюжести. Ни единого ушибленного пальца или сломанного ногтя. Гвенди уже и забыла, когда в последний раз пользовалась лейкопластырем. Даже месячные проходят легко и стремительно. Никаких болей и спазмов, две-три капельки на прокладке, и все. Гвенди почти не теряет кровь.

Это радует, но одновременно и пугает. Гвенди знает, что это работа пульта управления (или шоколадных зверюшек), но ведь пульт и зверюшки – по сути одно и то же. Иногда она очень жалеет, что ей не с кем об этом поговорить. Иногда она очень жалеет, что их дружбе с Оливией пришел конец. Оливия, наверное, единственный человек на свете, кто мог ее выслушать и поверить.

Гвенди кладет карты на пол и встает.

– Кто будет попкорн? Лимонад?

Поднимаются три руки. Гвенди уходит в кухню.

Осенью и зимой 1978 года в жизни Гвенди происходят большие перемены, и в основном – к лучшему.

В конце сентября она наконец получает водительские права, а через месяц, когда ей исполняется семнадцать лет, родители делают ей сюрприз: дарят слегка подержанный «Форд-Фиеста» из автосалона, где работает мама. Автомобиль ярко-оранжевый, и радиола работает по настроению, но Гвенди это нисколечко не расстраивает. Она любит свою машину, украшает ее скромный багажник большими переводными картинками с ромашками и лепит на задний бампер наклейку «НЕТ ЯДЕРНОМУ ОРУЖИЮ», реликт шестидесятых годов.

Также Гвенди устраивается на свою первую настоящую работу (раньше она подрабатывала, присматривая за соседскими детишками и подметая дворы от листьев, но это не в счет): в буфете в автомобильном кинотеатре, три раза в неделю по вечерам. Никого не удивляет, что она сразу зарекомендовала себя как ответственный и исполнительный работник, и уже через два месяца ей повышают зарплату.

Также ее выбирают капитаном школьной сборной по легкой атлетике.

Гвенди по-прежнему размышляет о мистере Фаррисе и по-прежнему беспокоится за пульт управления, но уже без прежнего нервного напряжения. Она по-прежнему запирает дверь своей комнаты на замок, вынимает из шкафа пульт и нажимает на рычажок, выдающий шоколадных зверюшек, но уже не так часто, как раньше. Не больше двух раз в неделю. Иногда даже реже.