Сарина Шиннок - Тихий Коррибан

- Но ведь… что-то не так с этой планетой, да?

Конечно, не так. Но разбирайся сама, ведьма. Ты мне никто.

- Как твое имя, забрак? – кричит она вслед. Я прибавляю шаг.

Нога продолжает кровоточить и мешать мне сосредоточиться из-за тупой пульсирующей боли. Мне все сложнее быстро идти и уж тем более обороняться. Даже дышать стало труднее, и черная роба пропиталась горячим потом. Я ненавижу слабость, ненавижу ее больше всего на свете! Но мне некуда от нее здесь деться! Нужно что-то предпринимать, нужно позаботиться о себе. Может, я найду хоть какие-то средства первой помощи в госпитале Дрешде. Туда и дорога. Нужно дойти, нужно справиться.

Фасад здания госпиталя ничем не выделяется среди других серых одряхлевших строений с потеками ржавчины на стенах. Но его темные помещения находятся далеко не в таком выраженном запустении. Здесь нет вековой пыли, ржавые койки накрыты относительно свежими, хоть и мятыми, и покрытыми пятнами неотстиравшейся крови простынями, а оборудование и отключенные дроиды вообще выглядят как новые, хоть и валяющиеся здесь без применения под ободранными стенами. Мне нужен план здания. В помещении, где он мог бы быть – с погруженными в ошеломляющий беспорядок рабочими местами нескольких специалистов – на столе под стеклом я рассчитываю найти его, но вместо плана госпиталя вижу листок, отрывок из чьего-то дневника с коротким текстом и рисунком цветка, похожего на желтый рог:

« Цветок беспамятства. Наиважнейший компонент белого экстракта - атрибута Багровой Церемонии. Я научился правильно собирать его и уже начал проводить опыты с его соком. Увы, организм битха не вынес этого. Мне нужен представитель более выносливой расы, чтобы я мог продолжить. Мой ученик обещал предоставить мне такого ».

Мне ни о чем не говорят эти отрывки фраз, но голова опять раскалывается. Впрочем, может, виной тому потеря крови. Где может быть чертов план здания? Я начинаю обыскивать помещение, но мне попадается очередной отрывок чьих-то записей, уже сделанных явно другой рукой. « История болезни 11240 », - сообщает заголовок. Мне начинает казаться, что эти цифры что-то значат, хотя я тут же отметаю эту мысль, как бесполезный бред. И, тем не менее, что-то заставляет меня читать этот отрывок документации:

« …Нам удалось выпытать у него всего одну фразу касательно того, что его тревожит: «Черная пирамида». Было ли это описание галлюцинаций испытуемого или же образ, ставший костяком его бредовой фабулы, нам еще предстоит выяснить. Он продолжает страдать от нарушений сна и кошмарных сновидений, кричать, уставившись в пространство, и метаться по палате в поисках выхода. Галлюцинации начинаются с наступлением темноты и на какое-то время оставляют его под утро. И все равно даже в светлое время суток испытуемый неконтактен, враждебен, предпринимает необдуманные попытки вырваться и сбежать.

Пятнадцатый тест. Состояние испытуемого ухудшается. Галлюцинации стали появляться гораздо чаще, он сильно возбужден и может быть опасен для других и для себя. В ходе попыток зафиксировать его, испытуемый порвал несколько смирительных рубашек.

Шестнадцатый тест. Реакция на введенное вещество критическая. Затруднение дыхания и аритмия повлекли за собой остановку обоих сердец. Инъекции адреналина прямо в сердца не дали эффекта. Испытуемого спасло только вскрытие грудной клетки и прямой массаж основного сердца. Принято решение приостановить тесты до улучшения его самочувствия после хирургического вмешательства.

Семнадцатый тест. Выраженной реакции на введенное вещество долгое время нет. Вечером у испытуемого случается несколько приступов рвоты кровью. Обследование на наличие язв и эрозий в пищеварительном тракте не проводится.

Восемнадцатый тест. Выраженной реакции нет. Испытуемый выглядит крайне истощенным. Не ориентируется в реальности. Кровоточат слизистые. Выпало несколько зубов… ».

Описание каких-то экспериментов. Оно рождает во мне отголосок тревоги, который почти полностью заглушает головная боль, и я благодарен ей за это. Здесь упомянута черная пирамида! Хотя я лишь условно для себя назвал так ту высокую горбатую тварь в трехгранном шлеме, а что именно видел этот «испытуемый», неизвестно никому. И почему еще у меня есть некая уверенность, что эти тесты проводились на ком-то, кто был моей расы? У цереан, например, тоже два сердца. Не обязательно это был забрак. Да и расовая принадлежность никогда не имела значения для ситха. С чего вообще я думаю обо всем этом?

За спиной раздается металлический скрежет. Я оборачиваюсь, схватив в руки тускенскую винтовку и передернув затвор. И снова не монстр, а женщина. Женщина человеческой расы, открывшая дверь и застывшая как вкопанная на пороге. Она чем-то похожа на надзирательницу «Улья Шестерни 7». Но я ведь точно знаю, что Садики Блирр не выжила, когда тюрьма была уничтожена. Может, просто воспоминания об этом месте добровольного заключения еще настолько свежи, что я склонен принять за надзирательницу любую черноволосую людскую женщину. Судя по одежде, эта незнакомка – медик. Вид у нее крайне измученный, лицо ее имеет ненормальную для человека бледность, что заметно даже мне, представителю иной расы, а под покрасневшими глазами темнеют синяки. В ее руках потрепанные листы бумаги.

- Вы?... – она так уставилась на меня, словно мы друг друга знаем. И в то же время в ее глазах есть страх.

- Мы не можем быть знакомы, - констатирую я, - я ни разу в жизни не лежал в больнице.

Женщина глубоко вздыхает и облокачивается плечом о стену, словно усталость вот-вот свалит ее с ног.

- Я понимаю, - тревожно дыша, начинает с запинаниями отвечать она. - Я занята в такой области медицины, о которой каждый хотел бы забыть. Главное, что Ваше самочувствие удовлетворительно.

Неужели я похож на кого-то из ее пациентов? Просьба женщины подтверждает эту догадку:

- Вы… не отдали бы мне эти записи? – она указывает на отрывок из истории болезни, который я держу в руках.

Она имеет отношение к этим опытом, которые, вероятнее всего, проводились над представителем моей расы. Может быть даже так, что для этой определенно незаконной деятельности была выбрана безжизненная планета, на которую мало кто дерзнет сунуться. Область медицины, о которой каждый хотел бы забыть? Психиатрия? Уж с кем-то из деятелей этой науки мне точно не хотелось бы связываться.

- Нет, - отказываюсь я отдавать врачу записи.

- Отдайте их, прошу! – срывается она на отчаянный крик, протягивая ко мне дрожащие руки. - А если нет, сожгите их!

Что за неадекватность? Почему эти бумаги могут так много значить?

- Зачем? Как будто сожжение документа что-то изменит.