Наталья Тимошенко - Дорогой несбывшихся снов [СИ]

Саше он так ничего и не рассказал. Несколько раз порывался это сделать, но она встречала его какими-нибудь незначительными, но приносящими лично ей радость новостями, и он не решался. Конечно, дело было не в Саше, а в нем самом. Ему не хотелось, чтобы она включила «режим врача», не хотелось ловить на себе тревожный, сочувствующий взгляд. Он ни на секунду не сомневался, что Саша останется с ним до конца, даже если со временем подтвердится более страшный диагноз. И это тоже было проблемой.

Он хотел оставить за собой возможность в нужный момент просто разорвать с ней отношения, а не умирать у нее на глазах, мучая и ее, и себя. Если до этого все-таки дойдет.

И все же недавно Саша заявила, что доработает до конца месяца, уволится и переедет к нему. Войтех испытывал по этому поводу и суеверный ужас, и непривычную радость.

— Такой шкаф не поместится в моей квартире, — все еще улыбаясь, заметил он. — Точнее, поместится, но тогда не поместится диван. Или придется выбросить письменный стол. Наверное, нам стоит поискать квартиру побольше.

— А что? Тоже неплохой вариант, — согласилась Саша, выходя в коридор. — Только сначала я найду работу, ладно? Чтобы мы могли искать квартиру поближе к ней, и мне не приходилось тратить на дорогу полжизни. Тебе-то все равно, ты в офис каждый день не ходишь. А я без работы тоже не смогу, ты меня выгонишь уже через месяц моего бесконечного нытья от скуки.

Войтех рассмеялся.

— Да уж, лучше тебе отвлекаться от скуки работой, а не хобби, а то новое хобби может плохо закончиться уже для меня.

— В каком смысле? — спросила Саша, хотя по тому, как увлеченно она торопилась к следующей комнате, было понятно, что смысл она уловила.

— Я стану скучной повседневностью, а ты найдешь кого-то, кто предложит тебе новое приключение, — хмыкнул Войтех, проходя в комнату следом за ней. Ею оказалась еще одна спальня, только в ней стояла широкая двуспальная кровать с тумбочками по краям.

Теперь пришла Сашина очередь смеяться. Она отвлеклась от осмотра новой комнаты, подошла к нему, коснулась ладонями его лица и быстро поцеловала.

— Ты такой милый, когда ревнуешь.

— Я не ревную, — Войтех попытался изобразить оскорбленный вид, но губы предательски расползались в широкой улыбке. — Пока вроде бы не к кому.

Он поцеловал ее в лоб, а потом мягко отстранился, не желая слишком сильно отвлекаться в этом опасном месте. А когда она его целовала, он всегда отвлекался.

Проведя лучом фонаря по дальнему углу комнаты, он остановился взглядом на небольшом столике, на котором стоял телефон. Довольно старый и простой, еще с проводами и круглым диском. Подобный стоял в квартире его родителей, когда он был ребенком.

Войтех торопливо подошел к столику и снял трубку. Гудков не было. Он несколько раз нажал на рычаг, но телефон только тихо «кликнул».

— Не работает, — резюмировал Войтех, вернув трубку на место и продолжая осмотр комнаты.

— Ни на что другое я и не надеялась, — вздохнула Саша, тоже подходя к столику, но лишь для того, чтобы заглянуть в ящик под столешницей.

Но и там ничего интересного не оказалось, только катушка старых ниток с воткнутой в них иголкой. Закрыв ящик обратно, Саша оглянулась на кровать и коварно улыбнулась.

— Дворжак, глянь, тут еще и кровать крутая. Не дом, а мечта. Как ты думаешь, сколько Лиля и Нев провозятся со своим осмотром? Может, мы успели бы…

Резкий, громкий и такой же пугающий, как взрыв бомбы, телефонный звонок оборвал ее слова и заставил сердце пуститься в галоп. Прежде, чем кто-либо из них успел задаться вопросом, как может звонить телефон, который еще пару минут назад не подавал признаков жизни, Саша схватила трубку и прижала ее к уху.

— Ты все равно будешь моя, — насмешливо произнес до спазмов в горле знакомый голос. — Сейчас или потом.

В трубке уже повисла тишина, но Саша все еще прижимала ее к уху, не в силах положить обратно. Пальцы, сведенные судорогой, обхватили ее так крепко, что старая пластмасса жалобно захрустела.

Она узнала не только голос, но и слова. Слова, которые отчаянно пыталась забыть полтора года, но которые тяжестью металлического кулона висели на ее шее.

Войтех подошел к ней, застывшей с трубкой в руке, попытался поймать ее взгляд, но она смотрела в стену, скорее всего, даже не видя ее.

— В чем дело?

Когда она не ответила, он забрал у нее трубку и приложил ее к уху, но ничего не услышал.

— Саша?

Она тяжело сглотнула и наконец посмотрела на него.

— Это был… он.

— Кто он?

— Ангел. — Саша вдруг поняла, что ее трясет крупной дрожью, поэтому обхватила себя руками за плечи, все еще с ужасом глядя на Войтеха, и торопливо заговорила: — Я помню его голос. Когда мы проводили ритуал, он сказал мне, что я все равно буду его, сейчас или потом. И теперь в точности повторил это. Я узнала его голос, Войта! — она внезапно сорвалась на крик.

— Тише-тише, — он обнял ее, крепко прижав к себе. — Ты же знаешь, что он ничего не может тебе сделать, пока на тебе кулон. Успокойся.

Она обхватила его руками так крепко, как тогда, на даче, когда она жгла альбом с фотографиями своих прабабок, а Войтех пытался поддержать ее и успокоить.

— Я так боюсь его.

— Я знаю, знаю, — он погладил ее по голове, словно ребенка. — Но его здесь нет, слышишь?

Она кивнула, еще несколько долгих секунд не шевелясь и прячась в его объятиях, а затем тяжело вздохнула и немного отстранилась.

— Я теперь точно от тебя и на шаг не отойду, — пообещала она.

— И мне потребовалось на это всего три года, — Войтех улыбнулся и быстро поцеловал ее, прежде чем выпустить из объятий. — Но если телефон звонил, может быть, он все-таки работает? Просто контакт плохой?

Он залез под стол, пытаясь найти, куда идет телефонный провод. Тот спускался вниз, а потом тянулся по полу вдоль плинтуса, доходил до шкафа, а дальше… обрывался. В прямом смысле.

Войтех поднял оборванный конец, посветил на него фонарем, а потом посмотрел на Сашу.

— Похоже, звонить по этому телефону и вправду могут только ангелы.

19 апреля 2015 года, 00.38

— Как ты думаешь, кто мог здесь жить? — поинтересовалась Лиля, с интересом разглядывая содержимое книжного шкафа в комнате на первом этаже, которая походила на кабинет.

Здесь стоял большой письменный стол — тяжелый, добротный, никак не похожий на дешевый ширпотреб из Икеи, но при этом довольно старый, с потертой и поцарапанной столешницей и местами оторванными ручками ящичков. Несколько книжных шкафов тянулись вдоль стены. В углу притаился небольшой комод, на котором стояли рамки для фотографий. Только рамки, самих фотографий не было, от чего становилось немного жутко: кто расставляет на видном месте рамки без снимков?