Питер Страуб - Голубая роза. Том 2

Даже в столь плачевном состоянии Алан Брукнер обладал достоинством, которое я уже заметил в нем раньше. Шок от свалившегося на него горя тут же вывел старика из его деменции. Мне стало до боли жалко несчастного старика.

– Когда мы собирались к вам, пришли двое полицейских. Они попросили Джона поехать с ними в полицию на допрос.

– Но они не арестовали его.

– Нет.

Он снова набросил черное покрывало на плечи и сжал его пальцами у шеи. Я разглядел, что это не покрывало, а скатерть. Я подошел поближе. Глаза щипало, словно в них только что попало мыло.

– Я знал, что она мертва.

Старик снова скрючился, и на несколько секунд в лице его снова проступили черты умной обезьянки, подмеченные мною в мой первый визит. Алан медленно качал головой.

Я подумал, что он вот-вот снова исчезнет под скатертью.

– Может быть, вы все-таки вылезете из-под стола, Алан?

– А может быть, вы перестанете наконец разговаривать со мной покровительственно?

Он снова сверкнул глазами в мою сторону, но теперь это не были больше глаза Минотавра.

– Что ж, хорошо. Я вылезу из-под стола, – двинувшись вперед, он запутался ногами в скатерти и, пытаясь выбраться, крепче стянул ее у себя на груди. Теперь в глазах его была паника.

Я подвинулся поближе и протянул руку под стол. Брукнер продолжал сражаться со скатертью.

– Чертова дрянь, – бормотал он. – Думал, что так будет безопаснее... испугался.

Я нашел угол скатерти и потянул за него. Брукнер дернул плечом, и из-под скатерти появилась его правая рука, в которой был зажат револьвер. Он высвободил вторую руку, и скатерть спустилась до талии.

– На, бери его, – сказал старик.

Я забрал револьвер и положил его на стол. Мы вместе распутали его ноги, и Алан на коленях выполз из-под стола. Опершись на мою руку, он встал на одно колено, выставив вперед ногу в голубом носке. Я поднял его и увидел, что на второй ноге носок был черного цвета.

– Вот и я, – он сделал несколько шагов вперед и позволил мне взять его под локоть. Мы побрели через кухню к ближайшему стулу. – Затекли старые кости, – пожаловался Алан. Сев на стул, он начал вытягивать вперед затекшие руки и ноги. В бороде его блестели слезы.

– Я уберу эту гадость на полу, – сказал я.

– Делайте, что хотите, – от Брукнера снова повеяло болью и яростью. – Будут похороны? Я обязательно пойду на них. – Он изо всех сил старался сдержать слезы. Снова сверкнули глаза Минотавра. – Давайте же, расскажите мне.

– Похороны завтра. В час в бюро братьев Тротт. Ее кремируют.

Черты старика снова исказила гримаса. Закрыв лицо руками, он уперся локтями в колени и громко зарыдал. Рубашка его была серой от пыли и черной вокруг воротничка. От него исходил кислый запах немытого тела, едва различимый за вонью фекалий. Старик перестал плакать и вытер рукавом нос.

– Я знал это, – сказал он, поднимая на меня глаза с распухшими розовыми веками.

– Да.

– Поэтому я и забрался туда. – Он стер слезы с серебристо-белых бакенбард. Старик выглядел растерянным. – Эйприл собиралась взять меня с собой в... забыл, как называется это место. – Глаза его снова стали вдруг злыми, все тело затряслось от бесплодной попытки скрыть свое горе.

– Она собиралась сводить вас куда-то?

Он замахал руками в воздухе, давая понять, что не хочет больше говорить на эту тему.

– А зачем вам понадобилось это, – я указал на кучу полотенец.

– Импровизированное изголовье. Я не могу все время таскаться наверх, вот и пришлось набросать здесь полотенец.

– У вас есть где-нибудь лопата?

– Думаю, в гараже, – ответил старик.

Я нашел угольную лопату в гараже, притулившемся под одним из огромных дубов. Еще здесь были грабли, старая газонокосилка, пара сломанных ламп и кипа картонных коробок. У дальней стены стояли какие-то картины в рамах. Я наклонился за лопатой и тут заметил на бетонном полу поверх пятен ржавчины какую-то жидкость, разлитую совсем недавно. Потрогав лужицу, я понюхал палец. Должно быть, это была тормозная жидкость.

Когда я вернулся в кухню, Алан сидел, привалившись к стене и держа перед собой черный мешок для мусора. Выпрямившись, он встряхнул пакет.

– Я знаю, это выглядит некрасиво, но уборная не работает.

– Я посмотрю, в чем там дело, когда мы выберем из дома эту дрянь.

Старик открыл мешок, а я начал орудовать лопатой. Потом я завязал мешок и положил его внутрь еще одного мешка, прежде чем засунуть в мусорный бак. Пока я занимался полом, Алан Брукнер рассказал мне два раза в одних и тех же выражениях, как на первом курсе в Гарварде, проснувшись однажды утром, обнаружил, что его сосед по комнате мертв. Пауза между двумя рассказами составляла не больше пяти минут.

– Интересная история, – сказал я, серьезно опасаясь, что сейчас он начнет рассказывать в третий раз.

– А вы когда-нибудь видели вблизи смерть? – спросил старик.

– Да, – сказал я.

– И как это было?

– Во Вьетнаме я сначала оказался в похоронной команде. Нам надо было сличать имена на табличках, прикрепленных к мешкам с трупами.

– И какое впечатление это на вас произвело?

– Это трудно описать, – сказал я.

– Джон, – сказал Алан. – Ведь с ним случилось там что-то странное?

– Насколько я знаю, он оказался под землей с множеством трупов. Его объявили убитым во время военных действий.

– И как это повлияло на него?

Я закончил убирать с пола, слил в раковину грязную воду и, наполнив ее мыльной водой, стал мыть тарелки.

– Когда я последний раз видел Джона во Вьетнаме, он сказал мне: «Все на земле сделано из огня, и имя этому огню – Время. И пока ты знаешь, что стоишь посреди огня, все разрешено. Потому что в центре пожара всегда находится семя смерти».

– Неплохо, – прокомментировал Алан.

Я поставил на полку последнюю тарелку.

– Пойдемте посмотрим, не смогу ли я починить ваш туалет.

Я открывал по очереди все двери, пока не нашел в чулане вантуз.

Алан постарался помочь мне вымыть пол в туалете. В корзине рядом с унитазом валялись мятые одноразовые полотенца. Я стал прокачивать вантузом, и из трубы вылез комок того, что было когда-то писчей бумагой. Я подцепил ее вантузом и препроводил в корзину.

– Держите вантуз прямо здесь, Алан, – сказал я. – И не забывайте использовать, если снова произойдет засор.

– О'кей, о'кей, – он немного приободрился. – Эй, я ведь смешал кучу «кровавых Мэри». Почему бы нам не выпить немного?

– Один, – сказал я. – И не для меня – для вас.

Когда мы вернулись в кухню, Алан достал из холодильника большой кувшин и налил себе, не пролив ни капли. Потом он опустился на стул и стал пить, держа стакан обеими руками.

– Вы отвезете меня на похороны? – спросил он.

– Конечно.

– У меня проблемы с выходом на улицу.