Питер Страуб - Голубая роза. Том 2

Он прошел нетвердой походкой по неровному рельефу из врытых в землю булыжников и попросил меня вернуть ему венок.

– И далеко мы идем? – спросил я.

Алан махнул рукой в сторону видневшейся невдалеке небольшой скалы. Рядом с ней, у самой кромки голубой воды, виднелась полоса красных кленов, а за ней – пологий склон с едва заметной тропинкой. По другую сторону кленов виднелась напоминавшая человеческую ладонь гранитная площадка. Алан попросил передать ему венок.

– Вот это место, – сказал он, устремляясь по тропинке вниз. – Эйприл приходила сюда, чтобы побыть в одиночестве, – сказал он, сделав несколько шагов. – Это место была ей очень дорого. – Он тяжело вздохнул. – Я словно вижу ее здесь воочию.

Больше Алан не произнес ни слова, пока мы не очутились на нависавшей над водой гранитной площадке. Я подошел к краю скалы. Справа в небольшой бухточке ныряли двое мальчишек, пробежавших мимо нас чуть раньше.

– Это и есть похороны Эйприл, – сказал Алан. – Ее настоящие похороны.

Я чувствовал себя чужестранцем, проникшим в чужие владения.

– Я должен с ней попрощаться.

Я отошел под тень кленов.

Алан медленно подошел к краю скалы. Этот маленький седоволосый старик казался мне сейчас почти волшебником. Он думал об этом моменте с тех пор, как узнал о смерти дочери.

– Моя дорогая девочка, – произнес Алан дрожащим голосом, крепко прижимая к груди венок. – Эйприл! Я всегда останусь твоим отцом, а ты – моей дочерью. Ты будешь жить в моем сердце до самой моей смерти. Я обещаю тебе, что тот, кто это сделал, не уйдет от ответа. У меня осталось не так много сил, но их хватит на нас двоих. Я люблю тебя, дитя мое.

Подойдя к самому краю гранитной площадки, Алан поглядел вниз и произнес тихим, мягким голосом.

– Отец твой желает тебе почить в мире и покое.

Затем, сделав шаг назад, Алан взял венок в правую руку и, отведя руку назад, кинул венок, словно диск. Несколько раз перевернувшись в воздухе, он коснулся водной глади.

Мальчишки громко закричали, показывая пальцами в сторону плывущего венка. Кинувшись в воду, они поплыли к тому месту, где он упал, но остановились, увидев на скале меня и Алана.

– Я ведь по-прежнему ее отец, – сказал Алан.

Когда мы остановились у дома Джона Рэнсома, только узкие щелочки между веками Алана указывали на то, что он не спит.

– Я подожду, – сказал он.

Джон открыл дверь и пустил меня внутрь.

– Где вы были? Ты знаешь, который час?

Родители Джона стояли посреди гостиной, тревожно глядя в мою сторону.

– С Аланом все в порядке? – спросила Марджори.

– Он немного устал, – сказал я.

– Послушайте, мне надо торопиться, – сказал Джои родителям. – Мы вернемся через полчаса. Не думаю, чтобы вся процедура заняла много времени.

Ральф Рэнсом начал было что-то говорить, но Джон буквально вытолкал меня и захлопнул за нами дверь.

– О, Господи, да старик спит, – казал он, подойдя к машине. – Мало того, что из-за тебя мы опаздываем, ты еще вынул его из постели в таком состоянии, что он вряд ли помнит свое собственное имя.

– Он помнит свое имя, – заверил я Джона.

Сев в машину, Джон похлопал тестя по плечу.

– Алан? С тобой все в порядке?

– Ас тобой? – спросил в ответ Алан.

Я решил поехать по мосту на Горацио-стрит, но тут вспомнил, что говорил мне о нем Дик Мюллер.

– Джон, – сказал я. – Ты не рассказывал мне, что Эйприл интересовалась местной историей.

– Иногда она кое-что изучала по этому поводу. Но так, ничего особенного.

– Но ведь она, кажется, особенно интересовалась мостом на Горацио-стрит.

– Мне ничего об этом неизвестно.

Алан дышал глубоко и ровно, полоски между веками исчезли.

– Почему ты так задержался? – спросил Джон.

– Алан хотел заехал в Флори-парк.

– А что ему понадобилось в Флори-парке?

– Эйприл любила ходить туда.

– Что ты пытаешься мне сообщить? – сердито спросил Джон.

– Там есть скала, нависающая прямо над озером, и Эйприл любила загорать и нырять там, когда еще училась в школе.

– О, вполне может быть, – Джон заметно расслабился.

– Алан захотел увидеть это место.

– И что он там делал? Ходил кругами и страдал по Эйприл?

– Что-то вроде этого.

Джон пренебрежительно хмыкнул.

– Джон, – начал я. – Неужели даже после того, как мы выслушали рассказ Драгонетта о мосте на Горацио-стрит, тебе не кажется, что стоит вспомнить поподробнее об интересе Эйприл к этому месту?

– Но я почти ничего об этом не знаю.

– Что? – полусонно пробормотал Алан. – Что вы там говорите об Эйприл?

Он протер глаза и выпрямился, пытаясь сообразить, где находится. Джон со стоном отвернулся.

– Мы говорили о кое-каких исследованиях, которые проводила Эйприл, – сказал я.

– А...

– Она говорила вам что-нибудь об этом?

– Эйприл говорила мне обо всем, – он задумался на несколько секунд. – Я плохо помню, в чем там было дело. Кажется, речь шла о каком-то мосте.

– А именно о том, по которому мы сейчас поедем, – сказал Джон. – Сворачивай на Горацио-стрит.

Впереди маячили парапет набережной Миллхейвен-ривер и низкие борта моста.

– Это как-то связано с преступлением? – спросил Алан.

– Это само по себе преступление, – ответил Джон.

Я посмотрел на бар «Зеленая женщина», мимо которого мы как раз проезжали, и, за секунду до того, как стены моста скрыли его из виду, успел разглядеть припаркованную рядом синюю машину с открытым багажником, рядом с которой стояли две картонные коробки. Мы проехали по мосту, и в этот момент мне пришло в голову, что машина очень похожа на «лексус», из которого следили за Джоном Рэнсомом по пути в Шейди-Маунт. Я наклонился вперед, пытаясь разглядеть машину в зеркало заднего вида, но стены моста загораживали обзор.

– Ты помешан на этом месте, – сказал Джон. – Как Уолтер Драгонетт.

– Как Эйприл, – произнес я.

– У Эйприл была слишком насыщенная жизнь, чтобы всерьез увлекаться местной историей, – в голосе Джона слышалась горечь.

Мы еще не подъехали к Армори-плейс, когда до нас донеслись голоса, вопящие: «Уотерфорда – в отставку! Васса – в отставку! Уотерфорда – в отставку! Васса – в отставку!»

– Кажется, призыв мэра к единению не был услышан, – заметил Джон.

– Здесь надо свернуть направо, – подсказал ему Алан.

Пологий спуск вел прямо к входу в морг округа Миллхейвен.

Я притормозил рядом с черным «седаном», из которого тут же вылез Пол Фонтейн и махнул рукой в сторону небольшой стоянки с надписью «Только для служебных машин». Мы опоздали на десять минут.

– Извиняюсь, это моя вина, – произнес я.

– Ничего, я предпочитаю побыть здесь, а не на Армори-плейс. – Фонтейн посмотрел на выглядевшего смертельно усталым Алана.