Питер Страуб - Голубая роза. Том 1

– Почему бы вам не рассказать мне как-нибудь об этой женщине, – предложил я. – Я с удовольствием пришел бы к вам в студию.

– Наверное, это немного помогло бы мне, – сказал. Байрон, а затем дал мне свой адрес и номер телефона. Мастерская его находилась на Варни-стрит, в довольно неприятном районе вокруг стадиона где жили когда-то украинские эмигранты.

Я посмотрел на репортеров, которые как раз усаживались за свою третью или четвертую за этот день трапезу на глазах у недовольных соседей, которых собиралось вокруг все больше и больше. Время от времени кто-нибудь из обитателей Эли-плейс подходил к группке журналистов, чтобы поговорить с Джеффри Боу или кем-нибудь из его коллег. Сейчас я видел, как к ним направляется сгорбленная старуха с серебряным подносом, на котором стоят чашки кофе.

Со своего поста у двери я видел краем глаза, как Джимбо напоминает зрителям о сути преступлений Уолтера Драгонетта и передает им обещания мэра Уотерфорда сделать все возможное, чтобы граждане Миллхейвена могли чувствовать себя в безопасности. В какой-то момент я упустил тот факт, что убийство Эйприл Рэнсом тоже стало достоянием общественности. Сейчас на экране появилась увеличенная фотография Эйприл, державшей в руках свой огромный трофей. Джона решили почему-то отрезать. Я знал примерно, когда по телевизору впервые показали эту фотографию – около четырех часов, – потому что именно в это время толпа, собравшаяся напротив дома, увеличилась примерно вдвое.

Весь день я то смотрел телевизор, то пытался разобраться в гностических постулатах, то подходил к окну, чтобы посмотреть на журналистов. На экране показывали одно за другим лица жертв Уолтера Драгонетта. От маленького Уэсли Драма в ковбойском костюмчике, сидящего на деревянной лошадке, до огромного Альфонсо Дейкинза, улыбающегося во весь рот и сжимающего в руке стакан пива. Установлены личности двадцати двух жертв, из них шестнадцать – негры. На фотографиях все они выглядели какими-то обреченными. Неизвестный человек, убитый в Тоннеле мертвеца, был помечен вопросительным знаком. Затем на экране показалась небольшая фотография Эйприл Рэнсом – на этот раз от нее оставили одно лицо, и за те несколько секунд, что она смотрела на меня с экрана, мое мнение о ней начало меняться. Жена Джона была живой и непосредственной, а вовсе не суровой и требовательной, как казалось мне раньше. И еще она была такой красивой, что для ее убийства наверняка требовалось чуть больше жестокости, чем для убийства всех остальных. Что-то случилось с тех пор, как я впервые увидел эту фотографию, – я стал, как и Дик Мюллер, и Байрон Дориан, одним из тех, кому довелось пережить Эйприл Рэнсом.

Чуть позже Джон, пошатываясь, спустился по лестнице в мятых брюках и рубашке. На левой щеке его краснел, подобно шраму, рубец от подушки. Джон спустился босиком, волосы его были всклокочены.

– Что случилось? – спросил я.

– Какая-то свинья бросает камни мне в окно, – сказал он, направляясь к двери.

– Подожди, – сказал я. – Ты выглядывал в окно, прежде чем спуститься? Ты знаешь, что там происходит?

– Мне наплевать, что там происходит, – сказал Джон.

– Посмотри, – я ткнул пальцем в телевизор. Если бы Джон взглянул на экран, он увидел бы фасад своего дома, снятый с его собственной лужайки, на которой симпатичная женщина-репортер с приятным именем Изабель Арчер делала краткий обзор карьеры самой знаменитой жертвы Уолтера Драгонетта.

Джон Рэнсом распахнул дверь.

И застыл на несколько секунд, пораженный видом нацеленных на него камер, репортеров и собравшейся у дома толпы. Это было все равно что открыть глаза после нескольких часов сна навстречу слепящему солнечному свету. Люди, собравшиеся через улицу, стали толкать друг друга в бок, увидев появившегося на пороге Джона.

Мисс Арчер, улыбнувшись, сунула ему в лицо микрофон.

– Мистер Рэнсом, какова была ваша первая реакция на сообщение о том, что Уолтер Драгонетт совершил второе, на этот раз успешное, нападение на вашу жену?

– Что? – недоуменно пробормотал Джон.

Джеффри Боу и остальные собрались вокруг него, держа наперевес свои фотоаппараты и диктофоны.

– Как, по-вашему, полицейское управление Миллхейвена обеспечило вашей жене надежную защиту?

Обернувшись, Джон испуганно посмотрел на меня.

– Что вы думаете об Уолтере Драгонетте? – кричал громче всех Джеффри Боу. – Что можете сказать нам об этом человеке?

– Я хотел бы, чтобы вы собрали все это...

– Вы считаете его вменяемым?

Остальные репортеры, включая мисс Арчер, продолжали выкрикивать вопросы.

– Кто этот человек у вас за спиной? – орал Джеффри Боу.

– Какое тебе дело? – заорал в ответ Джон, которого довели наконец до ручки. – Вы бросаете камни мне в окна, задаете свои дурацкие вопросы...

Я встал рядом с ним, и камеры застрекотали с новым энтузиазмом.

– Я – друг семьи Рэнсомов, – сообщил я. – Мистеру Рэнсому очень многое пришлось сегодня пережить. – Я смутно слышал у себя за спиной собственный голос, звучащий с экрана телевизора. – Все, что мы можем сейчас сказать, это что обвинения против Уолтера Драгонетта, по крайней мере по делу миссис Рэнсом, кажутся не такими уж очевидными.

Снова посыпался град вопросов, а Изабель Арчер ткнула микрофон мне под нос и склонилась почти мне на грудь, явно рассчитывая на то что ее холодные голубые глаза и рыжие волосы заставят меня разговориться больше. Она словно наклонялась ко мне для поцелуя, но если я и мог что-нибудь поцеловать, это была, пожалуй, головка микрофона. Вопросы ее были прямыми и резкими.

– Так значит, вы считаете, что Уолтер Драгонетт не убивал миссис Рэнсом?

– Думаю, что скорее всего нет, – сказал я. – И почти уверен, что со временем полиция забракует существенную часть его признаний.

– Вы разделяете его мнение, мистер Рэнсом?

Микрофон тут же оказался у губ Джона. Миссис Арчер наклонилась к нему, явно намереваясь вытащить у него хоть слово, пусть даже клещами.

– Немедленно убирайтесь отсюда к чертовой матери, – потребовал Джон. – Забирайте свои камеры, магнитофоны и прочее оборудование и проваливайте с моей лужайки. Мне нечего больше сказать.

– Спасибо, – сказала как ни в чем не бывало Изабель Арчер и, повернувшись в мою сторону, одарила меня лучезарной улыбкой. На этом бы все и закончилось, если бы в тот самый момент Джон не взбесился окончательно. Красный рубец на его щеке сделался багровым, он спустился по лестнице и подошел к ближайшим журналистам мужского пола, которыми оказались, на свое несчастье, Джеффри Боу и его фотограф. Изабель сделала знак оператору, который тут же навел на Джона камеру. Как раз в этот момент Джон сбил Боу с ног тем же ударом, которым сокрушил когда-то меня на бейсбольной площадке.