Брэм Стокер - Граф Дракула, вампир (сборник)

При этих словах как раз рассвело, и мы разошлись спать. ( Прим.: этот дневник страшно напоминает начало «Тысячи и одной ночи», поскольку каждый должен уйти, когда раздастся крик петуха; можно вспомнить и призрак отца Гамлета.)

12 мая.

Начну я с фактов, сухих и голых фактов, подтверждаемых книгами и цифрами, в которых нет и не может быть сомнения. Не следует смешивать их с событиями, в которых я могу опираться лишь на- свидетельство собственных чувств и памяти. Вчера вечером, когда граф пришел из своей, комнаты, он задал мне ряд вопросов относительно юридической стороны своих дел. День я провел над книгами, и, просто чтобы занять чем-нибудь мысли, вспоминал, кое-что из того, что мне довелось узнать во время обучения в «Линкольнз инн». Граф задавал мне вопросы, как бы руководствуясь определенной системой, и я тоже попробую передать их по порядку; эти сведения, быть может, когда-нибудь пригодятся мне.

Прежде всего он спросил, можно ли в Англии иметь двух и более поверенных. Я ему на это ответил, что можно иметь их хоть дюжину, но неумно иметь больше одного адвоката для каждого дела, так как все равно одновременно может действовать только один, а смена адвокатов всегда невыгодна для клиента. Он, по-видимому, все понял и спросил, трудно ли осуществить практически, чтобы один поверенный занимался, ну скажем, делами, связанными с банком, а другой следил за грузоперевозками, на случай если придется действовать далеко от дома первого поверенного. Я попросил его объяснить подробнее, чтобы мой совет не ввел его случайно в заблуждение, и он сказал:

— Поясню на примере. Ваш и мой друг, мистер Питер Хокинс, живущий рядом с великолепным собором в Эксетере, вдали от Лондона, купил для меня при вашем посредничестве дом в Лондоне. Прекрасно! Теперь позвольте говорить с вами откровенно, дабы вам не показалось странным, что вместо того, чтобы поручить покупку имущества жителю самого Лондона, я обратился к человеку, обитающему далеко от города. Я стремился к тому, чтобы ничьи местные интересы не помешали моим личным. А так как живущий в Лондоне всегда будет учитывать как свои интересы, так и интересы своих друзей, то я и постарался отыскать агента, который посвятил бы все усилия исключительно мне. Допустим далее, что мне, человеку деловому, необходимо отправить товар, скажем, в Ньюкасл, или Дарем, или Харидж, или Дувр, так разве не легче мне будет обратиться по этому поводу к кому-нибудь из тех мест?

Я согласился с ним, но объяснил, что мы, адвокаты, имеем повсюду своих агентов и всякое поручение будет исполнено местными агентами по инструкции любого поверенного.

— Но,— возразил он,— я ведь мог бы при желании сам управлять всеми делами? Не так ли?

— Конечно. Это принято у деловых людей, которые никого не хотят посвящать в свои дела целиком.

— Прекрасно! — сказал он и перешел затем к форме и изложению поручительства и ко всем возможным при том затруднениям, желая таким образом заранее охранить себя от всяких случайностей.

Я объяснил ему все как можно точнее, и он в конце концов оставил меня под впечатлением, что сам мог бы быть великолепным юристом, ибо не было ни единого пункта, которого бы. он не предвидел. Для человека, никогда не бывавшего в стране и, по всей видимости, мало занятого ведением дел, его познания и проницательность были удивительны. Когда он вполне удовлетворился всеми сведениями и выслушал объяснения по интересующим его вопросам, он встал и сказал:

— Писали ли вы после вашего первого письма мистеру Питеру Хокинсу или кому-нибудь другому?

С горьким чувством я ответил, что до сих пор еще не имел возможности отослать письма кому бы то ни было.

— Ну так напишите сейчас же, мой дорогой друг,— сказал он, положив свою тяжелую руку мне на плечо,— и сообщите, что вы пробудете со мной еще около месяца, считая с сегодняшнего дня, если это доставит вам удовольствие.

—- Разве вы собираетесь меня задержать еще на столь продолжительный срок? — спросил я, ибо холодел от одной этой мысли.

— Я бы очень этого хотел. Нет, я не приму отказа! Когда ваш патрон или, если угодно, хозяин сообщил мне, что отправит ко мне своего заместителя, то мы условились при этом, что приниматься во внимание будут только мои интересы. Я не оговаривал срока. Не так ли?

Что же мне оставалось делать, как не поклониться в знак согласия? Ведь все это было не в моих интересах, а в интересах мистера Хокинса, и я должен был думать прежде всего о патроне, а не о себе; и кроме того, в глазах графа Дракулы и во всем его поведении было нечто такое, что сразу напомнило мне о моем положении пленника. Граф разглядел свою победу в моем утвердительном поклоне и свою власть надо мной в тревоге, отразившейся на моем лице, и сейчас же воспользовался этим, конечно, в присущей ему хотя и вежливой, но не допускающей возражений манере.

— Но прошу вас, мой добрый, дорогой друг, в ваших письмах не касаться ничего иного, кроме дела. Без сомнения, вашим друзьям доставит удовольствие узнать, что вы здоровы и надеетесь скоро вернуться домой. Не гак ли? .

При этом он протянул мне три листка тончайшей бумаги непривычного формата и три конверта, и, посмотрев на него, заметив его спокойную улыбку, которая обнажила острые клыки, упершиеся в красную нижнюю губу, я сразу понял так же отчетливо, как если бы он мне об этом сказал, что должен быть очень осторожным в своих письмах, ибо, по всему, он способен их прочесть. Поэтому я решил написать при нем только официальные письма, а после — уже тайком — написать все подробно мистеру Хокинсу, а также Мине, которой, к слову сказать, я могу писать, используя стенографию, что поставит в-затруднение графа, если он только это увидит. Написав два письма, я спокойно уселся и начал читать книгу, пока граф делал несколько заметок, справляясь в книгах, лежащих на столе. Затем он забрал оба письма, положил их вместе со своими возле письменного прибора и вышел из комнаты. Я немедленно воспользовался его отсутствием, чтобы рассмотреть письма, которые лежали на столе адресами вниз. Я не испытывал при этом никаких угрызений совести, так как находил, что в данных условиях должен защищать себя любыми возможными средствами.

Одно из писем было адресовано Сэмюэлу Ф. Биллингтону, № 7, Кресент, Уитби; другое Herr [4] Господину (нем.). Лейтнеру, Варна; третье — в Кауттс и К°, Лондон; четвертое Herren [5] Господам (нем.). Клопштоку и Бильрейту, банкирам, Будапешт. Второе и четвертое были не запечатаны. Только я собрался прочесть их, как заметил движение дверной ручки. Я еле успел разложить письма на столе в прежнем порядке, усесться в кресло и вновь приняться за книгу, как вошел граф, держа в руке еще одно письмо. Он забрал со стола письма и, запечатав их, повернулся ко мне: