Pferd im Mantel - Очищение молитвой [Неоконченное]

Вот тогда и началась стрельба, которую услышал закрытый в карцере Папа. Но она ничего уже не могла изменить — критическая масса потенциальных живых мертвецов уже была набрана. Хозяин, в сопровождении двух или трёх охранников, попытался переломить ситуацию, но момент был упущен. Тела, лежавшие в проходах между камерами третьего этажа, возвращались к жизни…

Прошло не более трёх часов и уже было не разобрать, кто был кем и на какой стороне. Конвойные, охрана, зеки — все вместе, без какого-либо деления на масть и статус, рыча, булькая и сопя, бродили по мёртвым этажам тюрьмы. Большую часть камер не успели открыть и теперь тамошние жильцы, вытаращив глаза, смотрели на то, что творится за дверями их хат с той стороны. На так называемой воле. Судьба уже вычеркнула их всех из книги жизни, но, меняясь поочереди у хатных окошек и пытаясь разобраться, что же происходит снаружи, они ещё не думали, не догадывались о своей доле. Ох уж ты, русская тюрьма….

Папу же эта судьба пощадила, видимо, исключительно по чьей-то высшей воле.

И толстые свечи — если бы Папа это знал — ему требовалось ставить за здравие Лидии Полубояровой, выгнавшей своего супруга Ваську из дома со скандалом вчера — за бляд. Неисповедимы пути Господни, воистину. Ибо на них через червивый ком человеческих грехов одного свершается спасение другого. Не менее, кстати, первого в этих грехах, утонувшего. А то и поболее выйдет. Но чужие грехи считать — тоже грех. Куда не сунь, куда ни плюнь — грех, грехи, страсти. Как тут разобраться?

Васька, он в бляду чисто тонул. Поэтому, заведённая ещё с прошлого утра, его жена, Лида, накрученная к тому же этими страшными военными слухами, решила раз и навсегда убрать из своей жизни мужа — блядуна. Поэтому Василий, не зная, что тут правильно — грустить и радоваться, приплёлся поутру на службу — В СИЗО. Понятное дело — выпили с мужиками с его смены. А как же: повод — жена выгнала. Не каждый день такое. И выпили крепко.

Поэтому всю канитель, имевшую место в тюрьме с утра и дальше — весь день, храпевший в комнате охраны в подвале Полубояров тупо проспал. Ему снились коитусы отнюдь не с женой, и Вася сладко причмокивал во сне. Там ему не было дело ни до кого: ни до жены, которую кстати, примерно в эти часы — туда-сюда — уже основательно обглодал сосед, добрейшей души старикан — историк Игнат Афанасиевич; ни до мертвецов, добравшихся до его верных товарищей по замку и ключу на пару этажей выше; ни до рецидивиста — разбойника Щемило, в отчаянии бьющегося в дверь своего карцера в каких-то двадцати метрах по коридору. Дивная штука — сон: спать бы и дальше, прихрюкивая. Но всё испортил прапорщик Бунявка, мать его, урод. Именно он прервал сладкие грёзы Полубоярова отчаянным стуком в дверь каптёрки.

— Вася! Блядь, просыпайся! Открывай скорее, слышь ты! — орал, колотя окровавленными кулачищами в дверь, Сергей Бунявка.

Василий сел на диване, отирая лицо рукой. Сон, в котором он уже было присадил жгучей чернобровой красотке, был ещё где-то рядом, ещё не уплыл безвозвратно.

— От суки. — пробормотал Полубояров, пытаясь найти незаметное место в штанах для своего возбуждённого со сна, эрегированного хрена. — Чё надо-то?!

— Открывай, блядь, немедленно! — послышался искажённый голос из коридора.

— Да иду, иду… который час-то?

Прапор влетел в комнату бешено вращая глазами и захлопнул дверь, навалившись на неё спиной — словно за ним гнались черти. Уперев руки в бока, Бунявка нагнулся, пытаясь отдышаться, не отпуская при этом припёртую своим задом дверь.

— Э! Ты чё это, Серый??? — наклонив голову вбок, спросил ничего не понимающий Василий.

Дыша, как будто только что пробежал пять километров, согнутый пополам, Серёга молча вытянул руку, показывая пальцем туда, откуда он явился.

— Да чё с тобой?! — снова спросил, борясь с подступающим уже волнением, Полубояров.

— Короче…. Ты не поверишь… — продолжал тыкать пальцем в сторону коридора запыхавшийся Сергей. — Мертвецы встали.

Василий покрутил пальцем у виска.

— Может налить тебе — поправило чтобы?

— Думай что хочешь. Реально тебе говорю — мертвецы. — продолжал уверять Василия Сергей, немного отдышавшись. — Мертвецы.

— И чё они? — вылупил глаза Вася.

— Людей жрут!!! Наримова, Клюева, Колю Вершинина — всех, всех подрали. — сплюнув, поведал Бунявка. — Те, кого они пожрали — сами такими становятся! Как в фильмах!

— Да ладно! — заржал в ответ на это Полубояров. — Разводишь!

— Да сам поди посмотри! — злобно вскрикнул Сергей и протянул к Васе окровавленные руки, показывая ему насколько всё серьёзно. — Я еле съебался!

— Ну, блядь, дела!!! — вращая глазами, бросил Василий, снимая со стула форму.

— Одевайся давай — времени нет! Ключи от оружейного шкафа где??? — спросил прапорщик, шаря на столе и в ящиках.

— А я откуда знаю??? Наверняка, у Нефёдова!

Бунявка махнул рукой.

— Он вместе с Семёнычем тоже таким стал уже… Как вскрывать будем?

— Ты подожди! Какое вскрывать? Без разрешения!!! Нас потом по стенам размажут!

— Кто?! Размазчики все, вон — вместе с конвоем и зеками бродят и жрут людей! — нервно ответил Бунявка.

Отойдя на шаг назад, прапор окинул взглядом массивный оружейный сейф — их единственный спасительный билет наружу, в мир живых.

— Так. Пожарным топором тут не справится… Думай, Васька! Думай!

— Хуле тут думать. В карцере вон — Щемило сидит, выволакивай его сюда. Этот не только сейф откроет, а и дерьмо из твоей задницы утащит пока ты спишь. — предложил Вася.

Сначала Саня услышал топот, прекратившийся у двери его хаты, затем в замке провернулся ключ и дверь открылась. Словно ураган, отбросивший его к стене карцера, в комнату ворвались два вертухая, одного из которых — Ваську Полубоярова — он знал. Ворвавшись, он не откладывая ни секунды, первым делом закрыл дверь снова на ключ. Саню передёрнуло — расклад нездоровый! Сейчас будут метелить!

— Э, что за дела такие, граждане управляющие?! — пытаясь вырулить непонятную с нажима, начал Папа.

— Ты, это… Щемило! Сядь — ка! Сядь — кому говорю! — бросил ему второй вертухай, с виду весьма быковатый. Ещё Папе совсем не понравилось то, что руки этого, второго, были все в кровище.

— Ты сядь, Щемило, в натуре! — останавливая товарища, пытающегося наезжать как паровой каток, миролюбиво сказал Васька.

Папа решил не искушать судьбу и без того в напряжённой ситуации — двое явно сбрендивших вертухаев против него в карцере — а до этого шмаляли вокруг, как на фронте. Следуя непонятно какому позыву, оба охранника и сами, увлекая с собой Саню, уронили задницы на его шконку.

— Ты вот что, Щемило… — начал Вася. — Ты вроде мужчина нормальный, послушай вот… То есть я сам-то — не видел, но вот он — Василий пальцем показал на Бунявку, вскочившего на ноги и нарезающего круги по тесному карцеру. — Вот он утверждает, что тюрьма полна мертвецов. Понимаешь?