Александр Гребенкин - Старик (СИ)

Клочьями и гибкой змеёй клубился моросивший туман, сквозь него фонарями виднелись огни. С жёлтых листьев в тумане опадали оловянные капли.

Неподалёку тихо позванивал колокол, висевший в храмовой колокольне. Волнистые облака закрыли луну. Лишь отдельные белые лучи касались колокола, сверкавшего бронзовыми искорками.

И здесь пространство было полно неведомых существ, и одного из них Марк Себастьян вспугнул. Злой дух, не выдержав энергической волны ангела, мгновенно взлетел в небо гребенчатым драконом и скрылся в облаках.

Было очень тихо, лишь мерно стучали часы, да прощаясь, шептались опадающие листья.

Марк Себастьян сидел в башне, слушая работу механизма больших часов, стук их напоминал о неумолимом времени, поэтому он приглушил их звук.

Тут он почувствовал другое существо и спустился по скрипучей чёрной лестнице в комнатку. Во мраке кто-то был, равный ему по силе и положению, именно от него исходил зов, слышимый им этой ночью. Зажглась свеча, рассеивая мрак, озаряя паучий механизм часов, вырывая из объятий тьмы крылатый силуэт.

Колеблющийся свет озарил обличье Рафаэля. Он казался величественным и красивым.

— Доброй ночи, Себастьян. Ну вот, ты уже возвращаешься к нам, твоё преображение уже началось.

Марк Себастьян кивнул Рафаэлю, и у того глаза зажглись серебром.

— Ну что, вспомнилось прошлое? — спросил Рафаэль.

— Да, дорогой Рафаэль, и я очень благодарен тебе за то, что ты выдернул меня из земной рутины, и освежил, как летнюю розу брызги влаги.

Рафаэль ослепительно улыбнулся:

— Я представляю, как ты устал от постылой земной жизни. Ощущаю твою радость и восстановившиеся силы.

— Согласен, наш уровень восприятия совершеннее и полнее. Но будет ошибкой называть земную жизнь постылой. Она таковой становится лишь в старости и в одиночестве. А в молодости и зрелости земная жизнь прекрасна. Ты живёшь и искренне радуешься миру. А земное восприятие тоньше и чувствительнее.

Рафаэль слегка расширил глаза в удивлении и колыхнул одеянием.

— Быть может и так, но всё же человек — марионетка в ловких руках, игрушка различных сил, — сказал он. — Добавлю ещё — раб своей судьбы.

— Но при желании он всё же может что-то изменить в своей судьбе и в доле других, — ответствовал Марк Себастьян.

Рафаэль опять улыбнулся, и ему шла эта улыбка, делая его лицо красивым.

— Способен изменить, но, увы, очень немногое. В пределах дозволенного…

— О, бывает и кардинальное изменение судьбы…

— Уход из жизни? Но такой путь мы не приветствуем. Он нарушает правила и установки… Ладно, мы так увлеклись философствованием. Не сказано главное. Я говорил с Советом. К тебе придёт Старший и будет говорить с тобой. Ожидай его появления, это будет достаточно скоро.

— Так тому и быть…

Рафаэль посмотрел в окно.

— Смотри — ка, а ведь скоро уже утро. Заря заблистала за облаками. Как там сказал великий земной мастер слова Шекспир:

Меня ждут важные дела и далеко отсюда, так что прощай, Себастьян.

— Рад был повидаться, Рафаэль.

Взмахнув крыльями, Рафаэль исчез во тьме и только мерный стук часов, шорох листьев да далёкий автомобильный гул вернули Марка Себастьяна к действительности.

Он вышел на верх башни и стрелой взметнулся в небо. Летел, протяжно дыша, плавно взмахивая крыльями, пока утро не застало его недалеко от его квартала.

Он опустился у высокого тополя и стал видимым земным существам.

Седое утро подмораживало, пахло листвой и росой, которая алмазами сидела на ветках.

Марк Себастьян с удовольствием прошёлся по просыпающимся улицам, слушая звук мётел дворников, ощущая свежие силы и радость.

Дома старика сморила усталость, и он проспал почти полдня.

И сон его был необычным. Пригрезилось, что он идёт в подземелье, в котором осыпается грунт и торчат извилистые корни деревьев. Он пригляделся — оказалось, что это не корни, а скелеты, светящие во тьме жёлтыми костями, протягивающие длинные руки со скрюченными пальцами к нему. Под ногами раздавался треск — оказывается он идёт по человеческим черепам, которые хрустели, как орехи… В страхе вскрикнул он, и что было сил, рванулся сквозь землю в небеса! И тут у него выросли крылья, и он с блаженной радостью полетел ввысь, в небесное царство!

Проснулся старик не с головной болью, как ожидалось, а с удвоенной энергией и силой, хотя и ощущал сейчас свою земную сущность.

Приготовил кое-какой лёгкий обед и, напевая, подошёл к зеркалу.

Жизнь приняла приятный оборот, каждая клеточка тела старика пела. В доме было прохладно, но земное тело старика, казалось, не ощущало холода.

Он вышел на прогулку, оглядывая прекрасные припорошенные листвой скверы и чистое высокое голубое небо, по которому летели косяки птиц. Ему хотелось к ним, но крыльев за спиной сейчас не было, хотя он был уверен, что это волшебное средство вернётся.

Когда задребезжал в кармане телефон, он даже удивился тому, что в жизненной яви он ещё кому-то нужен.

Но потом усмехнулся. Звонил Пётр Игнатьевич, его старый товарищ, номер которого он набирал накануне, и который звал его на охоту.

Старик сначала отказывался, памятуя, что должно решиться важное дело, о котором говорил Рафаэль, и его могут внезапно посетить, но после всё же согласился. Чем поездка на охоту может помешать? Да и не сам процесс его интересовал, а возможность полюбоваться прекрасным осенним лесом взглядом земного человека.

Пётр Игнатьевич обещал заехать очень рано, едва ли не в три часа ночи, и пройдясь ещё немного, и купив продукты в супермаркете, старик пошёл домой.

Заснул он поздно, так как долго готовился к внезапному походу, а в три часа его разбудил звонок телефона. Неугомонный Пётр Игнатьевич подъезжал к его дому. Старик нехотя собрался, но, уже спустя двадцать минут после чашки кофе, чувствовал себя гораздо бодрее.

Когда Пётр Игнатьевич зашёл к нему в дом — круглолицый, синеглазый, весёлый, весь в зелёном камуфляжном костюме, то, как ни странно, старик почувствовал какую-то смутную тревогу.

— Собрался? Долго возишься, Марк! Ружьецо я тебе приготовил. Пошли!

После лунной ночи, во время которой они мчались на «Ниве» по сонным улицам, к утру землю охватил первый лёгкий мороз. Деревья, кусты и травы казались седыми, небо обронило звёздчатый порошок снежинок. Подмёрзший лес встретил их вкрадчиво и тихо, рябина сморщилась в красивом белом уборе.

На лесной болотистой речушке их встретил непроницаемый туман, сквозь который просвечивали едва видимые тусклые звёзды.