Джастин Кронин - Перерождение

– Меня зовут Майкл.

Девушка кивнула и улыбнулась. Неужели здесь все улыбчивые?

– А я Мира! – ответила она и залилась краской. «Волосы у нее, как пух! – подумал Майкл. – Тонкие и почти белые». – Это я за тобой ухаживала!

«И что она хочет этим сказать?» – недоумевал Майкл. С тех пор, как он пришел в себя, со дна памяти всплыли обрывки воспоминаний: голоса, силуэты, двигающиеся вокруг кровати, влага на теле и в пересохшем рту.

– Вероятно, я должен тебя поблагодарить.

– Не стоит, мне нравится выхаживать больных! – Девушка заглянула ему в глаза. – Ты правда издалека?

– В смысле?

– Ну, «издалека» бывают разные. – Мира пожала узкими плечиками и кивнула на поднос. – Ты есть собираешься?

Майкл начал с чудесного мягкого хлеба, потом принялся за мясо и закончил овощами, недоваренными и горьковатыми, но вполне съедобными. Пока он ел, Мира устроилась на стульчике у кровати и не сводила с него глаз, словно каждый проглоченный им кусок доставлял ей удовольствие. Странные они, эти местные!

– Спасибо! – проговорил Майкл, когда на тарелке остался лишь жирный след от мяса с подливой. Сколько же ей лет? Шестнадцать? – Очень вкусно!

– Могу еще принести, только скажи!

– Спасибо, но я наелся, больше ни кусочка не влезет!

Мира забрала поднос. «Уходит», – подумал Майкл, но ошибся: девушка вплотную приблизилась к стоящей на возвышении кровати.

– Мне… мне нравится на тебя смотреть!

Майкл почувствовал, что заливается краской.

– Мира, тебя ведь зовут Мира?

Девушка кивнула, взяла Майкла за руку и переплела его пальцы со своими.

– И как ты произносишь мое имя, нравится!

– Знаешь, я… – Закончить помешал страстный поцелуй Миры. Какая она сладкая, какая нежная! Майкл почувствовал, что вот-вот снова потеряет сознание. Эта девушка целует его, а он целует ее!

– Папа говорит, я могу родить ребенка! – заявила Мира, согревая щеку Майкла своим дыханием. – Если рожу, мне позволят не ходить в кольцо! Папа говорит, ребеночка я могу сделать с кем угодно! Давай с тобой, Майкл! Пожалуйста!

Майкл пытался думать, пытался осмыслить происходящее: слова Миры, сладость ее губ и тот удивительный факт, что она влезла на кровать, оседлала его и грела своим дыханием. От избытка чувств он превратился в куклу, в безмолвного пособника. Мира хочет ребенка? Если родит, ей не придется носить кольцо?

– Мира!

На миг воцарился хаос: девушка соскочила с кровати, а в палате стало тесно от мужчин в оранжевых костюмах. Один из них схватил Миру за руку. Нет, это не мужчина, а Билли!

– Будем считать, я ничего не видела! – глядя на девушку, процедила она.

Благородный Майкл тотчас обрел дар речи.

– В том, что ты якобы видела, виноват я…

Билли осадила его ледяным взглядом, а стоящие за ее спиной мужчины захихикали.

– Даже не притворяйся, что идея была твоя! – прошипела Билли и повернулась к Мире. – Иди домой! Немедленно! – скомандовала она.

– Он мой, мой!

– Довольно, Мира! Ты сейчас же отправишься домой и станешь там ждать. Никому ни единого слова не скажешь! Я ясно выразилась?

– Его в кольцо не отправят! – закричала Мира. – Мне папа обещал!

– Если сейчас же не пойдешь домой, еще как отправят! Ну, бегом!

Последняя угроза явно сработала – Мира притихла и, даже не взглянув на Майкла, бросилась за ширму.

В душе Майкла бурлили эмоции, пережитые за последние минуты, – желание, смятение, неловкость, – а холодный рассудок твердил: ты дешево отделался, она больше не вернется!

– Дэнни, подгони сюда грузовик! Ты, Тип, останешься со мной.

– Что вы со мной сделаете? – испугался Майкл.

Билли вытащила из кармана крошечную металлическую баночку, взяла щепотку порошка, насыпала в стакан с водой и протянула Майклу.

– Пей до дна!

– Вот еще! И не подумаю!

– Тип, помоги! – раздраженно вздохнув, попросила Билли.

Рядом с кроватью вырос грозный мужчина в оранжевом.

– Доверься мне, – спокойнее проговорила Билли. – Вкус, конечно, не понравится, но самочувствие улучшится: никаких больше толстух!

«Толстуха… – подумал Майкл. – Толстуха на кухне из Старого мира!»

– Откуда ты…

– Пей! Я все по пути объясню.

Видимо, от нее не отделаешься – Майкл поднес стаканчик к губам и залпом осушил. Чума вампирья, вкус ужасный!

– Что это за дрянь?

– Тебе лучше не знать. – Билли забрала стаканчик. – Ну, что-нибудь чувствуешь?

Майкл действительно чувствовал. Казалось, внутри него поет длинная тугая стрела – энергия волнами исходила от каждой клеточки. Он хотел поделиться радостью, но тут началась икота, и тело сотряс дикий спазм.

– С непривычки такое бывает, – успокоила Билли. – Ты, главное, дыши.

Майкл снова икнул. Цвета стали невероятно яркими, словно новая кипучая энергия наполнила всю палату.

– Ему лучше помалкивать, – предупредил Тип.

– Как… здорово! – не без труда выдавил Майкл и сглотнул комок в горле, подавив новый приступ икоты.

В палату вернулся второй мужчина в оранжевом.

– Темнеет, – коротко объявил он. – Нужно спешить.

– Принесите ему одежду, – распорядилась Билли и снова сосредоточила внимание на Майкле. – Питер говорит, ты инженер. Мол, что угодно можешь наладить. Это правда?

Майклу вспомнилась Сарина записка: «Ничего им не говори!»

– Вроде того…

– Нет, дело серьезное: ты либо можешь, либо нет.

Майкл посмотрел по сторонам и напоролся на выжидающие взгляды мужчин в оранжевом. Похоже, от его ответа в самом деле зависело очень многое.

– Да, могу.

Билли одобрительно кивнула.

– Тогда одевайся и делай то, что мы скажем.

Маусами снились птицы. Проснувшись, она почувствовала под сердцем трепет, словно внутри нее бились крылья.

Ребенок, ребенок шевелился! Трепет – пауза – снова трепет. Ритмичная пульсация напоминала круги на воде. Казалось, малыш соскучился и стучит в окошко: «Привет, мама, привет!»

Маус погладила влажный от пота живот и тут же растворилась в умиротворении, которое ведомо лишь матерям. «Привет, маленький!» – тихонько прошептала она.

У нее родится мальчик! Маус знала это с самого начала, с того памятного утра, когда ее впервые вырвало на кучу компоста. А вот имя она еще не выбрала. Все говорят, потерять ребенка с именем в сто раз ужаснее. Однако истинная причина была в другом: Маус знала, что выкидыша не будет, – не думала, не надеялась, а именно знала. Вот когда мальчик родится, когда с криком покинет ее утробу, они с Тео вместе выберут имя.

В этом странном поселении, в Гавани, Маус постоянно чувствовала усталость и хотела только спать. Вдобавок чувство голода не отпускало. Разумеется, дело было в ребенке, из-за него она постоянно хотела есть. После бесконечных сухарей, фасолевого паштета и консервов из бункера – хорошо хоть столетней гадостью в вакуумной упаковке никто не отравился! – настоящая еда казалась чудом. Хлеб и сыр, говядина и молоко… А масло! От божественного сливочного вкуса у Маус кружилась голова. Она ела за троих, а потом облизывала пальцы. Только ради еды она могла бы остаться здесь навсегда!