Наталья Солнцева - Дуэль с Оракулом

— Там… там…

— Где? — Катя повернулась и взглянула на зеркало, у которого они чистили перышки.

— Там… кто-то был…

— Тебе почудилось. А может, ты видела призрак Сазонова?.. Он рассердился, что мы приходили ночью искать золото, и решил отбить у нас охоту.

Ирина приподнялась, села и задумалась. Она вспомнила, что лицо в зеркале и правда походило на Сазонова. Тот же овал, щетина, нос с горбинкой. Только на голове — странный убор. Перья, бусины, кусочки меха…

— Помоги мне встать.

Катя подала ей руку, и девушка поднялась на ноги. Она с недоумением смотрела на разбросанные по полу румяна.

— У меня ужасно кружится голова…

Ирина покачнулась, но Катя ее поддержала и повела в комнату.

— Идем, тебе нужно прилечь. Ты просто перенервничала на похоронах, не выспалась. Отдохнешь, и все образуется. Держись за меня.

— Катюха… ты ничего от меня не скрываешь?

— Что я могу скрывать?

Катя заботливо уложила подругу на диван и взглянула на часы. Она опаздывает на работу!

— Мне пора бежать. Сиди дома, отсыпайся, ешь и никуда не выходи. Не хватало, чтобы ты на улице свалилась. Запрут в больницу, я тебе передачи носить не буду.

Ирина схватила ее за руку и повторила:

— Ты ничего от меня не скрываешь?

— Да что с тобой? — нахмурилась Катя. — То глюки, то навязчивые идеи. Может, тебе врача вызвать?

— Не надо… Я, наверное, переутомилась.

— Поэтому из квартиры ни ногой. Поняла?

Катя поспешно собрала волосы в хвост, накрасила губы и выпорхнула за дверь. Ирина осталась лежать, ощущая, как дрожит в теле каждая клеточка и на коже выступает холодный пот…

Засекин настоял, чтобы Лариса вернулась в отель. В доме Сазонова, по его мнению, долго находиться было нельзя.

— Эксперимент не удался, к сожалению, — оправдывался ученый. — Я зря отнял у вас время. Мой прибор зарегистрировал различные отклонения, но не выявил их причину. Я не нашел источника неприятностей.

— Не огорчайтесь, Аркадий. У вас есть еще шанс реабилитироваться.

Он отправился в номер отсыпаться, а Лариса переоделась в льняные брюки, блузку с короткими рукавами и позвонила Сане Мушкину.

Когда «опель» Мушкетера притормозил у гостиницы, она уже ждала на улице.

— Отлично выглядите, — одобрил он ее наряд. — Панаму взяли? Вам опять станет дурно.

— Не каркай! Скоро сумерки, — Лариса уселась в машину и надела шляпу из соломки, купленную вчера на лотке. — Поехали! Отвезешь меня к тому повороту, где мы заблудились.

— Зачем?

— Хочу погулять по памятным местам, — улыбнулась она. — Не бойся, тебя я с собой не возьму.

— Я и не боюсь! Но вас одну не отпущу.

Лариса не стала спорить.

— Где ученый? Почему вы не взяли его с собой?

Пассажирка промолчала и сделала вид, что дремлет. Поля шляпы закрывали от таксиста ее лицо. Тот хмыкнул и прибавил газу.

— Засекин вас клеит, как пить дать.

Лариса проигнорировала его смелое замечание. За окнами автомобиля мелькали разморенные зноем городские улицы.

— Он вам нравится? — не унимался парень. — Думаю, «профессор» страшный зануда и педант. Носится со своим прибором как одержимый. Знаю я таких! Они съезжаются на свои скучные конференции и несут всякую околесицу. Уши вянут слушать!.. Если честно, я сам интересуюсь аномальными явлениями. Но в переделах разумного. От бредовых теорий много вреда! Журналисты раздувают сенсации из пустячных фактов…

Лариса размышляла о своем на фоне его болтовни. Опять нигде в новостях она не нашла упоминания о трупе молодого человека с ножом в груди. Это и радовало, и пугало ее. Та страшная ночь в доме Ильи запечатлелась в ее сознании в мельчайших деталях. Неужели тело до сих пор не обнаружили? Пусть самозванец живет уединенно, но…

— Кажется, это здесь! — донеслось до нее.

«Опель» съехал на обочину и остановился в тени деревьев. От земли шел горячий воздух. Пахло пылью и сухой травой. От этого запаха в носу Ларисы защекотало, а на глаза навернулись слезы.

— Сиди в машине и жди меня, — приказала она Мушкетеру. — Я хочу прогуляться одна.

Тот сердито уставился на нее и дернул подбородком.

— Не вздумай меня преследовать! Ты всего лишь извозчик.

— Ладно, я понял, — обиделся он. — Мое дело баранку крутить.

— Правильно понял.

Лариса поправила шляпу и зашагала по проселку прочь от машины. Под ногами хрустел гравий, солнце медленно клонилось к закату. Гравий закончился, и потянулись две колеи с глубокими промоинами, полными стоячей воды. По бокам в посадках белел туман…

Дом вынырнул из зарослей, словно мираж. Лариса остановилась, подняла голову и ахнула. Она узнала деревянные ставни, крыльцо и печные трубы на крыше. Это был тот самый дом, куда Мушкетер привел ее на ночлег!

Ничто не указывало на смерть хозяина. Ставни открыты, на двери нет бумажки с печатью. Лариса не рискнула войти в дверь и решила обогнуть дом. Она почти не удивилась, застав то самое окно, через которое она сбежала, распахнутым настежь. Словно она только что покинула комнату. Ветер трепал занавески, герань на подоконнике перевернулась, и земля высыпалась из горшка. По спине гостьи прокатился озноб.

— Есть тут кто-нибудь? — громко спросила она. — Эй, хозяин!

За окном стояла тишина. Лариса представила столовую, где они с Ильей завтракали, и его мертвое тело на диване. При мысли, что труп до сих пор там, ее передернуло. Она заставила себя вернуться назад, поднялась на крыльцо и потянула за ручку двери. Та отворилась без малейшего скрипа, словно петли были недавно смазаны.

— Можно войти?

В доме отозвалось слабое эхо. Запах дерева, свечного воска и домотканых половиков казался знакомым. Лариса двигалась вперед, не чувствуя под собой ног. Неужели тление еще не тронуло покойника? Как врач, она не спутала бы этот «аромат» ни с каким другим.

На пороге столовой она остановилась и обвела ее взглядом: печь в изразцах, пузатый самовар на столе, блюдо с пирожками, брусничное варенье, чашки… фотография Унгерна на стене…

— Ой! — Лариса попятилась, заметив краем глаза мужские ноги, обутые в сапоги.

Чуда не произошло. Мертвый хозяин все так же сидел на диване, из его груди все так же торчал охотничий нож… а пятно крови ярко алело на белой рубашке.

К горлу женщины подкатила тошнота. Она подумала, что кровь давно должна засохнуть, а трупу в такую жару положено разлагаться. Но в столовой пахло лишь воском, вареной брусникой и сдобой. Через открытое окно из сада доносился птичий гомон, часть земли из перевернутого горшка чернела на полу. Герань не успела увянуть.

— Не может быть, — выдавила Лариса. — Это… умопомрачение…