Софья Ролдугина - Сердце Города [СИ]

— Выйди ненадолго, деточка. Маме нужно кое-куда съездить — подождёшь меня здесь?

Девочке на вид года четыре, и это всё, что о ней можно сказать. Вместо лица — тёмное пятно, волосы меняют цвет и вид ежесекундно. Но, видимо, к таким ситуациям она уже привыкла — мычит что-то согласное в ответ, тянется в салон за оранжевым ведёрком и совком, а затем усаживается под куст шиповника чуть в стороне от трассы и начинает ковырять сухую землю.

На небе — ни облака, ни тени. Солнце белое и колючее.

Женщина заводит двигатель и, вздымая клубы пыли, выруливает с обочины на трассу. Когда автомобиль исчезает за горизонтом, солнце срывается с зенита и падает в горизонт, а цикады умолкают.

— Она за мной не вернулась? — едва разлепила Мирилл онемевшие губы.

Тело сковал холод. Стебли вьюнка оплетали ноги уже до колен, но слабо — точно готовы были соскользнуть в любую секунду.

— Нет, — ровно ответил он. — Не вернулась. Мне стало интересно, и я подошёл ближе… А ты меня увидела . В первый раз лет за триста кто-то смотрел мне в глаза — и видел. Любопытный факт, знаешь ли. А на окраине как раз пустовал дом… Дальше ты знаешь.

— И давно это было? — спросила Мирилл, размыкая ресницы. В глазах до сих пор плясали белые пятна. Ресницы слиплись, как после долгого сна.

— Давно. Забудь об этом, — длинно выдохнул он ей в затылок. — Всё равно уже ничего не изменишь. Возвращайся домой, Мирилл. Уже вечереет.

— Я… — голос сорвался, — …лучше к Бриджит.

— Хорошо, — равнодушно согласился он.

По пути Мирилл нарочно сделала крюк — вокруг парка, мимо заправки. До трассы не доехала, но и издалека разглядела достаточно; густые заросли шиповника, изломанные крыши старых кварталов, пустырь и солнце, склонившееся к линии горизонта. Точь-в-точь, как в том воспоминании, только не было такой удушающей жары, да и цикады отчего-то молчали.

Бриджит ждала на пороге, точно чувствовала. Белый сарафан до пят и бандана на голове немного напоминали прежние ритуальные одежды, и сходство царапало глубоко внутри острым коготком надвигающегося кошмара. Розмарин, подсушенный жарким июльским солнцем, источал оглушительно-резкий запах.

— Поговорили?

— Поговорили, — скованно кивнула Мирилл и захлопнула дверцу «Жука». Пальцы зудели.

— И что теперь будешь делать? — Бриджит задрала голову, глядя на Мирилл снизу вверх, и белки глаз на фоне шоколадной кожи выглядели налипшими кусочками яичной скорлупы.

Мирилл протянула руку и коснулась тёплой, чуть влажной от жары щеки.

— Бриджит, как думаешь, я человек?

Она свистяще выдохнула — как из шарика выпустили воздух. Тяжёлые веки задрожали.

В зрачках отражалось розовеющее к западу небо, густая синяя мгла на востоке, жёлтый огонёк фонаря, отблеск в лобовом стекле «Жука», суховатый розмарин и пустая дорога.

— Извини, — отступила Мирилл, опуская руку. Бриджит тяжело согнулась и раскашлялась, цепляясь пальцами за нагретое дерево порога. — Включишь ноутбук? Я хочу пока посмотреть кое-что на сайте Совета графства.

— Решилась-таки, ага?

— Ага, — эхом откликнулась Мирилл и обернулась, не видя — но чувствуя .

Солнце с беззвучным шипением погружалось в воды залива. Свет постепенно задирался вверх и скатывался с крыш домов, цепляясь только за самые высокие. Дороги и улицы были полупусты, а редкие велосипедисты в ярких майках и старые, нелепо вытянутые и угловатые автомобили расползались по дворам и гаражам — с высоты они казались пластмассовыми игрушками. Часы над заливом — несуразная стела, увенчанная бирюзовым циферблатом — мерно отсчитывали время в такт пульсации в белых камнях и чёрном вьюнке.

— Он живой, — тихо сказала Мирилл, ощущая эту самую пульсацию на кончиках пальцев. Внутри растекалось смолой знакомое чувство — нервозность, томление и горячий воздух в костях. — Живой.

В доме Бриджит уже включала ноутбук. Если сказать ей сейчас, что всё отменяется, думала Мирилл, то скоро биение призрачного сердца утихнет. Не остановятся часы, и залив не перестанет гореть золотом на закате.

Просто перестанут исчезать люди.

Просто кошмар закончится.

Просто камень станет холодным.

Мирилл раскинула руки в стороны — и закричала в темнеющее небо. Из розмарина выпорхнула ошалелая птица, мигнули фонари, ветер плеснул в лицо и под футболку холодом и запахом моря. Электрическое напряжение, судорогой сводившее внутренности много-много лет…

…Сколько уже? Ещё до первого убийства? До рыжего старшеклассника и его отца-математика? Раньше, чем светловолосая женщина, до немеющих рук боявшаяся четырёхлетнюю девочку с ускользающим от памяти лицом, притормозила на обочине?..

…выплеснулось наконец, освобождая место для чего-то нового.

Просто освобождая .

Мирилл с хрустом потянулась, мягко перекатилась на ступне с пятки на мысок — и абсолютно бесшумным шагом вошла в дом Бриджит. В холле растресканное зеркало справа от вешалки отразило движение, колыхание сухого воздуха — и больше ничего.

До самого утра они с Бриджит так и не сомкнули глаз. Зато выпили почти три литра кофе на двоих, перелопатили горы материалов по проекту «Фантазия-парк» и даже составили примерный план действий. Уже перед рассветом Мирилл смоталась домой и собрала рюкзак — документы, смена одежды, деньги, отмычки и лекарства, а затем вернулась к Бриджит — за распечатками.

— На-ка, держи, Белая Девочка, — прокряхтела Бридж, протягивая мятый пакет. — Все твои бумажки тут. И, это… Вот ещё. Смотри за ними в оба, — и она сунула Мирилл в руки две коробки, одну бронзовую, вроде табакерки, а другую — чёрную, деревянную, вроде шкатулки или игольницы.

— И что это?

Бриджит отступила на шаг назад и тяжело оперлась на поручень.

— Ну, в одной коробке, которая чёрная — снотворное. Вроде того. Там такие трубки, типа как курево, поджигаешь — и выдуваешь дым, на кого надо. Запашок у него слабенький, цвет прозрачный, так что за пар сойдёт. Главное, сама не надышись. Ну, там в той же коробке есть два кусочка смолы. Вот один пожуй перед тем, как раскуривать трубку. Тогда и вдохнуть немного — не беда, только не злоупотребляй.

— Спасибо, — коротко поблагодарила Мирилл. — Если подумать — в каких-то ситуациях удобнее хлороформа, шприца с транквилизатором или шокера. А во второй баночке что?

— Средство, — совсем тихо откликнулась Бриджит. — Одну горошинку растолочь и под язык всыпать. Или можно в воду подмешать. Вообще чужим его не дают… Тогда, когда ты пришла ко мне, ну, после пожара… Короче, эта штука помогает видеть неправильные вещи . Даже обычному человеку. Ты понимаешь, о чём я.

Мирилл взвесила в руке медную табакерку. Металл холодил ладонь, словно внутри был не наркотик, а сухой лёд.