Эмили Джонстон - Веретено

– А ты нет, принцесса? – удивилась фея.

– Мне нельзя, – пояснила она. – Если я буду заниматься рукоделием, это сделает мой разум еще более надежным прибежищем для демона, который хочет похитить его и использовать в своих целях.

– Но ты могла бы прясть, – сказала фея. – И тогда для тебя все кончится.

– Для меня да, – сказала Маленькая Роза. – Но мое проклятие не будет снято, и мой народ будет страдать.

– Проблема магии в том, – отметила фея, – что даже те, кто ее сотворил, оказываются связаны ее нитями, но жизнь так спутывает эти нити, что их трудно различить.

– Это мы уже заметили, – сказал я, сам удивившись, что набрался смелости заговорить с феями.

– Что происходит, когда ты что-нибудь мастеришь, дитя? – спросила фея.

– Я мало что делала, – признала Маленькая Роза, снова превратившись в Захру – неуверенную и беззащитную, но не менее решительно настроенную. – Сдерживаться больно. Мне хочется учиться и работать, но я не позволяю себе этого делать, а остальные помогают мне сдерживаться.

– Но ты сорвалась, проскочила сквозь лазейку в собственной темнице, – проницательно заметила фея.

– Да, – сказала Захра. – Я помогла починить изгородь.

Она взглянула на меня, потом снова на фей.

– Это было еще больнее, – призналась она. – Голова болела несколько часов, и так сильно, что я едва соображала.

Сейчас неподходящий момент, но позже я с ней побеседую на этот счет. Я знал, что у нее болела голова, но не представлял, как сильно. Нельзя было рисковать, позволяя ей тренироваться с шестом.

– Зато потом была такая эйфория, – сказала принцесса, и я увидел в ее лице отблеск той давней радости. – Казалось, важная часть меня наконец встала на свое место. Но это не приблизило меня к снятию проклятия. Нам нужно, чтобы вы рассказали нам, как это сделать.

Феи переглянулись, и их предводительница вздохнула.

– Нить запуталась, как только в нее вплелся мой дар, – сказала она. Мы все подобрались. Это же та самая фея, которую мы искали! – Я видела это, но не знала, как все исправить. Мы годами пытались распутать узел сами, но у нас есть лишь догадки и предположения, а не ответы.

– Мы готовы принять и это, – сказала Захра. – И лично я приму это с радостью.

– И я, – поддакнул Тарик. – Я не боюсь поразмышлять над этим сам и попытаться собрать все кусочки этой головоломки ради моей принцессы.

Самая маленькая из фей вспорхнула в воздух и осыпала темные волосы Тарика золотой пыльцой.

– Демон идет за тобой, дитя, – сказала предводительница фей Захре, и ее слова будто окончательно запечатали нашу судьбу. – Но надежда есть. Ты должна стать полноценной личностью, иначе у тебя не будет шанса обрести мир. Править. Обезопасить свое королевство.

– Но как же это сделать? – спросила она.

– Ты должна учиться, – ответила фея. – Должна действовать и делать. Не уверена, что именно будет мучить тебя больше всего, и мне жаль, что тебе придется испытать мучения. Таково уж проклятие. Но помни и о моем даре. Возможно, настанет час, когда ты решишь воспользоваться им, когда твой разум начнет открываться, – лицо феи исказили боль, сожаление и отчаянное стремление все исправить, помочь там, где она ничего не могла сделать. Она уже пыталась, в день пятилетия Маленькой Розы, но, как она и сказала нам, узел только затянулся еще прочнее.

Маленькая Роза поклонилась предводительнице фей, и все четверо взмыли в воздух, оставив за собой лишь дорожку золотой пыльцы на платке Арвы.

В тот день мы почти не разговаривали. Можно было бы оправдать это тем, что мы поздно вышли, но все мы знали правду. Фея едва ли не напрямую сказала, что единственный способ снять проклятие – играть на руку демону. И все же мы продолжали свой путь прочь от преследователей, прочь от замка, где Захра хотя бы была в кругу семьи, когда на нее обрушатся все предстоящие ужасы. Впрочем, вряд ли это принесло бы ей большое утешение.

Когда мы наконец остановились, до темноты оставалось два часа. Мы поставили палатки и разожгли небольшой костер, как только Тарик вырыл для него яму. Я заметил, что в этих местах вереск стал более колючим, а цветы встречались реже. Видимо, мы приближались к пустыне, идти в которую я теперь не видел особого смысла.

– Я пойду обратно, – сказала Захра, будто прочитав мои мысли. – Они посадят меня обратно в башню, и я там сойду с ума, но сделаю это.

Говоря последние слова, она смотрела на меня, и я понял: хотя она будет скучать и по остальным, меня ей будет не хватать сильнее всего. Это была не особо счастливая мысль.

– Но вам все равно придется выйти за сына Царетворца, – напомнил Сауд. – В этом плане ничего не изменилось.

Она задумалась, рассматривая имеющиеся варианты: дом, с его бесконечной тюрьмой, или же рискованная свобода жизни с нами. И тут что-то в ней ожесточилось.

– Если уж демон все равно заберет меня, – сказала Захра, – я хочу сперва побыть собой. Полноценной – такой, как мне суждено было стать.

Она окинула взглядом нас четверых – детей, выросших на преданиях о ней и научившихся любить ее, даже когда предания превратились в живого человека. Даже Арва держалась бесстрашно – а может, она как раз была самой бесстрашной из нас? Я не стал бы отрицать, что меня терзали сомнения, хоть я и отказывался им поддаваться.

– Помогите мне, – сказала она.

На сей раз это был не приказ принцессы. Не манипуляции Маленькой Розы. То была Захра, и она обращалась к нам с просьбой.

Слова застряли у меня в глотке.

– Вашим первым творением была не изгородь, Захра, – пришел нам на помощь Тарик. – А ваша связь с нами. Наша дружба и наша преданность. Конечно, мы поможем вам.

– Обычно мы начинаем с прядения, – сказал я. – Но этого нам делать нельзя.

– Я училась прясть в детстве, – напомнила Захра. – И шить тоже. Я сшила мешочки, в которые моя мать завернула подарки для существ, приглашенных на мой день рождения.

– Это я помню, – вставил я. – Я поразился, как такие неряшливые стежки прошли контроль моей матери. Мне она никогда не спускала с рук такую халтуру.

Она показала мне язык. Однако с ней стало гораздо веселей с тех пор, как она просто девушка, а не роза!

– Вот, – сказала Арва, протягивая ей свой швейный набор. – Наверняка у нас найдется что-то, что нужно подшить.

В итоге мы решили подшить последнюю из запасных туник Сауда, чтобы ее смог носить Тарик, который опять вырос.

– Ботинки ему тоже нужны будут новые, – отметил Сауд, пока мы смотрели, как Арва учит Захру намечать шов булавками, а Тарик неподвижно стоит перед ними, словно манекен. – Я купил ему новую пару, когда мы покупали туфли для Захры. Неужто мы с тобой росли так же быстро?

– Наверное, – ответил я. – Я помню только, что было больно.