Адам Нэвилл - Ритуал

Люк посмотрел в этот глаз.

Но вместо него увидел гигантскую разинутую пасть. С черными деснами и желтыми, длинными, как средний человеческий палец, клыками. Стекло запотело от жаркого дыхания, потом пасть исчезла.

А он так и сидел, вдавив педаль газа в металлический пол. Мысли кружились вокруг в жутком вихре, а ветви деревьев царапали боковые панели и стекло, словно хотели выцарапать его своими когтями, как устрицу из панциря.

Бам! Бам! Бам! Нечто снова застучало по крыше кабины лошадиными копытами, потом пробежало по кузову и исчезло, утащив бедную Суртр за ногу, как выпотрошенную куклу.

Люк продолжал кричать, когда грузовик вдруг развернуло и на несколько футов занесло в лес. Одна фара разбилась. Бампер оторвался, и колеса проехали по нему с хрустом, который Люк скорее почувствовал, чем услышал.

Он нажал на тормоз, чтобы восстановить управление. Грузовик проскользил вперед. Потом резко остановился. Люк снова ударился лбом о ветровое стекло.

Он откинулся назад, разинув рот. Автомобиль застрял под углом к дороге. Впереди туннель из нависающих деревьев сужался, полностью перекрывая доступ свету.

Задний ход. Первая передача. Задний ход. Первая передача… После десятой попытки вырулить Люк перестал считать и заскулил.

Он решил выйти и воспользоваться ружьем. Потом у него снова появилось желание вставить ствол в рот и покончить с отсрочкой кончины. Она все равно была неизбежна.

Сейчас он являл собой сплошной сгусток страха.

Руки и ноги тряслись. Люк смотрел на свое колено не больше секунды, но его дрожание встревожило его. Конечности будто покалывало маленькими иголками, пока он не заставил их снова работать, пошарив между ног в поисках ножа, куда тот свалился с приборной панели. Он зажал его рукоятку между ладонью правой руки и рулевым колесом. У основания тусклого лезвия запеклась кровь. Присутствие ножа в кабине придало ему сил.

Медленно, на первой передаче, Люк вырулил обратно на дорожку и двинулся дальше, в сгущающуюся тьму, куда никогда не проникал дневной свет. О том, чтобы ехать быстро, не могло быть и речи. Всю дорогу он шел на второй передаче. В машине вроде бы ничего не сломалось. Вроде бы. Как нервный автомобилист со спущенной шиной в сафари-парке, он уверял себя, что как-нибудь вырулит.

Прошло несколько минут… Люк не знал, сколько точно. Но когда каждое колесо совершило полный оборот и грузовик снова покатил вперед, вдоль тонкой трещины в поверхности величайшего леса в Европе, Люк пообещал себе, что непременно выберется из этого жуткого черного туннеля, а его преследователь останется ни с чем…

Сбросив скорость, он миновал крутой поворот. Единственная работающая фара высветила длинный участок узкой и прямой дорожки. Еще свет выхватил из тьмы притаившуюся длинноногую фигуру.

Нечто высокое, тощее, с лохматыми бедрами и костлявыми руками, длинными, как передние ноги жеребца, встало, изготовившись к действию. Огромная косматая голова приподнялась, будто принюхиваясь или прислушиваясь к ветру. Оно ждало. Ждало его.

Потом голова снова втянулась в напрягшееся перед броском тело. Отблеск фары мелькнул в янтарно-красных роговицах глаз.

На мгновение Люку показалось, что это невероятно высокий человек. Или обезьяна, большая и тощая, приготовившаяся к прыжку как большая кошка. Но в тот момент, когда оно присело на корточки перед броском, согнув огромные мускулистые ноги, Люк разглядел мимолетные черты других существ, что заставило его буквально захлебнуться ужасом.

Он успел рассмотреть покрытую густой черной шерстью голову, с влажным бычьим рылом. Почти человеческие глаза захватили все его мысли. Они были необычайно разумными и не предвещали ничего хорошего. Лишь мельком увидев их, Люк захныкал. В тот короткий миг ему показалось, что голова, сидевшая на бычьей шее, больше напоминала козлиную. А его длинные желтые клыки должны были расти из пасти другого, давно вымершего хищника. Возвышающиеся сверху величайшие из рогов тоже, казалось, принадлежали иной реальности. Они двигались навстречу друг другу.

Двигатель ревел на пределе первой передачи, но у Люка не хватало самообладания переключиться на вторую. Сквозь этот рев он закричал с такой силой, что во рту появился привкус крови, а в глазах потемнело.

Оно кинулось на него через капот.

Под ударом старых копыт лобовое стекло разлетелось на кусочки. Руль треснул пополам. Следом в кабину вошло полчерепа, величиной с небольшой стол. Осколки стекла осыпали Люка, как кристаллики сахара. Люк услышал звук, будто лопнул гигантский воздушный шар. По обе стороны от шеи прошли рога, пробив спинку сиденья и листовой металл кабины. Лицо Люка оказалось прижато к жирной щетине, пахнущей старым мясом и обгаженной соломой. Между глаз что-то хрустнуло, как пластмасса. Его уже сломанный нос.

Клубы вырывающегося из пасти едкого пара, пахнущего гнилой рыбой и свиным навозом, заполнили кабину. Люка вывернуло прямо на этот огромный лохматый череп. В следующий момент существо начало яростно мотать головой.

Люк оказался буквально вдавлен в сиденье. Грузовик качнуло так, будто в него врезался скоростной автобус. Передние колеса оторвались от земли. Задняя стенка кабины вогнулась внутрь. Раздался страшный скрежет. Рога еще сильнее углубились в сталь кабины. Крыша застонала и смялась, как бумажный пакет. Существо застряло. И было готово разорвать мир на части, чтобы высвободиться.

В живот Люку уткнулся нос, влажный, как морепродукты, и подрагивающий, как детское сердце. Это ощущение, испытанное им, пока он сидел в темноте, вдавленный в сиденье, было худшим в жизни. Под носом находилась беспокойная, слюнявая пасть, ищущая, что бы ухватить и порвать словно кальку.

В последнее мгновение Люк почувствовал, как какой-то импульс, словно посланный из глубины веков предками, павшими от этих же рогов, проник ему в правую руку. Руку, сжимающую швейцарский армейский нож.

Правая была повреждена рогом, пробившим ветровое стекло. Но Люк смог, скрипя зубами, согнуть ее в локте. Потом, разжав челюсти, закричал. Закричал изо всех сил и вонзил крошечное лезвие в огромное черное горло.

Рев, вырвавшийся из пасти, оглушил его. Раздался звук, похожий на лязг двух мечей, и Люка швырнуло вперед.

Тварь исчезла. В разбитое ветровое окно ворвался сырой воздух, выветривая запах скотобойни.

Настала тишина.

А потом там, в темной сырой бесконечности деревьев, вдруг послышался кашель. Будто кто-то прочищал горло от застрявшей косточки. Люк посмотрел на свою правую руку. В ней было пусто.

Двигатель заглох. Руль исчез.

Люк закрыл глаза. Потом открыл. Рот был влажным от крови. Нос разбит.

Люк вытащил ружье и положил на капот. Потом вылез сам, совершенно голый.