Ирина Сергиевская - Москва таинственная. Все сакральные и магические, колдовские и роковые, гиблые и волшебные места

Здесь проходили ритуальные масонские таинства. При приеме в степень мастера ложа вся затягивалась черными тканями; на стенах – черепа и кости с надписью «Мементо мори», на полу – черный ковер с нашитыми золотыми словами, и посреди ковра – открытый гроб; трехцветные светильники поддерживались человеческими скелетами.

Все братья символизировали глубокое горе: это было горе по убиенному строителю Соломонова храма – Адонираме. Обряд посвящения изображал убийство Адонирама, причем посвящаемый исполнял его роль. Тремя ударами молота посвящаемый повергается в гроб. Положенного в гроб покрывают красною, как бы окровавленной тканью; на сердце возлагаются золотой треугольник с именем «Иегова» и ветвь акации, в головах и ногах гроба помещают циркуль и треугольник.

Под таинственным домом сохранился подземный ход, который соединял дом с особняками масонов на противоположной стороне улицы. Несмотря на то, что масонский заговор в 1825 году потерпел неудачу, и все тайные ложи и общества были закрыты, «ночные братья» ушли в подполье. По мнению историков, несмотря на запреты, масоны в России не прекращали своей тайной деятельности вплоть до революции 1905 года, когда масонские ложи снова были легализованы.

По семейным преданиям, мать казненного декабриста Кондратия Рылеева заранее предвидела печальную судьбу своего сына. Когда Кондратию было всего три года, он безнадежно заболел. До этого у бедной женщины умерло четыре сына, и горе ее не знало границ. В страшном отчаянье мать упала перед ликом Богородицы и долго и горячо молилась. Вдруг она услышала чей-то незнакомый голос, который указал ей не просить у Бога исцеления для младенца, потому что жизнь его будет нелегкой, а смерть – ужасной.

– Все что угодно! Только бы он был жив!

– Следуй же за мной!

Перед ней открылся ряд комнат, и первая была та самая, где был ее ребенок. Но он уже не умирал! Не хрипел, не задыхался, а мирно спал, улыбаясь во сне. И вот еще комнаты. И там ее сын. Он уже учится. А вот он юноша, взрослый, на службе. И, наконец, последние комнаты. Множество незнакомых людей. Они оживленно совещаются, спорят. И вновь послышался требовательный голос: «Опомнись! Не губи сына! Пока еще ангела». Но и опять не согласилась она: «Нет, нет, хочу, чтобы он жил!».

В последней комнате была виселица. Женщина вскрикнула и очнулась. И первым делом бросилась к сыну. И увидела его спокойным, спящим. Вскоре стал выздоравливать. Шло время, удивительный сон исполнялся шаг за шагом, с поразительной точностью.

Когда дело дошло до тайных собраний, мать уже с ужасом ждала страшной развязки. Но не дожила, скончалась, была избавлена от страшного испытания.

Интересная история произошла с будущим декабристом в Париже в 1814 году.

Когда русская армия, разбив Наполеона, вступила в Париж, несколько русских офицеров, очарованных легендами о Марии Ленорман, посетили таинственный салон известной парижской предсказательницы. Среди них были Кондратий Рылеев и Сергей Муравьев-Апостол. Друзья спросили о своей судьбе. Гадалка сказала, что оба умрут насильственной смертью.

Обращаясь к Муравьеву, она добавила: «Вы будете повешены!». Возмущенный позорной казнью 18-летний Сергей резко возразил ей, что он «не англичанин какой-нибудь, а русский дворянин!» (в России в ту пору была отменена смертная казнь для дворянства.) Однако ужасное предсказание сбылось через 12 лет, когда в числе пятерых повешенных декабристов были и Сергей Муравьев-Апостол, и Кондратий Рылеев.

В 1830-м дом Штейнгеля купил Николай Тургенев, дядя писателя. В 1834 году в особняке жил А. А. Суворов-Рымникский – князь Италийский и внук полководца, тоже причастный к движению декабристов. В 1872–1917 годах недвижимость отошла к Лопатиным, чьи «Лопатинские среды» посещали Лев Толстой, Фет, Соловьев, Ключевской, Бунин.

В XVIII веке квартал от Гоголевского бульвара до Нащокинского переулка занимала усадьба князя П. В. Лопухина, обласканного благодаря дочери – фаворитке Павла I. На месте усадьбы стоит красный дом (Гоголевский бульвар, д. 5/2) с резными, как бы древнерусскими колоннами. Несколько лет назад обветшавший и просевший дом, в котором жил во время строительства храма Христа Спасителя масонский архитектор Тон, разобрали. И восстановили с нуля. Кстати, первоначально крупнейший храм Христа Спасителя намечалось возвести по масонскому проекту и превратить в центр новой «религии просвещения».

В доме 4 по Гагаринскому переулку жил П. В. Нащокин, близкий друг Пушкина, улаживавший сватовство и женитьбу поэта. Дом 1820-х годов не сохранился. Его восстанавливали по старым рисункам.

В Гагаринском переулке, дом 25 жил после ссылки в Читинский острог декабрист и масон П. Свистунов. По этому адресу дважды приезжал Л. Толстой. Перед тем как начать «Войну и мир», писатель задумывал роман «Декабристы» и списывался со многими оставшимися в живых свидетелями восстания 1825 года. Роман остался неосуществленным, но со слов декабристов Свистунова, М. Муравьева-Апостола, Беляева Л. Толстой точно и подробно описал ритуал посвящения в масоны Пьера Безухова. Вообще в романе «Война и мир» появляется множество масонских адресов.

До Свистунова в особняке жила великая актриса Екатерина Семенова. Ее мужем был известный масон, основатель ложи Орла, И. А. Гагарин. Кстати, сегодня улица Рылеева вновь переименована в Гагаринский переулок в честь этого знаменитого князя. Ходили устойчивые слухи, что все масонские дома в Гагаринском переулке некогда были связаны подземными ходами, что позволяло их хозяевам встречаться незамеченными и осуществлять ритуалы братства без лишних глаз.

Трудно представить себе Москву без величественного дворца графа Разумовского на Тверской, 21. Его мощный портик, гордый облик – подлинное украшение города.

Дом был выстроен во второй половине XVIII века генерал-поручиком А. М. Херасковым для себя и для своего знаменитого брата – куратора Московского университета поэта М. М. Хераскова, видного масона, принимавшего участие в работах тайной новиковской ложи «Гармония» и Ордена злато-розового креста.

Михаил Матвеевич Херасков издал поэму «Храм Славы», написал оду на коронацию Екатерины II и был приглашен вместе с Сумароковым и Волковым для устройства уличного маскарада «Торжествующая Минерва». Он написал масонский духовный гимн «Коль славен наш Господь в Сионе», который до революции вызванивали куранты Спасской башни Кремля. На протяжении долгих лет «Коль славен» являлся неофициальным гимном российского масонства и исполнялся братьями на каждом собрании во время застольной ложи хором.