Майкл Грей - Нити смерти [Компиляция]

— Пошли, мой дорогой Троубридж. Наша работа здесь закончена. Оставим их с их счастьем.

Час спустя мы сидели в моем кабинете перед горящим камином.

— Может, вы хотя бы теперь соблаговолите сказать мне, что все это значит? — иронически спросил я.

— Может быть, — улыбнулся он. — Вы, конечно, помните, что этот надоедливый мертвец несколько раз появлялся у окна и страшно хохотал. И всегда снаружи, не забывайте. В клинике до истерики напуганная сиделка видела, как он смеялся и корчил рожи со стеклянного потолка. Когда он впервые стал угрожать Арабелле, он говорил с ней через стекло…

— Но ее окно было открыто!

— Да, но там была сетка от москитов. Железная сетка.

— Не вижу связи. Сегодня мы сами видели, как он сунул нос в…

— В медную сетку. Сегодня вечером сетка была медной. Я специально заказал ее.

Видя мое недоумение, он объяснил:

— Железо — самый земной изо всех металлов. Железо и его производное — сталь — настолько впитали в себя суть земли, что нематериальные создания не могут переносить прикосновения к нему. Легенда говорит, что при сооружении храма Соломона не пользовались никакими железными инструментами, потому что призванные на помощь добрые джинны не могли выполнять свою задачу по соседству с железом. Колдунью изобличали, укалывая ее железной булавкой, но ни в коем случае не медной.

Так вот, когда я начал размышлять насчет появления этого злобного мертвеца, я обратил внимание на то, что он всегда остается за окном. Видимо, он не мог пройти сквозь стекло, поскольку стекло содержит частицы железа. Тонкая сетка из железной проволоки тоже не пускала его. Те — создания духа, произведение мысли, этот же — порождение ненависти, физическая субстанция, частично составленная из вещества тела, гниющего в могиле. А если создание имеет физическую природу, его можно уничтожить физическими средствам.

Вот я и поставил ловушку. Я добыл медную сетку, через которую могло пройти это существо, но пропустил сквозь нее электроток. Для гарантии я увеличил мощность с помощью трансформатора и стал ждать, как паук ждет муху.

— Но он действительно уничтожен? — спросил я с некоторой долей скептицизма.

— Как пламя свечи, на которую дунули. Уверяю вас, ни один бандит не умирает на электрическом стуле настолько полно, как этот тип.

— Все–таки мне кажется странным, что он вылез из могилы для того, чтобы преследовать этих бедняг и разбить их брак, которого он сам желал.

— Желал? Ну да, как браконьер желает, чтобы дичь попала в силок.

— Но щедрый подарок, который он сделал маленькому Дэннису…

— Ну, дружище, нельзя же быть таким наивным! Эти пятьсот долларов я достал из собственного кармана и положил в конверт.

— А что там было раньше?

— Ужасная вещь, мой дорогой. Страшное злодеяние. В тот вечер, когда наш молодой друг Дэннис принес нам эти бумаги, я тут же сообразил, что старик хочет причинить ему зло. Поэтому вскрыл конверт и прочитал лежавшее там письмо. Оно объясняло все то, что Дэннис смутно припоминал.

В давние годы Тэнтвул жил в Сан–Франциско. Его жена, восхитительное и веселое существо, была на двадцать лет моложе его. Она родила двух детей, мальчика и девочку, и перенесла на них всю любовь, которую не умел ценить ее муж. Его скверный и грязный характер, вечное дурное настроение, грубость, в конце концов, чуть не свели ее с ума, и она просила развода. Но он опередил ее: увез детей, спрятал их в надежном месте и объявил своей жене, какова будет его месть. Он воспитает детей, внушив им, что они кузены, станет подталкивать их к браку и сохранит тайну их родства до рождения у них ребенка. Только тогда он откроет им страшную истину. И они будут жить, связанные страхом осуждения, а возможно, и судебного преследования, их будет мучить совесть, а их искренняя любовь станет стальной цепью, приковавшей их друг к другу. Ребенок станет постоянным укором.

Выслушав все это, его бедная жена полностью потеряла рассудок. Он запер ее в желтый дом, где она и окончила свои дни, а сам уехал с детьми в Нью–Джерси.

— Но как же теперь… Ведь они брат и сестра! — воскликнул я ошеломленно.

— Конечно, — холодно ответил Гранден, — но они также мужчина и женщина, муж и жена, отец и мать…

— Но… Но… — заикался я, не находя слов.

— Никаких «но», мой друг. Знаю, что вы хотите сказать. Ребенок? Ну и что! Женились же фараоны на своих сестрах, и дети были здоровы душой и телом. Разве Дарвин и Уоллес смогли доказать теорию, по которой брак между здоровыми родственниками приносит детей–уродов или же идиотов? Ничуть не бывало! Ну посмотрите на маленького Дэнниса! Если вы не ослеплены предвзятыми идеями и дурацкими традициями, если бы вы не знали, что его родители — брат и сестра, вы без колебаний бы признали, что это здоровый, очень красивый и крепкий ребенок. Кроме того, — добавил он очень искренно, — они любят друг друга не как брат и сестра, а как мужчина и женщина. Она для него — все, и он для нее тоже. А маленький Дэннис — счастье для них обоих. Зачем же разрушать это блаженство? Только Богу известно, достойны ли они счастья после тяжелого детства. Мы же, просто промолчав, сохраним это счастье.

Человек приложил немало усилий, чтобы продать мне дом. Ясное дело, дом должен был мне понравиться. Человек то и дело обращал мое внимание на панораму.

Вид и в самом деле был великолепный. Вилла, расположенная на вершине горы, смотрела фасадом на долину, очень зеленую, заросшую виноградниками, усеянную такими белыми домиками, что слепило глаза.

В самом широком месте долина не превышала пяти километров. Хороший стрелок, вооруженный ружьем с оптическим прицелом, мог бы держать на мушке любую ферму.

Они гнездились, как белые жемчужины в море зеленых виноградников.

— Восхитительный вид, сеньор, — повторял агент. — Эта панорама в любой сезон стоит вдвое дороже того, что я прошу за виллу.

— Но я могу посмотреть на все это и не покупая виллы, — возразил я.

— Только в том случае, если вы случайно ступите на чужую землю.

— Дом очень старый, в нем нет даже водопровода.

— Ошибаетесь! — вскричал он с широкой улыбкой, показывая мне золотые зубы. — Слышите?

Послышался хрустальный звон. Я повернул голову и увидел мраморного купидона, несколько неожиданным образом льющего воду в бассейн. Я улыбнулся и заметил:

— Один такой фонтан есть в Брюсселе, другой в Мадриде. Этот фонтан красив, но я имел в виду водопровод в современной ванной.

— А зачем вам мыться? Можно просто сидеть и любоваться пейзажем.

Он мне так надоел, что я в конце концов выписал чек, получил акт о продаже и стал хозяином горы, увенчанной каменным домом, похоже, наполовину разрушенным.