Линкольн Чайлд - Голубой лабиринт (ЛП)

Д'Агоста поднял телефонную трубку.

— Прошу прощения, мне придется ответить на звонок. Это может занять некоторое время, поэтому я встречусь с вами чуть позже.

Слейд взглянул на него, потом на дежурного полицейского, и поднялся.

— Конечно, — он вышел из кабинета, унося с собой шлейф аромата лакрицы.

Д'Агоста проводил его глазами и поднес телефон к уху.

— В чем дело? Наш мальчик выздоровел и вернул свои шарики и ролики на место?

— Не совсем, — послышался сухой тон Спандау на том конце провода.

— Что же тогда?

— Он мертв.

— Мертв ? Как? Я имею в виду, парень выглядел больным, но не настолько же больным!

— Один из охранников обнаружил его в камере не более получаса назад. Самоубийство.

Самоубийство. Тот еще фрукт — это чертово дело…

— Господи, я не могу в это поверить! — разочарование проскользнуло в его голосе, хотя он и не хотел показывать его. — Вы разве не организовали надзор за ним?

— Конечно, организовали. Полный объем работ: психиатры, кожаные ремни, пятнадцатиминутные осмотры. Просто во время последней проверки он выпутался из ремней, в процессе сломав ключицу, откусил себе большой палец левой ноги, а потом... просто подавился.

На секунду д’Агоста замер. Он был шокирован настолько, что не смог произнести ни слова.

— Я звонил агенту Пендергасту, — продолжал Спандау, — но дозвониться ему не смог, поэтому решил связаться с вами.

Это была правда: Пендергаст снова растворился в воздухе, не сказав ни слова. Это буквально приводило д’Агосту в бешенство, но сейчас он не собирался поддаваться своим чувствам.

— Понятно. А с момента нашего ухода у него хоть прояснялось сознание?

— Как раз наоборот. Когда вы ушли, та малая часть осознанности, что еще сохранялась в нем, исчезла. Он продолжил бредить, говоря одни и те же слова снова и снова.

— Какие слова?

— Вы слышали некоторые из них. Он продолжал упоминать запах гниющих цветов. Перестал спать, шумел день и ночь. Он жаловался на боль… не на локальную боль, но такую, что, казалось, пронзала все его тело. После того как вы ушли, ему стало еще хуже. Тюремный врач сделал несколько анализов, назначил лекарства, но ничто не помогло. Они даже не смогли диагностировать болезнь. В последние двадцать четыре часа его состояние действительно стало резко ухудшаться. Он безостановочно бредил, стонал и плакал. Я вел переговоры, чтобы его перевели в больничное учреждение, когда до меня дошла новость о его смерти.

Д'Агоста глубоко вздохнул и испустил долгий, медленный выдох.

— Вскрытие запланировано на сегодня. Я пришлю вам доклад, когда получу его. Я могу помочь вам еще чем-нибудь?

— Пока мне ничего не приходит в голову, но если что, я дам вам знать, — растерянно ответил он и добавил вдогонку, — спасибо.

— Мне жаль, что у меня не оказалось хороших новостей для вас, — сказав это, Спандау отключился в один клик.

Д'Агоста откинулся на спинку кресла. Его взгляд медленно, нехотя, скользнул по списку файлов, которые покрывали весь его письменный стол. Все эти файлы должны были быть скопированы для Слейда.

Здорово. Просто чертовски здорово.

Сигнальный клаксон «Хайлюкса» терроризировал узкие улочки фавелы, пока машина, как слон сквозь заросли сахарного тростника, пробивала себе путь к цели. У торговцев на тротуаре не было другого выбора, кроме как отступить внутрь фасадов зданий. Пешеходы и велосипедисты были вынуждены прижиматься к стенам, нырять в аллеи или жаться в подворотнях. Не один раз боковые зеркала пикапа скреблись по стенам зданий, стоявших с обеих сторон дороги.

Похитители Пендергаста за время дороги не проронили ни слова. Винтовок они тоже не опустили. Пендергаст отметил, что автомобиль постоянно вез его вверх по склону, решительно продвигаясь по узким улочкам мимо строений, охватывавших фланги холма подобно разноцветным грибам.

Наконец «Хайлюкс» остановился у небольшого комплекса в самой высокой точке фавелы. Рядом показался еще один вооруженный дозорный. Он открыл импровизированные ворота из ограждающих цепей, пропуская пикап на небольшую стоянку. Все четверо мужчин вышли из машины, один из них жестом винтовки приказал Пендергасту сделать то же самое.

Агент вышел, щурясь от яркого дневного света. Бесконечное скопление покосившихся сараев и самодельных домов раскинулось внизу, на склоне, протягиваясь вдаль и, в конце концов, уступая место более упорядоченным улицам самого Рио и сверкающей голубой бухте Гуанабара. Стоящий же впереди комплекс включал в себя три одинаковых — с функциональной точки зрения — здания, отличавшихся от остальной фавелы лишь недавним ремонтом. Несколько больших рваных дыр в центральном здании были залатаны и перекрашены. Во дворе работал небольшой генератор. По крайней мере, дюжина кабелей различных цветов, наброшенных петлями, крепилась к различным точкам крыши.

Двое из мужчин жестом указали Пендергасту на вход в центральное здание. Он направился, куда ему приказали.

Внутри строение оказалось темным и прохладным, обстановку можно было охарактеризовать как спартанскую.

Стволами своих винтовок охранники протолкнули агента вперед по кафельному полу, провели через два лестничных пролета и довели до большого зала, переделанного в офис. Как и все остальное здание, это помещение было обставлено с почти монашеской аскетичностью. Какой-либо декор полностью отсутствовал. Наличествовал стол из какого-то неприметного дерева, вокруг которого стояли вооруженные охранники, и несколько жестких деревянных стульев. Единственной примечательной деталью было простое распятие, висевшее на одной из шлакоблочных стен. На противоположной висел плоский телевизор, транслировавший с приглушенным звуком футбольный матч.

За столом сидел мужчина примерно тридцати лет — смуглый, с непокорными вьющимися волосами. Нижнюю часть лица равномерно покрывала трехдневная щетина. Одет он был в шорты, майку и пару популярных в Бразилии сланцев «Хаваянас». На шее висела толстая платиновая цепочка, а на запястье красовались золотые часы «Ролекс». Несмотря на относительную молодость и неформальную одежду, он излучал уверенность и авторитет. Когда вошел Пендергаст, мужчина осмотрел его блестящими черными глазами и сделал большой глоток чешского пива из бутылки, стоявшей на столе. В следующий миг он обратил внимание на людей, похитивших агента, и заговорил с ними по-португальски. Услышав команду, один из них обыскал Пендергаста, забрал у него паспорт и бумажник и положил их на стол. Молодой мужчина лишь взглянул на них небрежным взглядом, явно не собираясь изучать документы своего заложника.

— Pasporte , — нахмурился он. — Sу isso? Это всё?