Линкольн Чайлд - Голубой лабиринт (ЛП)

— Тристрам, — начал он, — я отправил тебя сюда для твоей же безопасности после того, как твоего брата убили. Я пытаюсь найти убийцу. Ты должен оставаться здесь, пока я не решу это дело и не… разберусь кое с чем. Когда это произойдет, я надеюсь, что ты не захочешь вернуться в «Mère-Église». Я надеюсь, что ты захочешь вернуться в Нью-Йорк и жить с… — он замялся, — с семьей.

Глаза молодого человека изумленно округлились, и он не сумел ничего сказать в ответ.

— Со мной по-прежнему можно связаться напрямую или через Констанс, — вздохнул Пендергаст. — Если тебе что-нибудь понадобится, пожалуйста, напиши и дай мне знать.

Он подошел к Тристраму, поспешно поцеловал его в лоб, а затем развернулся, чтобы уйти.

— Отец? — окликнул его Тристрам.

Пендергаст оглянулся.

— Я знаю достаточно о малярии. Там, в Бразилии, многие Schwächlinge [110] Schwächlinge (нем.) — дефективные. умерли от нее. У тебя не малярия.

— То, что со мной происходит — это только мое дело, — ответил он резко.

— Разве то, что я твой сын, не делает это и моим делом?

Пендергаст помедлил.

— Извини. Я не хотел с тобой так говорить. Я делаю все, что могу, со своей… болезнью. Прощай, Тристрам. Надеюсь, что мы скоро увидимся.

С этими словами он поспешно вышел из комнаты. Медсестры, ожидавшие снаружи, снова заперли дверь и проводили его обратно по коридору санатория.

Тьерри Габлер занял свое любимое место на открытой веранде кафе «Ремуар» и со вздохом раскрыл газету « Le Courrier ». Потребовалось меньше минуты, чтобы официантка принесла его обычный заказ — бокал «Пфлюмли» [111] Пфлюмли — сливовое бренди. , тарелочку холодного вяленого мяса и несколько ломтиков черного хлеба.

— Bonjour, monsieur [112] Bonjour, monsieur — Добрый день, месье. (фр.) Габлер, — сказала она.

— Bonjour, Анна. Merci, — ответил Габлер с, как он надеялся, обаятельной улыбкой. Официантка ушла, и он проводил ее взглядом, наслаждаясь тем, как она игриво покачивает бедрами при ходьбе. Затем он переключил свое внимание на «Пфлюмли», взял бокал и сделал глоток, вздохнув от удовольствия. Год назад он ушел в отставку со своей должности госслужащего, но традиции изменить не мог: для него вечерний аперитив в придорожном кафе стал чем-то вроде ритуала. Особенно ему нравилось кафе «Ремуар». Хотя из его окон и не открывался вид на озеро, оно было одним из немногих кафе в Женеве, оставшихся по-настоящему традиционными, а также, учитывая расположение — в центре города на Place-du-Cirque — оно стало идеальным местом для наслаждения городской суетой.

Габлер сделал еще один глоток бренди, аккуратно сложил газету на третьей странице и осмотрелся. В это время кафе было заполнено обычным контингентом — туристами, бизнесменами, студентами и маленькими стайками сплетничающих женщин. Сама же улица казалась особенно оживленной: мимо проносились машины, люди семенили тут и там. До Женевского фестиваля оставалось совсем немного и отели города уже были заполнены людьми, ожидающими всемирно известного фейерверка.

Габлер аккуратно положил кусочек вяленого мяса на хлеб, поднес к губам и приготовился откусить, когда внезапно — с громким скрежетом тормозов — к бордюру в четырех футах от того места на веранде кафе, где он сидел, подлетела машина. И это был не просто автомобиль! Он выглядел так, словно прибыл из будущего: низкая посадка, одновременно обтекаемая и угловатая, как будто выточенная из цельного куска огненно-красного граната, массивные колесные диски, доходившие до верха приборной панели, едва различимой за тонированным черным стеклом… Габлер раньше никогда не видел такого автомобиля. Он бессознательно отложил свой бутерброд и уставился на это зрелище, заметив увидел эмблему «Ламборджини» на агрессивном капоте, где должна была находиться решетка радиатора.

Водительская дверь поднялась вверх, в стиле «крыла чайки» [113] «Крыло чайки» — термин из автомобильной промышленности, соответствующий двери автомобиля, закреплённой шарнирами не сбоку, а на крыше. Первый обладатель такой двери — спортивный Mercedes-Benz 300SL 1952 года (W194) и его негоночная модификация (W198) 1954 года. В открытом положении двери похожи на образ чайки с раскрытыми крыльями. Обычные автомобильные двери, как правило, сочленены шарнирами своим передним краем. Дверь при этом распахивается горизонтально. , и из салона вышел мужчина, не думая об опасности со стороны полосы встречного движения. Проезжающая мимо машина чуть не наехала на него, резко вильнув в сторону и возмущенно посигналив, но вышедший мужчина не обратил на это никакого внимания. Он захлопнул дверцу машины и направился к входу в кафе. Габлер присмотрелся к нему. Мужчина выглядел так же необычно, как и его машина: одет в шитый на заказ строгий черный костюм, белую рубашку и дорогой галстук. Он был очень бледным — бледнее, чем кто-либо, кого встречал Габлер за всю свою жизнь. Под впалыми серебристыми глазами пролегали темные круги, он шел неторопливо, слегка пошатываясь, словно был пьян, но пытался этого не показать. Габлер заметил, что незнакомец быстро перемолвился парой слов с персоналом кафе, затем снова вышел и уселся на веранде в нескольких столиках от него. Габлер сделал еще один глоток «Пфлюмли», вспомнил про свой бутерброд с мясом и откусил от него кусок, стараясь не пялиться на незнакомца столь откровенно. Краем глаза он заметил, что мужчине принесли что-то похожее на абсент, который только недавно был легализован в Швейцарии.

Габлер взял газету и принялся за чтение третьей страницы, время от времени позволяя себе взглянуть на мужчину, сидящего недалеко от него. Тот был неподвижен, как изваяние, и ни на кого не обращал внимания, рассеянно водя взглядом бледных глаз по сторонам и изредка моргая. Снова и снова он подносил стакан абсента к губам. Габлер заметил, что рука у мужчины чуть подрагивает. Отметил он и то, с каким грохотом незнакомец каждый раз ставил стеклянный стакан на стол. Абсент быстро кончился, и странный бледный мужчина заказал еще одну порцию. Габлер ел, пил «Пфлюмли», читал « Le Courrier », и, в конце концов, занимаясь своими привычными делами, он на какое-то время забыл про незнакомца.

Но вскоре нечто привлекло его внимание. Чуть дальше по Place-du-Cirque Габлер увидел офицера дорожной полиции, который медленно направлялся в их сторону. Он нес штрафные квитанции и осматривал каждый припаркованный автомобиль. Время от времени, когда он подходил к неправильно припаркованному автомобилю, или к тому, чье время на счетчике истекло, он останавливался, самодовольно улыбался, заполнял квитанцию и подсовывал ее под щетку стеклоочистителя.

Габлер взглянул на «Ламборджини». Правила парковки в Женеве были настолько же запутанными, насколько и строгими, но не нужно было знать их на зубок, чтобы понять, что этот автомобиль явно припаркован неправильно.