Вольфганг Хольбайн - Бремя Могущества

Но, к моему облегчению, огонь этот заметил и Говард и, прежде чем его слуга и телохранитель успел выкинуть какой–нибудь номер, поспешно принялся благодарить незнакомца:

— Большое спасибо за помощь, — с преувеличенным добродушием произнес он.

Тот лишь махнул рукой в ответ, взял свою кружку и сделал внушительный глоток.

— Да чего там, — буркнул он, отирая пену со рта рукавом куртки. — Уил просто хитрюга, да и только, ему палец в рот не клади. Кроме того, я ведь ваш должник, — усмехнулся он, кивнув на эль. Потом он в одну секунду снова посерьезнел. — Вам бы следовало быть осмотрительнее, — произнес он. Было понятно, что, обращаясь к Говарду, он явно имел в виду Рольфа. — Здесь есть пара подонков, которые только и ждут, чтобы пустить кулаки в ход. Вы ведь не из здешних мест?

Говард кивнул.

— Нет, не из здешних. Мое имя Филипс. Говард Филипс. А это, — он показал на Рольфа и меня — мой мажордом Рольф и мой племянник Роберт.

— А я — Шин, — представился наш собеседник. — А этому вашему обжорбуму вы бы посоветовали иногда все же сдерживать себя. Сейчас не время приезжим хвост поднимать.

Я был слегка шокирован такой прямотой, но благоразумно не стал ввязываться в разговор, а предоставил Говарду продолжить его.

— Да мы — люди безвредные, — улыбаясь, заверил он. — Вот зашли себе пивка попить, да поесть спокойно.

— Тогда пейте, ешьте и исчезайте отсюда — чем быстрее, тем лучше, — серьезно произнес Шин.

Говард наморщил лоб.

— А почему?

— Вы ведь, если не ошибаюсь, те трое, что поселились на этом боте в порту? — осведомился Шин.

Несколько ошалевший Говард кивнул.

— Это… так, — подтвердил он. — Откуда вам это известно?

— Не знаю уж, откуда вы прибыли, но Дэрнесс — никак не Лондон и не Бирмингем. Здесь все новости быстро разлетаются. А после того, что в последние дни произошло, люди не знают, что и думать.

— Произошло? А что здесь произошло? — спросил Говард. — Что вы имеете в виду?

Шин вздохнул, допил свою кружку и махнул рукой хозяину, чтобы тот принес новую, потом ответил:

— А теперь послушайте, мистер Филипс, или как вас там. Может, я с виду и дурачок, но таковым не являюсь. Ваш лилипутик носится весь день по городу да слушает, что люди говорят, причем, где бы он ни появился, как через десять минут зубы градом сыплются у каждого, кто ростом не с быка. А теперь здесь нарисовалась вся троица и разыгрывает из себя невинных овечек! Вы что же думаете, если прибыли из большого города, то всех здесь за идиотов принимать можно?

Это был один из тех моментов, когда мне даже стало неловко за Говарда. Он долго смотрел на Шина, потом смущенно отвел взор и чуть ли не беспомощно огляделся по сторонам.

Шин ухмыльнулся.

— Ладно, чего уж, — примирительно сказал он. — Я просто хотел, чтобы все между нами было ясно. Если уж об этом речь зашла, то хочу вам дать один добрый совет: исчезайте из этого городишки как можно скорее.

— А с какой стати? — спросил я. Прозвучало это резче, чем следовало, но Шин, похоже, не обратил внимания и продолжал улыбаться.

— Да потому что здесь много чего странного произошло с тех пор, как вы здесь очутились, ребятки, — сказал он. — И люди уже на ваш счет начинают судачить.

— Что же странного здесь произошло? — решил поинтересоваться я.

Шин вздохнул, покачал головой и посмотрел на меня так, словно я спросил у него, почему это по утрам всходит солнце.

— Да вот взять хотя бы тебя, — начал он.

Мало–помалу меня начинала раздражать его манера говорить. Вряд ли он мог бы быть старше меня, но обращался ко мне так, будто перед ним мальчишка в коротких штанишках. Впрочем, если ты вдвое крупнее, чем остальная часть человечества, то…

— Взять хотя бы твой вид, — он многозначительно поднял палец вверх. — Что творится с твоими волосами? Это что, последний, крик лондонской моды? Болезнь? Следствие какого–нибудь несчастного случая?

Я невольно поднял руку и хотел уже прикоснуться к моей белой пряди, но снова одернул ее. Да, многовато народу смотрело на нас. Мне вдруг пришла в голову не очень приятная мысль, что все здесь присутствующие вполне могли строить на наш счет разного рода догадки. А если верить Шину, догадки эти никак не пошли бы нам на пользу…

— Нечто… в этом роде, — уклончиво ответил я. — Ранение…

— Ну так перекрась волосы, — грубо посоветовал мне Шин. — Может, где–нибудь в крупном городе на тебя никто и не посмотрит, а здесь каждый будет пялить глаза. А эти твои выходки в гостинице. Ты что, считаешь, что это осталось незамеченным? — Покачав головой, он загнул второй палец, после чего, повернувшись к Говарду, загнул и третий. — Да и вы нельзя сказать, чтобы вели себя очень разумно.

— В каком смысле? — скованно спросил Говард.

— Ну, знаете, когда люди убираются из гостиницы, чтобы жить на борту какой–то дряхлой посудины… К тому же в такую погоду, когда каждый здесь поклясться готов, что нельзя выходить в море.

— А, может, мы поиздержались, — сказал Говард.

Шин тихонько рассмеялся.

— Да уж, конечно. Именно поэтому ваш слуга и расплачивается на рынке стофунтовыми банкнотами. Это уж точно от нищеты! — Откинувшись на спинку стула, он оценивающе осмотрел нас и снова покачал головой. — Поймите меня правильно, — пояснил он. — Лично мне все едино, что вы здесь делаете и для чего явились сюда. Но ведь произошло два необъяснимых события, стоило вам лишь показаться здесь.

Говард кивнул, хотел было что–то сказать в ответ, но решил промолчать, поскольку появился хозяин с новыми кружками эля, на сей раз наполненными почти до краев. Когда он удалился на почтительное расстояние, Говард снова обратился к Шину:

— Что же это за необъяснимые события, Шин? — допытывался он, — предположим, мы просто не в курсе.

Шин немного помолчал.

— Ну ладно, — пожал он плечами. — Вашего времени мне не жаль. К тому же, по мне — это все ерунда.

— И все же расскажите, — просил Говард. — Пожалуйста.

Шин пригубил пива, положил руки на стол и сжал кулаки.

— Ничего определенного, — начал он, — Разное мелют здесь по этому поводу, понимаете? — Он улыбнулся, но вдруг мне показалось, что он нервничает. Я чувствовал, что он уже начинал жалеть о том, что дал втянуть себя в этот разговор, явно не доставлявший ему удовольствия. — Вот вчера, например, один рыбачок со всей серьезностью доказывал мне, что видел свою жену.

— Ну и что в этом странного? — спросил я.

Шин ухмыльнулся.

— Да ничего, — ответил он. — Разве только что она умерла три года тому назад.

Говарду не удалось скрыть свой испуг, да и у меня невольно ледяные мурашки побежали по спине. Но я усилием воли даже сумел изобразить какое–то подобие скептической улыбки.