Роман Шалагин - Гнев Земли (СИ)

Лошадникова не любила, когда ее отрывали от дум за стопкой водки. Бутылку она выпивала за час, пьянела, но способность мыслить и говорить сама с собой в слух не теряла. А тут прямо в середине процесса уединения наглый и настойчивый стук в дверь. Опять пришли местные школьники старших классов, чтобы «арендовать» клуб для очередной попойки. Лошадникова недовольно оглядела стоящих на пороге визитеров.

– Ну, у кого сегодня день рождения? – спросила она, - У Коляна, Вована, Толяна уже были одно за другим, чья теперь очередь?

– Сереге скоро в армию, - после долгих раздумий сказал один, что потрезвей.

Лошадникова зло ответила:

– К вашему сведению, молодые люди, призыв через три недели с лишним начнется.

– Так отметить никогда не рано и никому не поздно, - отозвался второй визитер.

– Вы бы еще в два часа ночи притащились, - продолжала ворчать Лошадникова.

– Ну, так мы не с пустыми руками, - перед глазами заведующий клубом возникла бутылка водки.

– Я что похожа на врага своего желудка? – вызывающе спросила Лошадникова.

Ночные посетители непонимающе переглянулись и пожали плечами.

– Где закуска? – напрямую спросила завклубом.

– А-а-а, - смекнули визитеры, - Будет, Антонина Васильевна, через пять минут.

– Условия и сроки прежние, - сказала Лошадникова и пошла в свою комнатушку.

Мост через Большую Гнилку, 1:01.

Первыми на пост заступили Орлов и Греев. Мало того, что из-за прихоти «младлея» пришлось окапывать БТР и вырыть ходы сообщения вместо положенного сна, так еще пришлось сесть под дождем у моста в ожидании проходящих машин для досмотра.

– Сколько еще осталось? – нетерпеливо спросил Орлов, ежась от холода и дискомфорта влажной формы.

– Час сорок две, - посмотрел на часы Греев.

– Да ведь в последний раз, когда спрашивал, час сорок пять было, - в отчаянии воскликнул Орлов, - Всего три минуты прошло, что ли?!

– А ты чего хотел? – удивился Греев, - Спрашиваешь каждую минуту, а потом орешь.

Орлов обтер ручейки дождевой воды с лица:

– Вот сука наш «микромайор»[1] – два часа под дождем торчать и для чего? Кто в этой херовой глуши ездит ночью и еще в дождь?! Сейчас бы спали в казарме, пусть вонь портянок и храп, но зато тепло…

Греев уже отслужил год, поэтому давно привык к тяготам подобного рода. Слушая проклятия и стенания сослуживца, он уже впал в дрему, несмотря на то, что вымок насквозь.

– Ты относись к происходящему философически, - сонно пробормотал он.

– Да иди ты со своей философией в … - выругался Орлов, пытаясь получше укрыться древней плащ-палаткой.

– Я бы пошел, там тепло, - ничуть не обиделся военный философ.

– Эй, хорош дрыхнуть! Подъем! – энергично принялся трясти за плечо Орлов своего напарника, но тот не подавал никаких признаков пробуждения.

Орлов принялся отборно материть погоду, место, службу, младшего лейтенанта, ночь, спящего рядом сослуживца и вообще все, что приходило в его возбужденный ум. Через пять минут ругательства ему наскучили, все-таки не так уж и много нецензуры в могучем языке для длительного монолога без повтора. Он пытался закурить, но ливень размачивал сигареты и тушил пламя зажигалки.

Вдруг со стороны противоположного берега показались приближающиеся две полоски света, это явно грузовой автомобиль двигался к мосту. Орлов опять стал трясти Греева.

– Вставай! Тачка какая-то прет!

– А ты говорил, кто поедет в такую погоду, - ответил «философ» и вновь засопел.

– Да поднимайся же, пойдем шмонать! – потребовал Орлов.

Греев даже не пошевелил губами, но грозно процедил сквозь зубы:

– Не зарывайся, я свое уже отпахал. Отвали от меня, не трогай и заглохни, а то огорчу до неприличия.

Орлов сразу сник и оробел:

– Я же шмонать не умею…

– Все когда-нибудь приходится делать впервые, - прозвучала в ответ очередная «истина» армейского бытия.

– Может, кого разбудить?

– Получишь по репе, запомни, сынок, инициатива в армии наказуема…

Орловым овладело суетливое отчаяние:

– Этот вонючий грузовик будет на мосту через пару секунд!

Греев покрепче обнял ствол автомата:

– Вали отсюда, последний раз говорю. Тебе сказали досматривать, но при этом не приказывали останавливать машины.

Орлов ещё подумал немного, а в этот момент грузовик пересек мост. Бдительный солдат махнул рукой, уселся рядом со спящим товарищем и тоже попытался впасть в дрему.

В бортовом «КамАЗе», что проехал через мост, сидели Лобзиков и Тамров. Все время после побега они провели за рулем разных машин. Вырваться из района и затеряться среди больших городов и сети дорог не удалось, менты и «вэвэшники» (именно на их техническую и оперативную неспособность делалась главная ставка заговорщиков) сработали неожиданно быстро и надежно.

Куда бы не пытались сунуться братья-убийцы, всюду натыкались на заслоны, посты полицейских, сотрудников ДПС и ГИБДД. В поисках выхода из сжимавшегося кольца Ковбой и его напарник вернулись к исходной точке побега. Свое местонахождение они представляли весьма смутно, в то же время не признаваясь, что заблудились, выдохлись, и почти наверняка уже теперь не выберутся.

Две машины они сменили, передвигаясь «автостопом». Как только садились в салон, тут же избивали и связывали хозяев автомобилей, а потом бросали где-нибудь в лесу. А вот водитель «КамАЗа» оказался настырным и неподдающимся, пришлось Ковбою выпустить ему в голову две пули. Сделал он это без малейшего колебания и жалости, бросив труп прямо у обочины.

– Ладно, хоть на этом мосту мусоров нет, - облегченно вздохнул Лобзиков, ставя автомат на предохранитель и нервно оглядываясь на боковое зеркало.

– А хоть и были, всем кишки пустили бы, - мрачно заявил Тамров, его руки уверенно крутили руль, на коленях тускло блестел пистолет.

– Дай, я за руль саду, ты уже сутки не спал, - предложил Лобзиков.

– Херовый ты водила.

– Обоснуй, - обиделся Лобзиков.

– Я это понял, когда мы меня в «зечке» вез.

– Ха! Сравнил ментовской пылесос и теперешнюю тачку.

– Если водила – профи, то езду на самокате превратит в мягкий ход «мэрса».

Тамров не выказывал ни малейших признаков утомления или усталости, только глубоко запавшие серые глаза, исчертились прожилками крови.

– Зря мы трупак куда-нибудь подальше не кинули, - оживленно заговорил Лобзиков, извлекая из пакета кусок копченой колбасы и батон, - Менты найдут и сразу на нас повесят.

– Одним телом больше или меньше сути не меняет, - отмахнулся Ковбой, - Но на «семерке» в случае чего через заслоны не пробьешься.

– Тогда нужно было танк угонять.

– Юморить будешь, когда из мышеловки выберемся, - Еще больше помрачнел Тамров и тут же крикнул, - Хорош хавать, бабки на исходе, да и возле забегаловок светиться пока незачем.