Роман Шалагин - Гнев Земли (СИ)

Гусеву не пришлось спрашивать, Лостопадов и сам слышал вопрос:

– Хреново, голова болит и кружится, в ушах звенит, пить хочется…

– Это плохо, да? – встревожился Гусев.

Кирилл промолчал, подтверждая опасения его своим молчанием. Он смотрел на дорогу, точнее, на наползавший туман.

– Если взрыв вышвырнул всю «начинку» могильника, то вы оба получили огромнейшую дозу облучения.

Гусев тоже сильно побледнел:

– И что теперь делать?

– Избавиться от одежды и обуви, принять душ, обрить все волосы, раз десять с ног до головы обмылиться хозяйственным мылом, внутрь принять йодид калия, лучше двойную дозу, и цистамин. Обязательно сто грамм сорокапроцентного медицинского спирта.

– Это еще зачем? – удивился Гусев, ему было страшно, слишком страшно, поэтому он задавал глупые вопросы, чтобы хоть как-то отогнать наползавший ужас.

– Чистый спирт лучше всего нейтрализует и выводит из организма радионуклиды.

– А дальше?

– Везти пострадавшего в госпиталь, где окажут квалифицированную помощь…

Гусев нервно зашевелился, состояние товарища отошло на задний план, главным стало собственное будущее, которому грозила страшная и почти неотвратимая катастрофа.

– Думаешь, лучше раздеться? – его пальцы дрожащее теребили пуговицы грязно-мокрого бушлата.

Кирилл качнул головой отрицательно:

– Сменной одежды нет, погода влажная и холодная, облучение подавляет иммунитет и защитные силы организма. Можно запросто схватить тяжелейшую пневмонию.

– Твою-то мать! – отчаянно выругался Гусев. – У меня такое ощущение, будто я весь в дерьме, мне нужно отмыть его, а я продолжаю вонять.

Кириллу оставалось лишь посочувствовать.

– Выберемся на дорогу, что-нибудь придумаем, обещаю.

– Что?

– Сменим одежду, заедем в первую же деревню в медпункт.

– Так лучше в эту, - занервничал и забыл название Гусев, - В эту… в Ворошиловку, тут же вроде близко.

– Там нет медпункта, - не согласился Кирилл, - И потом из-за направления ветра вся гадость с могильника уже летит в ее сторону.

– Сейчас нет пыли, - буркнул Гусев.

– Испарения – туман и утренний конденсат еще хуже – это как мощная аэрозоль, - сообщил Кирилл.

За поворотом дорога обрывалась: поперек нее лежала огромная поваленная сосна, из-за ветвей которой смутно угадывались очертания изувеченного до крайности «КАМАЗа». Гусев, погруженный в свои противоречивые думы, не видел причины остановки и вернулся к действительности от толчка тормозов.

– Что там еще?

Кирилл отъехал чуть назад.

– Еще одна машина – вся помятая и, похоже, тоже брошена, а перед ней огромная сосна.

– Объехать никак? – спросил Гусев, уже зная ответ на собственный вопрос.

– Сейчас посмотрю, - осторожно открыл дверь Кирилл, впуская в салон дождливую прохладу и ветер.

Кирилл вышел, оказавшись во власти клубящегося тумана. Точно такой же был и на Мертвом озере. Он успел сделать лишь несколько шагов, как услышал оклик:

– Стой, где стоишь и не двигайся!

– Кто это? – спросил Кирилл, радуясь, что имел дело с человеком, а не желтоглазым монстром.

– Молчи и не шевелись! – был ответ, на этот раз голос звучал гораздо ближе, но туман лишал всякой возможности видеть ближе полутора метров.

– Иначе что? – задал вопрос Кирилл, пытаясь на звук определить местоположение угрожавшего невидимки.

Вместо ответа дуло автомата уперлось ему между лопаток, а голос шепнул прямо в ухо:

– Лучше не дергайся, сегодня я видел много ужасного и непонятного, поэтому очень нервничаю. Не дай мне повод случайно спустить курок. Договорились? Вот и лады, а теперь отвечай: кто такой будешь и чего тут делаешь?

Кирилл представился без тени страха и спросил в ответ:

– А вы кто?

– Прапорщик внутренних войск Грибов.

Ворошиловка, 7:39.

Наконец-то первые признаки жизни подали супруги Коняевы, но до пробуждения было еще далеко. Очнулась и Лошадникова, спросила закурить, за три затяжки оставила лишь фильтр от сигареты, которой угостил её Петро. Затем она молча принялась созерцать происходящее, не задав впрочем, ни одного вопроса.

– Шеф, новости есть, - отозвался наблюдатель Калинкин.

– Опять «плохие и очень плохие»?

– Не-а, только хорошие!

Гончаленков чуть не поперхнулся и нервно заторопил:

– Ну, че молчишь, говори!

– «Зверюшки» наши решили деру дать.

– То есть?

– Дружною толпой отступают по всем направлениям! – копируя диктора Левитана, объяснил Калинкин.

Гончаленков вскочил с места и потеснил сержанта, чтобы лично видеть происходящее.

– Значит, все уходят? – тревожно спросил он.

– Ага, шеф, сдрейфили, - радостно просиял помощник участкового, - Толпой ломанулись.

– Не вижу повода торжествовать, - мрачно сказал Гончаленков, озираясь по сторонам.

– Не понял, шеф… - лицо Калинкина озадачилось в высшей степени.

– И впрямь, командир, ты чего? – удивился дед Матвей.

– Дед, ты – человек служивый, - пояснил старлей, - Ответь мне: когда враг, превосходящий по численности и фактически уже победивший отступает, если ему до победы осталось всего одно последнее усилие?

Дед задумался, крякнул и неуверенно сказал:

– Не иначе в ловушку заманить хотят, вызвать на открытое место и ударить, оборотясь всей силой.

– Верно! – вмешался Калинкин, он не мог позволить старику обскакать его в вопросах военной тактики и стратегии, - Так татаро-монголы делали.

– Эти твари похитрее татар, - помрачнел Гончаленков, - А ответ мой на вопрос вы не нашли. Враг отступает в подобных случаях, чтобы не попасть под обстрел своих же орудий.

Катасонов нервно захохотал:

– Меня истеричкой назвал, лейтенант, а сам-то лучше?! Какие орудия? Какой обстрел? Это просто взбесившееся зверье!

Участковый не изменился в лице, но побледнел лицом.

– Для тебя, господин ветеринар, я – старший лейтенант – это, во-первых; а, во-вторых, не надо воспринимать все слова буквально. Понятие абстрактного мышления тебе ли не знать, ты же еще и доктор?

– Будет вам лаяться, - сморщился недовольно Матвей, - Объясни лучше свои слова.

Неожиданно поднялся со своего места Петро.

– Прав, участковый, они ушли, чтобы не попасть под удар. Все как на войне – продуманно и грамотно. Помните, сначала скотина и зверьё с ума по сходили, а потом на нас обрушилась вся эта свистопляска в виде жёлтого света. Скорее всего, нас опять ожидает это землетрясение и светопредставление. Я, верно, понял вашу мысль, товарищ старший лейтенант?

– В самую десятку, - подтвердил тот.

Голос Калинкина запаниковал:

– Опять эта смесь землетрясения с цунами?

– Ага…

Ветеринар теперь осознал правоту доводов участкового и вновь затрясся в истерической лихорадке.