Роман Шалагин - Гнев Земли (СИ)

– «Старлей»! – в паузах между стрельбой закричал прапорщик, - Двигай ко мне!

Гончаленков вынул свой магазин и бросил его Калинкину, повесив автомат за спину.

– Прикрывай, я попытаюсь их вытащить, - сказал он своему подшефному и поспешил в салон «Тойоты».

Калинкин только подивился безрассудству командира, но ничего не успел сказать – звери повторили приступ. Теперь сержанту приходилось рассчитывать лишь на себя, точнее, на свою меткость, которая сегодня явно не задалась. Гончаленков огромным усилием выволок тело Кирилла, тот был весь в крови и без сознания. Едва переведя дух, он громко спросил:

– Антонина, жива?

Тишина из салона уже натолкнула его на мысль о гибели Лошадниковой, но та после протяжного стона еле слышно отозвалась.

– Беги, лейтенант, я уже не жилец…

– Я тебя вытащу, - обещал Гончаленков, - Вот только эколога отнесу!

Он взвалил Кирилла на плечи, как коромысло, и, утопая в грязи, двинулся к «УАЗу», из окна которого бил короткими очередями Грибов. На его направлении хищники потеряли уже около десятка сородичей.

Звери ринулись в обход опасного места и теперь около восьми их прямо в лоб шли на людей, а ещё пять заходили с фланга. Калинкин бил не целясь, двигаясь рядом с участковым, теперь из-за скученности хищников свинец поражал цели без труда. Младший сержант с лихвой реабилитировался за промахи сегодняшнего утра.

Однако нападавших было слишком много, у милиционеров не было шансов добраться до салона «буханки». Грибов не мог их поддержать своим огнем, для этого ему нужно было выскочить из кабины. В магазине у Калинкина осталось семь патронов, а до «УАЗика»ещё целых шесть метров – никаких шансов на успех.

Лошадникова слышала, что от болевого шока пострадавшие часто умирают буквально в первые минуты травмы, но теперь же ей казалось, что именно сама боль не дает умереть. Она слышала, видела и чувствовала, что лесные твари навалились на людей всей стаей и почти одолели.

Слезы капали с ее щек, но это не от боли, от злой обиды на свою беспомощность и глупый нежданный конец. Больше всего злило собственное бессилие. В нос ударил резкий знакомый запах. Бензин! Ну, конечно, он самый! Разлился по всему салону.

А что же сжимает левая кисть? Зажигалка! Точно! Перед самым падением елей они опять начали спорить, Лошадникова занервничала и решила закурить. Не успела, вытащила только из кармана зажигалку.

– Это есть наш последний… – шепнула Лошадникова и чиркнула кремнем.

В одну секунду джип превратился в огненный шар. Огонь и взрывная волна разметали близ стоящих хищников. В сторону отшвырнуло и Калинкина с Гончаленковым. Осколки металла со свистом вонзились в борт «УАЗа», полностью лишив его стекол. После падения Кирилл оказался на спине «старлея» – это и спасло участкового.

Кирилл принял на себя и удар взрывной волны и десяток железных осколков. Калинкин оглушенный, перепачканный, испуганный, ничего не понимающий, без оружия пополз по грязи к своему неподвижному начальнику. Он схватил Гончаленкова за плечи и поволок его к «буханке». Из нее выскочили Грибов и дед Матвей, они как могли помогали стражам правопорядка забраться во внутрь.

– Волна! – истошно завопил Гусев.

Он ровным счётом ничего предпринимал и не помогал пострадавшим. Солдат вообще не собирался выходить из салона, чтобы рисковать собой из-за других, поэтому сидел, вжавшись в сиденье. Однако сейчас он неожиданно оживился, лицо его превратилось в сгусток ужаса.

– Земля вздыбилась и на нас прет! – орал он, тряся рукой, и указывая направление.

Земляной гребень, набирая скорость, двигался прямо кратчайшим направлением на людей. Движение земляного цунами несколько замедляли рельеф и грязь, но было ясно, что до столкновения осталось полминуты или того меньше. Оцепенение, овладевшее людьми, разорвал дед Матвей.

– Ну, сынки, и мне черед помирать, - тихо сказал он, но все это услышали.

Прежде чем Грибов успел что-нибудь сообразить, дед выхватил у него одну гранату здоровой рукой и старчески заспешил по грязи к мчащейся на них стихии. Прапорщик понял, что тот задумал, и крикнул остальным:

– На пол! Закрыть дверь! Радиус разлета осколков двести метров!

…Давно это было. Начинался июль 1944 года, войска 1-го Белорусского фронта окружили фашистов в районе Минска. Пять немецких корпусов оказались в ловушке. Остатки танковых дивизий вермахта попытались вырваться из окружения, путь им преградили передовые части 3-ей армии генерала Горбатова.

От двух батальонов пехоты, роты истребителей танков и пулеметного взвода почти ничего не осталось. Нужно было продержаться до подхода наших танков из корпуса генерала Панова. Всех офицеров по близости уже убило или ранило, старший сержант Матвей Петров принял командование на себя, хотя в общем-то, руководить было некем – от взвода пулеметчиков осталось меньше пяти человек.

Размалеванный «тигр» полз прямо на пулеметное гнездо Матвея. «Максим» был разворочен осколками, помощника убило, для ППШ не осталось дисков. Были только старший сержант Петров, одна граната и вражеская сорокатонная махина, вооруженная пушкой, пулеметом, неуязвимой броней.

Матвею стоило огромных усилий заставить себя не побежать, подставив незащищенную спину. Он выждал, когда до танка осталось меньше пятнадцати метров, и пополз ему навстречу. В школе сержантов учили, что мертвая зона для водителя и пулеметчика в танке меньше пятнадцати метров – на этом расстоянии они не видят впереди себя.

Лобовая броня «тигра» выдерживала попадание пушки со средней дистанции и гранатой тут не поможешь. Матвей откатился в сторону, залег за грудой битого кирпича, выдернул чеку и метнул гранату с близкого расстояния. Она угодила прямо в башню. Взрыв изувечил танк, а осколки испятнали героя.

Подвига Матвея не видел никто, молоденькая санитарка вытащила его полуживого на себе чуть позже. Немцы так и не вырвались из кольца. Старшего сержанта Петрова вытащил из лап смерти хирург-еврей (фамилию его Матвей так и не узнал, но всю оставшуюся жизнь поминал самым добрым словом), извлеча шесть осколков…

Теперь почти спустя шестьдесят лет Матвей вновь один двигался навстречу врагу, неизвестному и беспощадному, вновь в руке была граната. Правда, значительно круглее, ребристее, удобнее для ладони, чем тогда. Не было молодости, сил, уверенности в победе, не было шансов уцелеть.

Дед отбежал от машины метров на двенадцать, земляная волна была уже в полутора шагах. Матвей выдернул чеку, уронил гранату перед собой и втоптал ее ногой как можно глубже. Через секунду земляной вал сбил с ног Матвея и поглотил опасную начинку. Еще через две плюхнул взрыв.

Гребень разлетелся ошметками грязи величиной от горошины до кусков весом в десятки килограмм. Из глубины почвы вырвался туманный сгусток непонятной субстанции, порыв ветра и дождь рассеяли его. Деда Матвея накрыло осколками, а потом завалило землей.