Виталий Ячмень - Прекрасный закат (СИ)

***

– Эй, вставай, соня, – с этими словами я ударил его по щеке, – Солнце уже высоко. Хотя шучу, Солнце ещё не светит ни тебе, ни мне.

Сказав это, я вогнал шприц с адреналином ему в сердце. Всё тело Андрея Минина изогнулось, как после удара электрическим током, глаза расширились и стали рыскать по всем сторонам, но ещё не могли нормально фокусироваться на объектах, так что я стоял не замеченным. Прошли томительные три минуты, прежде чем он смог разглядеть меня. Точнее сказать, он разглядел мой силуэт, который стоял в тени за лучом прожектора.

– Кто ты, и что я здесь делаю? – Глаза цеплялись за меня, пытаясь уловить хоть что-то в той тени, в которой я стоял. Затем он посмотрел на свои руки и ноги. Широкие от удивления глаза стали ещё шире, а я улыбнулся и вышел на свет.

– Здравствуйте, Андрей Алексеевич. Вот мы, наконец, и встретились с вами в этой замечательной обстановке, где никто не помешает нам довести начатое вами до конца. Не знаю как вы, но я ждал эту встречу очень давно. Я не представлял, какая она будет, но, скажу честно, её формат меня вполне устраивает

– Я повторю свой вопрос: кто ты, и что я здесь делаю? – Говоря последние слова, он просто сорвался на крик. Я улыбался, что делало его ещё раздражительнее.

– Уважаемый, не кажется ли вам, что вы сейчас немного не в той ситуации, когда можете на кого-то кричать? Не хочу вас расстраивать, но кричать на человека, от которого явно сейчас зависит ваша жизнь, я думаю, что не стоит.

– Хорошо. Что я здесь делаю?

– Ну, очевидно, вы здесь ожидаете своей смерти.

Мне сильно понравилась его реакция. Он стал бледнее чем кто-либо, кого я видел бледным в своей жизни. Так же он начал дёргаться, но металлические дуги крепко держали его руки, а сама конструкция, закреплённая за пол, держалась, как вкопанная.

– Не дёргайтесь, Андрей Алексеевич. Вам это не поможет. Рассчитывая это приспособление, я планировал, что вы попробуете вырваться, так что вряд ли у вас это получится. Видите ли, когда человеку приходит время платить по счетам, за совершённые им поступки, судьба может завести его в самые необычные для него места и свести с самыми неожиданными людьми. Так случилось и с вами. Нет, вы конечно можете попробовать освободиться, но уверяю вас, что это у вас не получится. И да, можете даже не пробовать кричать: мы находимся на глубине десяти метров под землёй в заброшенном здании на отшибе города и двери я очень хорошо уплотнил. – Моментально раздался крик и мой смех, как ответ на его вопль. – Ну да, можете покричать. Это нормально.

– Кто ты? Какие долги? Я всем всё всегда отдаю! За героин я рассчитался! Всё! Надо ещё? Так и скажите, я принесу ещё! – Он кричал и извивался на своём кресте, а я стоял и слушал. Как мне нравился этот крик. Никогда не думал, что буду рад последнему крику другого человека.

– Андрей Алексеевич, ну какие деньги? Какой героин? О чём вы? Разве вы меня не помните? Ну, напрягите свою обнаркоманенную память? Я знаю, я изменился, но не настолько же… Конечно, вы не обязаны меня запомнить, но может, хоть что-то шевельнётся у вас в мозгах? А?

Он смотрел на меня и по его взгляду я понимал, что он меня не помнит. Конечно, кто мы для них, обычные смертные? А они хозяева жизни, покупающие нас с нашими судьбами.

– Мужик, я честно тебя не помню. Ты, скорее всего, меня с кем-то перепутал. У меня хорошая память на лица, я всех и всегда помню. Но ты… Что-то есть знакомое, но я тебя точно никогда не видел.

– Ну, как же, Андрей Алексеевич, вспомните, пару лет назад. Гололёд… Снег… Машины… Авария…

На последнем слове я достал фото моей жены и моей дочери. Одна фотография с живыми, вторая – с места происшествия. Если глаза человека могут стать ещё больше, то это и произошло с его глазами. Секунд десять он переводил глаза с одного фото на другое, а затем посмотрел на меня.

– Нет, это не ты! Ты был не таким, я же помню! Я уже говорил, у меня хорошая память на людей. Это был не ты!

– Да, не я. Теперь это уже не я. В этом ты прав. При чём, прав, как никогда. Я и сам, сейчас, когда смотрю в зеркало, не вижу там себя. Там кто-то другой. И этот другой жил этим днём. Я рад, что ты тоже дожил до этого дня. Значит, что в этом мире ещё есть немного справедливости. Ну и судьба, куда же без неё. Месяц назад ты чуть от герыча не умер, но тебя спасли. Моя бригада тебя везла в больницу. Помнишь?

На его лице отобразилась задумчивость. Не знаю, тянул ли он время или действительно вспоминал, но молчание пришлось прервать именно мне:

– Месяц назад ты чуть не загнулся от передозировки. Помнишь такое? – Кивок. – Молодец, что помнишь. И я помню. Я тогда очень разволновался за тебя, боялся, что не доживёшь до нашей встречи с глазу на глаз. Да не думай так сильно. Не вспомнишь ты меня. Ты в отключке был, руки свисали с носилок и голова болталась. Я сначала не понял, что это ты, да мои тебя записывать стали, и я просто обомлел. Смотрю: точно ты. Я летел, как на самолёте, чтобы тебя в больницу довезти, чтобы ты пожил ещё, хоть немного. Видать, сама судьба меня подталкивать начала, а то я что-то засиделся. А время-то идёт. Вот и ты говоришь, что я изменился… Идёт, значит, время… Идёт...

– Подожди. Ты же водитель. Ты возил бизнесмена какого-то. Я помню это! Но ты был тогда другой… Точно! Помню! Ты же не врач, ты водитель! Как ты мог видеть меня после передозировки?

– Ты чего, оглох совсем? Или это так на тебя лекарства подействовали? Я и не говорил, что я врач. Говорю, летел, как на самолёте. Тебя вёз. Водитель я, на скорой. Вот и вёз твою душонку, чтобы не покинула тебя раньше времени. Потом, через неделю снова в ту больницу приехали. Ну, куда тебя отвезли. Да я и разговорился с врачами знакомыми про наркоманов. Они про тебя и вспомнили. Намучились, говорят, с мажором. Рады, что тебя отец забрал, да что ты жив остался. Ну, я тоже рад, конечно же… Знаешь, такое странное смешанное чувство: вроде и рад, что ты выжил, но так хотел твоей смерти.

– Подожди! Давай поговорим! Я был не прав! Да, признаю! И что теперь? Что ты изменишь, убив меня? Я же не специально их убил! Я на льду вырулить не смог. Ну ты же сам водитель, знаешь, как такое бывает! Я могу заплатить! Да и мой отец поможет, он депутат! Ты же помнишь это? Мы многое можем.

Я подошёл, конечно, улыбаясь, и сделал ему ещё один укол.

– Что ты делаешь? Ты что, не слышишь меня? – Он кричал, явно чувствуя своё бессилие, к которому он абсолютно не привык. – Ты что мне уколол? Это яд? Отрава какая-то? Дай противоядие! Будь человеком! Я всё сделаю! Ну, что ты хочешь? Денег? Дам! Много дам!...

С этими словами его голова стала по чуть-чуть опускаться на грудь, и рот стал закрываться. Я отошёл в сторону и посмотрел на него: расслабляется, это хорошо, так и должно быть, значит действует моя «бормотуха». Я зашёл за прожектор и достал вторую часть своего приспособления. Со стороны оно чем-то напоминало вертел, для жарки быков: ручка, центральная ось, основание… Но было в нём ещё кое-что, что должно было протянуть агонию привязанного к кресту.