Тим Каррэн - Лунный череп

Внутри конюшни горели лампы, и какой-то старик смазывал уздечку.

Он увидел кровь на теле и одежде Вайса.

Увидел значок Лонгтри. И сбежал.

Вайс показал на коня Лонгтри и висящие на боках седельные сумки, а в углу конюшни лежало оружие и свёрнутый спальник.

И затем он упал на колени, скуля и плача, размазывая по лицу сопли и слюну.

- Не убивай меня, маршал! Ох, святые угодники, не убивай меня! - надтреснутым, картавым голосом умолял он. - Прошу тебя! Они меня заставили! Заставили!

Лонгтри снова ударил его по лицу, и Вайс взвыл в агонии.

Маршал вздохнул, подошёл к своим вещам и проверил их.

Всё было в порядке. Ордера и листовки с изображение разыскиваемых преступников были на месте.

Оружейный ремень и никелированный кольт тоже остались нетронуты.

А вот в его винтовке винчестер патронов не было.

Но больше ничего не изменилось.

Лонгтри услышал, как за его спиной Вайс побежал прочь.

Лонгтри быстро развернулся и выстрелил ему вслед дуплетом.

Удар отбросил Вайса через ворота. Середина туловища, куда попал заряд, превратилась в сплошное месиво.

На землю упал уже труп, чью верхнюю и нижнюю части соединяли лишь тонкие ленты кожи.

Покончив с делом, Лонгтри сел и закурил.

-5-

Позже, после того, как Лонгтри отвёз трупы к гробовщику и заплатил за их захоронение лошадьми и оружием самих бандитов, он отправился обратно.

Потом вернулся в лагерь Плоскоголовых, возвратил Быстрому Лису коня и ружьё и поблагодарил за помощь.

А потом ушёл.

Ему не нравилась Бэд-Ривер.

От неё шёл запах разложения и смерти.

Как и, по правде сказать, от большинства пограничных городков.

Мысли об этом вогнали Лонгтри в мрачную депрессию.

Поэтому он ехал вперёд.

Он направлялся на восток к форту Филипа Керни, где его должны были ждать указания от Службы маршалов США.

И той ночью в воздухе пахло пролитой кровью.

-6-

Стрелочник на железной дороге был огромным детиной.

В нём было почти сто сорок килограммов, и большей частью их составлял не жир, а закалённые долгой тяжёлой работой мышцы.

Ему было пятьдесят лет, и звали его Эйб Раньон.

В составе группы он патрулировал железнодорожные пути на территории Колорадо.

Он был предводителем всех ирландских банд от Канзаса до Денвера вдоль Канзасской Тихоокеанской железной дороги.

Кого-то ловил.

Кого-то отпускал.

Но больше всего ему нравилось работать на железной дороге.

А сегодня - особенно.

На юго-западе Монтаны разыгралась сильная буря.

Неба не было видно за хлопьями снега, а на землю уже нападал двенадцатисантиметровый слой, носимый ветрами, спустившимися с гор Тобакко Рут.

Раньон сидел в хижине стрелочника и раскладывал пасьянс при свете фонаря.

Снаружи завывал ветер, заставляя стены маленькой лачуги дрожать.

Раньон тихо ругался сквозь зубы, зная, что эту ночь ему придётся провести здесь.

Понимая, что только круглый дурак выйдет наружу в такую погоду.

Значит, сегодня ночью он останется без виски.

Только он, карты и крохотная печка, которая не даст ему замёрзнуть.

- Проклятье! - пробормотал он.

Мужчина откусил кончик сигары и закурил от спички, сплёвывая крошки табака.

В углу начали завиваться снежинки. Метель была настолько сильной, что снег прорывался в любую щель.

Раньон запихнул в щель тряпку. На какое-то время её хватит.

Сетуя на свою судьбу, он вытер руки о засаленный комбинезон и вернулся к карточной игре.

И тут он услышал какой-то звук.

Даже сквозь вой ветра и скрип старой хижины Раньон слышал, как кто-то копается возле поленницы с обратной стороны лачуги.

Раньон знал, кто это.

Он поднялся, вытащил свой самовзводный кольт 38-го калибра и открыл дверь.

В лицо ему ударил порыв ветра со снегом.

И, несмотря на вес и силу, мужчине пришлось отступить на пару шагов.

Сжав зубы и прищурив глаза, он заставил себя пойти вперёд, пробираясь по сугробам, которые иногда уже доставали ему до середины бедра.

Он подошёл со спины к ворам и поймал их врасплох.

- Эй, чёрт бы вас побрал, - крикнул Раньон, пытаясь заглушить вой снежной бури, - бросайте брёвна!

Ворами оказались трое костлявых индейцев, одетых в накидки из шкур бизона, а на ногах у них были гамаши из оленьих шкур.

Они уронили дрова и уставились на Раньона огромными, тёмными глазами. Тощие, голодные, замёрзшие. И доведённые до отчаяния.

- Пожалуйста, - произнёс один из них на английском. - Холодно.

Его английский был неплох для краснокожего, и Раньона аж всего затрясло.

Он всегда с пренебрежением относился к дикарям из племён Кроу и Черноногих, а особенно к тем из них, кто считал себя достаточно цивилизованными, чтобы разговаривать на языке белых.

Раньон, как любой уважающий себя нетерпимый белый, ненавидел индейцев.

Раньон родился и вырос на волне антииндейских настроений, и в нём воспитали ненависть ко всем, чей цвет кожи отличается от белого.

Лично ему индейцы не сделали ничего плохого, но Раньон знал, что во время набега племя шайеннов убило его бабушку и дедушку на индейской территории, а его отец смотрел с укрытия, как эти ублюдки снимали с них скальп.

- Вам холодно, да? - спросил Раньон.

Тот, кто умел говорить на английском, кивнул. Двое других просто смотрели.

Раньон знал, о чём они думают. Видел ненависть в их глазах. И чувствовал, что эти подлые и лживые отпрыски дьявола с огромным удовольствием перерезали бы ему глотку, а не вели разговоры.

- Мы попали в бурю, - произнёс индеец. - Нам нужны дрова для костра. Утром мы всё вернём.

- О, да, не сомневаюсь. Даже не сомневаюсь.

- Пожалуйста.

Голос был искренним, и будь это даже бродяга или самый мерзкий убийца, эта искренность тронула бы Раньона.

Но это были дикари.

И Раньон знал, что стоит показать им хоть каплю жалости и сочувствия, как они через минуту рассмеются тебе в лицо.

А потом вернутся и убьют тебя, как только выпадет такой шанс.

Краснокожие дьяволы-язычники не уважают сострадание; они принимают его за слабость.

- Если тебе холодно, краснокожий, - произнёс Раньон, целясь индейцу в лицо из 38-го калибра, - я могу тебя согреть. Беги!

- Пожалуйста, - повторил индеец. Он не лукавил. Ему сложно было переступить через свою гордость и умолять о нескольких щепках дерева, но он это сделал.

- Убирайтесь отсюда! - завопил Раньон. - Убирайтесь отсюда к чёртовой матери, пока я вас здесь не перестрелял!

Трое индейцев медленно начали отступать спиной вперёд, не сводя глаз с белого человека.

Слишком часто членов их клана убивали, стоило им только повернуться к белым спиной.

- Мы умрём, - произнёс один из мужчин. - Но и ты не выживешь.

И они двинулись прочь.