Алексей Большаков - Страстные приключения Изгоя

Особый интерес вызывали дисколеты, чьи характеристики даже для двадцать первого века достойные и поражающие.

Надо отметить, что профессор с большим искусством и подробно описывал бои, и пользовался спросом у подростковой аудитории. Но топовым и широко известным писателем он пока не стал.

Кроме того сказывалась загрузка и по основной работе. В России догорала эпоха Ельцина. Шел последний год его правления. Только что в Госдуме едва не прошла процедура импичмента, не хватило всего семнадцати голосов. А завтра должно состояться утверждение кандидатуры премьера.

Расстроенный Эдик, пожав руку два дня назад приехавшему на отдых профессору, неожиданно для себя задал вопрос:

— Как вы думаете, Алексей Викторович, Госдума утвердит премьера?

Профессор посмотрел на помятого Эдуарда и уверенно ответил:

— Скорее всего, да. Я даже уверен, что наверняка.

Молодой мужчина заметил:

— Но ведь коммунистов лишили постов в правительстве, выгнали Маслякова, и вообще отстранили от власти. И что ни так без боя утвердят преданного Ельцину Степашина?

Профессор улыбнулся. Он выглядел молодым и крепким, но в последнее время отпустил бороду, от чего лицо казалось старше. Но фигура была подтянутой, без живота, мускулистой, спортивной. Алексей Викторович каждый день посещал тренажерный зал и держал себя в форме. Совсем не похож, на кабинетного ученого. Но голос басистый, словно у батюшки.

— Коммунисты находятся в оппозиции, постольку поскольку им не хватает власти. Но в реальности Зюганов больше крикун, чем реальный борец, и полностью истратил свой показной пыл на голосовании по импичменту. Кроме того в случае роспуска Госдумы, коммунистам придется идти на выборы без административного ресурса и тех привилегий что дает депутатский статус. Потерять придется много, а премьером все равно по конституции станет, тот, кого предложит президент.

Эдуард почесал макушку и заметил:

— Но Госдуму распускают лишь после трех отклонений. И один раз они запороть Степашина могут. Надо как-то поторговаться.

Профессор согласно кивнул:

— На первый взгляд коммунистам действительно выгодно устроить торг, но…Наверное в нынешней ситуации Кремль на уступки не пойдет. Мало того вместо Степашина могут во второй раз предложить более одиозную фигуру. Так что маловероятно, что коммунисты пойдут на риск. Кроме того опять все будут говорить, мол левые как проститутки торгуются и ничего не получают. Скорее всего, Зюганов захочет сохранить солидный думский ресурс к уже близким выборам в парламент и не заострять лишнее внимание журналистов на своей уступчивости Кремлю при утверждении кандидатуры.

Эдик тогда задал напрашивающийся вопрос:

— А если бы импичмент прошел?

Профессор, добродушно ухмыльнувшись, ответил:

— Тогда бы тоже ничего не изменилось. Верховный суд отклонили бы импичмент, ссылаясь, что нет закона регламентирующую процедуру импичмента.

Эдик растеряно заморгал, промямлил:

— Так получается, что вся эта драма в Думе ничего не стоила… А я то думал, что судьбоносные заседания проходят.

Профессор пожал плечами и заметил:

— Только на первый взгляд думская оппозиция кажется крутой и непримиримой. А на деле она карманная. И если дерется то не за идеалы, а место у кормушки. Увы, но подавляющее большинство депутатов-коммунистов притворщики.

Эдик подметил:

— Большинство…

Алексей Викторович подтвердил:

— Подавляющее большинство. Но есть, конечно, и фанатичные коммунисты. В том числе среди депутатов, но таких сравнительно мало. Распад СССР нанес сокрушительный удар по коммунистической идеологии, и большая часть политиков работает на левый электорат и эксплуатирует ностальгию по прошлому, чем искренне верит. Такой подход ведет к тому, что КПРФ часто голосует не по идеям, а по шкурным интересам. Например, в августе 1996 года большая часть коммунистов отдала голос рыночнику и ярому поклоннику Ельцина Черномырдину, позабыв идеалы. Можно напомнить и голосование по Дубинину, и Геращенко. И тот и другой служили капитализму.

Эдуард надул губы и ответил:

— Никому верить нельзя… Все притворщики и обманщики.

Алексей кивнул подтверждая:

— Большинство политиков притворщики и обманщики. Точнее обманывают все политики, но есть те, что искренне верят в свой обман. Таких фанатиков сравнительно небольшой процент. Но, как правило, они хорошие ораторы и заряжаю фанатизмом остальных.

Молодой мужчина замолчал. Он вовсе не собирался говорить о политике. Но вырвалось у самого с языка. Тем более в стране было неспокойно, экономика только-только начала подниматься. А события в Думе заставили людей приникнуть к экранам телевидения. Отставка правительства Примакова была встречена большей частью народа крайне негативно. Только-только стало стабилизироваться и опять. А Ельцин стал чем-то вроде Карабаса Барабаса, объектом ненависти. Или больным зубом, от которого хотели избавиться.

Шутка ли, но только два процента населения доверяют главе государства. Надо до такого дожиться. А девяносто процентов не доверяют. А тут еще левое правительство в отставке и думаешь, не наступил ли конец света.

А НАТО тем временем бомбит Югославию. И поговаривают от Третьей мировой войне.

На этом фоне демонстративная измена Лены, с который ты знаком то всего неделю кажется мелочью.

Профессор недаром специалист, по психологии прочитав на лице Эдика сложную игру чувств, ответил:

— Не бери в голову! Все мы приезжаем на Утриш, чтобы по развлекаться. А Ленка из породы гуляющих девок. Стоит ли так переживать, сам найди себе другую подругу.

Эдуард тяжело вздохнул и промямлил:

— Мне кажется, я в нее по-настоящему влюбился. Это больше, чем страсть.

Профессор покачал головой:

— Влюбиться в Ленку… Она конечно женщина видная, и наверное когда-нибудь да остепениться. Но тут. Тут её вряд ли удержишь от измен.

Эдуард вкрадчиво спросил у Алексея Викторовича:

— А ли лекарство от ревности?

Профессор сразу же ответил:

— Есть доверие!

Эдуард со вздохом продолжил:

— Если нет доверия. Изменяют прямо на глазах!

Алексей Викторович тут же нашелся:

— Тогда терпение. Бог терпел и нам велел.

Эдик с сомнением заметил:

— Нет доказательств существования Бога. Во всяком случае, четких и определенных.

Профессор логично заметил:

— С верой жить как-то легче. Люди на что-то надеются. Это их утешает.

Но мало кто понимает, во что он верит. Например, большинство людей православные потому их предки православные, или все вокруг православные. Но расспроси их о Православии, то выяснится, что они, по сути, и не знают, во что веруют. Не знают и богословия, не читали ни разу катехизиса, а кто читал, то не слишком его понимал. Протестанты более подкованы в теории, но начни их расспрашивать, то тоже не поймешь какая у них вера. Например, спрашиваешь у баптистов о вечных адских муках, как это согласуется с учением о любящем Боге. Начинают бормотать что-то невнятное. А уже сектанты вообще порой в такой абсурдное верят… Причем некоторые секты с откровенно бредовым учением миллионов адептов достигают.