Ольга Ярмакова - the Notebook. Найденная история

Я узнала Его, этого громадного волка, чья взъерошенная морда с оскаленной пастью взирала на меня по ту сторону лужи. Эта заколдованная лужа, такое ощущение, что она там была во все времена.

Мы смотрели в глаза друг другу. Не знаю, что Он видел в моём взгляде, скорее ужас и растерянность, но Его глазища полыхали столь нестерпимо ярким небесным огнём, что у меня потекли слёзы, хоть я и сопротивлялась этому проявлению страха.

«Моя заблудшая овечка, моя ускользнувшая душа, мой упёртый и наивный враг, ты думала, что я о тебе забуду, или потеряю твой след? Глупая, глупая овца! Мой нюх переплюнет обоняние сотен тысяч псов, волков и рысей! Мои глаза зрят дальше земных покровов, и всякая тварь низшая благоволит мне, считаясь с моим превосходством. Смотри мне в глаза и видь ту необъятную и неотвратимую пропасть, в которую я погружу твою душу».

Я не могла произнести в ответ ни слова, мои уста запечатал холод, что лучами простирался из безумных горящих глаз Волка. Он почему-то мешкал и не решался ступить в воду, хотя расстояние от Него до меня было ничтожно малым, захоти Он преодолеть его в прыжке, уж я-то знала. И, тем не менее, Он не торопился, хотя зубы Его клацали от нетерпения. И я догадалась, мысль озарила меня вспышкой – Он не может коснуться воды, потому что боится её! Но чем она так опасна Волку? Я не успела об этом подумать, как Он ступил обратно в туман и вышел оттуда уже в человеческом обличье, смело шагнув в воду. И тут догадка полоснула мой разум: вода не причиняет Ему вреда в облике человека, но в животном – она способна Ему навредить!

«Не подходи ко мне! Не смей!» – Я отпрянула назад, но спиной упёрлась в стену дома, улица казавшаяся минуту назад бесконечно широкой, теперь сжалась до невозможной узости.

«Ты слепа, наблюдатель. Ты так была горда своими делишками, своими подвигами, что позабыла про меня, а я о тебе не забывал ни на миг. Ты ничто передо мною, ты слаба и тщедушна, ты бессмысленна, ты, в конце концов, посмела перейти дорогу мне, наивно решив, что тебе за это ничего не будет. Мне надоело гоняться за тобой, мы заигрались в кошки-мышки. Я завершу то, что должен. Сейчас!».

Если бы я могла убраться оттуда, то сделала это тотчас же, но меня что-то блокировало, а Его лицо уже нависло надо мной и каждое слово, вылетавшее из Его оскаленного рта, несло мерзкое зловоние гибели.

«Ну-с, моя дорогуша, моя запутавшаяся во времени душонка, теперь тебе некуда бежать и никто не спасёт принцессу из лап волка. Какой-то каламбур получился, но тебе не смешно, а зря, это последнее, что ты можешь себе позволить в отпущенном мной тебе времени. Я люблю души с примесью горького смеха. Этакая перчинка, разбавляющая смесь страха и смирения».

«Ты говоришь со мной, как любовник с возлюбленной» – Это вырвалось у меня случайно, а может мой вечный напарник-юмор меня решил пощадить и смягчить жуткий конец. А возможно и помочь мне выиграть время. Волк прищурился, но улыбнулся холодной и жёсткой улыбкой, а я отчаянно стала думать, как бы мне выскользнуть из Его ловушки.

«Любовник? Это больше, чем любовь. Разве Смерть любит, когда прибирает душу? Разве ей дозволено презренное чувство смертных? То, что я испытываю, куда сильнее и тысячекратно выше этой жалкой любви! Это непостижимое желание – разорвать тебе горло и впиться в него. Со всей невообразимой страстью вкусить живую кровь, что пока ещё не тронута и течёт по венам твоего тела! Я желаю обладать твоим телом столь сильно, как и изгнать жизнь из него. Я хочу твою волю, твою душу и твою жизнь вот здесь, на устах. Ты ничего не знаешь о любви, о жизни, иначе не говорила бы подобной глупости. То, что я испытываю к тебе, не объяснить ни на одном языке вселенной. Даже Солнце так не любит Землю, как я тебя. Твоя душа есть моя душа, твоя кровь – проводник, а жизнь лишь временное препятствие. Когда я вкушу первую каплю твоей крови, ты навеки станешь моей и ничьей более. Мы станем едины, одним целым. Вот она – единственная истина, которую ты сейчас познаешь».

Если я скажу, что не растерялась и вырвалась из Его цепких и весьма сильных объятий и дала дёру, то наврала бы с три короба. Я жутко испугалась, потому что Он говорил правду, и мы оба это знали. Я зажмурила глаза и сжалась. Чудеса происходят везде и довольно часто, но когда-нибудь и они заканчиваются, или просто их действие ограничено во времени и пространстве.

Волк не торопился, Он наслаждался моим пленённым видом и забавлялся от души. Я почувствовала, как Он едва касаясь моего лица, провёл носом, вдыхая мой запах.

«Что это у тебя? Я чувствую, что за тобой кто-то есть. Она. Вас связывает одна кровь. Она тоже особенная и имя её принадлежит цветку смерти. Может мне к ней наведаться после?».

Вот тут меня поразило осознание всей чудовищности сказанного – Он говорил о моей сестре, той, кто должен жить долго и счастливо и не ведать всей жути, что исходит из моей жизни. Я не могла допустить, чтобы Он причинил вред единственному человеку в моей жизни, кто рос со мной с детства и делился теплом души, согревая в минуты безысходного отчаяния. Я не могла!

Что есть силы, я пнула Его по ноге, кажется, попала в колено. Боль Ему была доступна, вопреки тем высокопарным дифирамбам о могуществе, так что Он скорчился и ухватился за колено, выпустив меня из оков рук. Я тут же забежала в самый центр лужи, озираясь по сторонам и соображая, куда бежать. Но вокруг лужи стеной стоял непроходимый туман, язычками, лизавший края лужи и словно обжигаясь, отступавший обратно.

Я знала, что Волку ничего не стоит войти в лужу, пока он в человеческом обличье, и Он вряд ли примет свой истинный облик. Но и вырваться из жуткого места я ещё не могла, мгла удерживала меня, подавляя мою силу.

«Это было смело, но глупо. Тебе никуда не сбежать от меня, глупышка Лиза. Ты лишь отсрочила на мгновение неизбежное».

Он стоял передо мной, улыбки больше не было, а глаза искрились яростью, я раздразнила в Нём зверя. Он сделал шаг, и Его нога в старомодном ботинке по щиколотку погрузилась в мутную жижу лужи. Я сделала шаг прочь. Волк погрузил и вторую ногу в воду, не торопясь и чуть пригнувшись, как охотник, что крадётся к добыче. Я снова отступила.

Когда Он оказался в центре лужи, а я вышла на «берег» противоположной стороны, туман прилип к моей спине, вязкой и вполне осязаемой паутиной. Я поняла, что прорваться сквозь него не смогу. Злорадная улыбка на лице Волка обнажила острые и длинные клыки. Он сделал ещё шаг. И тут в моей голове вспыхнули слова заклинания, пришедшие извне и которых я никогда прежде не слышала.

Вечно живущий во мраке,

Вскормленный тленом и кровью,

Тот, кто на трупе собаки,

Танцы творил смехотворно.

Кто ты? Крадущий стук сердца,