Роберт Маккаммон - Лесной Охотник

— Черт побери! — воскликнул Гантт, и было неясно, высказывается он насчет судьбы мальчика или сетует на то, что у них, похоже, появился нежелательный спутник, от которого можно было ждать чего угодно.

Майкл заметил, что мальчик что-то делает левой рукой: сжимает ее и трясет из стороны в сторону. Послышался щелчок. Майкл жестом попросил его разжать ладонь, но мальчик упрямился в течение нескольких секунд. По его темным глазам ничего нельзя было понять.

И вдруг ладонь раскрылась.

На ней оказалась пара пожелтевших кубиков с красными точками. Мальчик почти сразу снова сжал руку и продолжил трясти ее.

— Похоже, это подарок от того же солдата, который дал ему фуражку, — вслух подумал Майкл, тут же обратившись к Гантту. — Дай ему немного воды.

— Эй, ты здесь не командуешь!

Майкл повернулся к нему лицом. Здоровый зеленый глаз глядел строго — настолько, что Гантта проняло от этой непоколебимой уверенности.

— Воды, — повторил он.

Летчик пробормотал проклятие, которое, судя по злости, могло сбить с неба B-17 [11] Имеется в виду Boeing B-17 — первый серийный американский цельнометаллический тяжелый четырехмоторный бомбардировщик, начавший выпускаться в середине 1930-х годов. , однако флягу с ремня все же снял, открутил крышку и протянул мальчику питье.

— Пей, — подбодрил его Майкл.

Ребенок не отказался. Он сделал один глоток — только один, потому что прекрасно знал, что от количества воды зависит выживание всех троих попутчиков в этом диком краю. Он передал флягу обратно Гантту, тут же снова опустив куфию так, чтобы прикрыть рот.

Большими знаниями тамазигхского Майкл не обладал, но все же сумел подобрать слова, чтобы спросить у мальчика, есть ли поблизости колодец.

Ребенок жестом изобразил взлетающую птицу и указал пальцем на юго-запад. Майкл примерно понял, что его немой собеседник пытается описать расстояние.

— О чем ты с ним говоришь?

— Спрашиваю его, есть ли поблизости колодец. Он говорит… я думаю, что это достаточно далеко, на юго-западе.

— Как далеко?

— Он не сумел мне сказать.

— Что ж, я намерен продолжить держаться прежнего курса.

— Хорошо, — кивнул Майкл. — Полагаю, наши… гм… разногласия следует оставить позади, — он начал снова наматывать рубашку так, чтобы закрыть лицо и голову от солнца и песка. Интересно, был ли он когда-нибудь в своей жизни слабее, чем сейчас? Он даже сам себе не мог ответить на этот вопрос. Бывало всякое, но сейчас… Майкл чувствовал себя в аду. Жара подрывала даже волю к движению.

— Продолжай свой нынешний курс. А я собираюсь пойти с мальчиком, чтобы найти колодец.

— Что, прости? — «Вальтер» указал в грудь Майкла.

Позади себя он услышал, что ребенок зажал в руках кости. Интересно, какие сейчас выпали числа? Что преподнесет судьба? Счастливую семерку или «глаза змеи»?

Майкл принял решение. Если он не сможет переубедить Рольфа Гантта, стало быть, он умрет здесь, в этой пустыне. По крайней мере, смерть будет его собственным, свободным выбором, а не вынужденным обстоятельством в военном лагере, где смерть — единственная милость, достающаяся истощенным пленникам за колючей проволокой. К тому же, когда они узнают, кто он, его, скорее всего, тут же переправят прямо в Берлин, где какой-нибудь лысый безумный доктор в толстых очках будет жаждать разрезать его вдоль и поперек и изучить каждую клеточку его уникального тела, способного к превращению в волка. А он не собирался становиться подопытном зверем.

Майкл прислушался к перестуку костей в руках мальчика, а затем заговорил.

— Воспользуйся уже пистолетом или опусти его, — его голос был спокойным и даже, возможно, слишком усталым, однако в нем слышалась непробиваемая решимость человека, не страшащегося смерти. — Я собираюсь пойти с этим мальчиком и найти колодец. Может быть, мне это удастся, а может, нет. Но я не позволю тебе привести меня в лагерь для военнопленных. Да, я думал, что сумею от тебя сбежать. Сейчас я понимаю, что ты слишком внимателен, чтобы я мог тебя перехитрить, а побороть тебя я сейчас физически не в состоянии. Что ж, прими мое восхищение: ты в своем деле хорош, некоторых я и в такой своей форме мог побить, а тебя — нет. В целом сейчас мы схожи лишь тем, что наше время уходит, — он сделал паузу, чтобы позволить Гантту переварить эту мысль. «Вальтер» не сдвинулся ни на дюйм.

Майкл продолжил:

— Я предлагаю тебе забрать остатки воды и продолжить идти своей дорогой. Возможно, тебе и впрямь удастся найти аванпост или встретить патруль… сегодня вечером или завтра — как знать. А может, ты угодишь прямо к даласиффам. У тебя два пистолета, которые смогут чуть продлить твою жизнь в этом случае, но тут уж тебе должно повезти. Если же ты наткнешься на британский патруль, то сам окажешься в том положении, в которое хотел загнать меня. Да, может быть, ты и переживешь войну, но небо тебя ждать не будет. Что бы ты ни решил, Рольф, выбор за тобой. Это твой день, — Майкл осмелился бросить быстрый взгляд на опаленное солнцем небо. — И разве он не прекрасен?

— Ты с ума сошел, — ответил Гантт.

— Нет. Я пришел в себя. Ни один человек не сможет заставить меня сделать что-то против воли. И, возможно, эта позиция выйдет мне боком, потому что вооруженный человек, который с ней не согласен, сможет попросту прервать мою жизнь, но время покажет. Итак. Пистолет. Используй его… или опусти и проваливай, — Майкл обратил свое внимание на мальчика. — Колодец. Отведи меня туда.

Мальчик недоверчиво переводил взгляд с одного человека на другого, все еще зажимая кости в руке. Затем он вновь потряс их и раскрыл ладонь, показывая выпавшие числа. Майкл подумал, что, похоже, этот ребенок понимал, насколько сильным и мистическим образом числа могут влиять на человеческую жизнь.

Итак, ребенок направился на юго-запад.

Майкл последовал за ним.

Гантт стоял на перепутье, хотя по сути, под ним был лишь бесконечный песок, и ни о каких перекрестках и речи быть не могло. Он смотрел, как две фигуры — маленькая и большая — удаляются от него. Затем посмотрел в направлении своего курса на северо-запад, где, он надеялся, он мог бы найти своих братьев по оружию. Следом посмотрел на флягу, снял ее с ремня и на слух определил, какое скудное количество воды плещется внутри. Едва ли достаточно, чтобы сделать три глотка.

Это была огромная пустыня. Иногда орел, который умел летать достаточно высоко, чувствовал себя совершенно беспомощным на земле, потому что лишь небо было его царством, и он сожалел, что не мог остаться там навсегда.

Но сейчас он не был орлом. Он был человеком.

Наконец, он уронил руку с пистолетом по шву.

Его мысль была такова: если они угодят к даласиффам, то будут нуждаться в помощи. В его помощи. Потому что он был человеком действия .