Адам Нэвилл - Судные дни

– Думаю, при второй съемке. Сначала сними камерой на плече. На ходу.

Вообще, они не любили фильмы, снятые с рук, но такой эффект мог придать материалу некоторое разнообразие.

Дэн согласно кивнул и нахмурился, прикидывая технические детали.

– И еще, – тихо сказал Кайл, – я рад, что ты со мной. Честно.

– Только следи, чтобы Конвей на змею не наступил, – сказал Дэн и вернулся к камере.

Кайл сделал из бутылки такой глоток, что пластик смялся в его ладони, и пошел к лейтенанту, который стоял к ним спиной, не проявляя никакого интереса к съемке. Сняв солнечные очки, он равнодушно смотрел на рощицу мертвых деревьев.

Кайлу очень хотелось спросить, как человек с такой светлой кожей всю жизнь провел здесь, где солнце сжигает землю, превращая в пыль. Мармеладного цвета веснушки пятнали лицо и толстые руки, местами наливались чернотой, как будто подгорев. Между ними и многочисленными родинками проступала ярко-розовая кожа. Остатки коротко подстриженных волос, потемневших от пота, торчали из-под бейсболки с логотипом «Аризона Даймондбэкс» и когда-то, наверное, были по-гэльски рыжими. Ресницы так и остались бледно-оранжевыми. Шотландец или ирландец, приспособленный к холодному климату Северного полушария. Казалось, что в любой момент его может хватить инфаркт. Насквозь мокрая рубашка с короткими рукавами топорщилась на круглом животе, а форменный галстук больше походил на удавку.

Когда они впервые увидели старого полицейского – тот выбрался из огромного «линкольна» и вразвалочку пошел к ресторанчику в Юме, – то чуть не расхохотались. Под черными штанами, натянутыми чуть не до подмышек, виднелись белые спортивные носки над начищенными черными туфлями. Но, стоило ему войти в кондиционированную прохладу, смеяться сразу расхотелось. Жесткий изумрудный взгляд быстро заставил Кайла и Дэна относиться к лейтенанту серьезно.

И здесь, в шахте, отставной полицейский так и остался загадочным, таинственным, а его холодные глаза, казалось, застыли в вечном прищуре опухших век. Этот взгляд не позволял Кайлу расслабиться и не выдавал ни единой мысли лейтенанта Конвея. По пути сюда он почти не говорил – так, отпустил пару замечаний о дороге и погоде. Быстро, без всяких эмоций и только в ответ на бесплодные попытки Кайла завести беседу. Сказал, что ему нравится Тони Блэр. «Дело-то всегда в нас, а? Мы с миром разбираемся», – единственная фраза, которая сходила за мнение, из тех, что Конвей произнес за время их знакомства. Кайл чувствовал себя неуверенно рядом с ним, казался себе неопытным юнцом. Дэн лейтенанта просто побаивался.

– Похоже на декорации к вестерну, – сказал Кайл, кивнув в сторону тонких черных деревьев. И тут же пожалел о своих словах.

Бывший коп ничем не показал, что их слышал.

– Такие же, как тогда, – наконец сказал Конвей самому себе или, может, Кайлу.

– Простите?

– Пустынное железное дерево.

– Вот те деревья?

– В пустыне идет сильный дождь. Большинство людей об этом не знают. Даже летом. А эти деревья забирают все. Идет дождь, они цветут. В этом году выпало восемь дюймов осадков. А они стоят, как зимой, – детектив развернулся и ушел, оставив Кайла смотреть на пыльные черные ветки, старые, напоминающие скелеты. Многие из них валялись под ногами, на цементного цвета песке.

– Смотри.

Кайл послушно посмотрел. Конвей указывал пухлой ладонью на какую-то траву, напоминающую засохшие помидорные кусты.

– Чертов коготь. Должен цвести. А это каллиандра. Летом они очень красивые. Ярко-розовые цветы. Но не здесь, – Кайл увидел мертвые кусты и папоротники, но никаких цветов. Покосился на Конвея, который рубанул ладонью воздух. – А где карнегия? Видишь? Вперемешку с креозотовыми кустами. А вот те маленькие желтые деревья – это пустынная акация. В шестидесяти футах. Видишь?

– Ага, – Кайл тяжело вздохнул. Он ненавидел людей, которые сразу начинают играть на камеру, но человек, полностью к съемкам равнодушный, его тоже не радовал.

– Прямо за этой изгородью начинается пустыня. Она полна жизни. Не слушай тех, кто говорит другое.

Кайл посмотрел на остатки изгороди, сложенной из старых шпал, и дальше, где в серой пыли виднелась зелень и какие-то яркие точки. Нахмурился, по-прежнему ничего не понимая. Пот с бровей жег глаза. Промокнув лоб, он снова услышал Конвея:

– А там, где мы стоим, все мертво. Ничего не растет. Как в семьдесят пятом. – Лейтенант облизал тонкие губы. Стащил бейсболку, вытер ладонью пятнистую лысину и надел бейсболку обратно. – Здесь нет ничего. С семьдесят пятого.

Кайл с новым интересом посмотрел на землю. Потом показал на длинное строение в тени мертвых деревьев:

– И вон те деревья тоже.

– Это мескито. Когда-то они были зелеными.

– Сложно поверить, что здесь кто-то жил.

– Два года. За два года они убили это место.

Конвей прошел к Дэну и велел:

– Давай снимать на дороге.

На территории стояло восемь зданий. От чего-то вроде склада с высокой плоской крышей до маленьких хижин. И еще один длинный сарай. Белая глина на стенах засохла и отваливалась, обнажая красный кирпич.

Железо на крышах – там, где сохранились крыши, – выгнулось и покраснело от ржавчины. Кое-где виднелись голые черные балки, изъеденные затейливыми ходами насекомых. Крылечки засыпало серой пылью и мертвой травой. Остатки забора клонились к земле.

– Готов? – спросил Кайл у Дэна.

С Дэна катился пот, массивная грудь тяжело вздымалась под тяжестью камеры:

– В некоторых домах может быть темновато. В первом я свет поставил, а потом придется его перенести.

– Отлично.

Яркий свет заливал внутренность длинного белого дома, у которого они стояли.

– В ту ночь вы сначала пошли в это здание? – спросил Кайл у Конвея.

– Да.

Дэн поудобнее переместил камеру:

– Лучше всего мне идти позади мистера Конвея. Что скажете?

Кайл кивнул и вернулся к старому полицейскому:

– Мистер Конвей. Можем пробовать столько раз, сколько будет надо… – Он хотел продолжить, но его, очевидно, не слушали. Полицейский просто смотрел в дверной проем – так же, как до этого смотрел на мертвые деревья.

– Сержант Мэтт Конвей был первым представителем полиции, который оказался здесь 10 июля 1975 года, – сказал Кайл из-за левого плеча Дэна. Камера изучала профиль старика, глядевшего внутрь здания. – Мистер Конвей, расскажите нам об этой ночи. Все, что помните.

Лейтенант посмотрел на Кайла как на английского полудурка, а потом отвернулся:

– Я помню все. Такие ночи не заканчиваются.

Кайл бросил взгляд на Дэна, который скалился за камерой.

– В десять пятьдесят на станцию в Юме поступил звонок. Мужик с ранчо в пяти милях к западу отсюда услышал выстрелы. Его звали Агилар. Он умер. Здесь живет его сын. Эта земля ему тоже принадлежит. Надеюсь, у вас есть разрешение на съемку?