Кейт Хэмер - Девочка в красном пальто

– Прости, Бет, – говорит он наконец.

– Ты избегаешь меня.

– Ты права. Просто я не хочу обсуждать это. Все слишком тяжело. От разговоров все это становится реальностью. – Голос у него слабый, как будто он неизлечимо болен или попал в автомобильную аварию.

– Но ведь это и есть реальность. – Энергию, которая внезапно меня наполнила, я пытаюсь по спирали телефонного шнура передать Полу, чтобы побудить его к действию. – Слушай. Я хочу позвонить Джулии. Хочу попросить ее собрать вечером всех, кого получится.

– Всех?

– Да, всех моих подруг. Ты помнишь их – Несса, Белинда. – Я помедлила. – Кроме Элис.

Я пробормотала это очень тихо, вряд ли он услышал.

– Они звонили мне, но я никого не хотела видеть.

– А почему сегодня? – хмыкает Пол.

– Сегодня исполнилось ровно сто дней, Пол.

– А, прости.

– Не нужно постоянно извиняться, ты ни в чем не виноват. Я хочу, чтобы ты пришел, и Люси тоже. Нужно напечатать листовки.

– Листовки? – Его голос то приближался, то удалялся. Я подумала, что он лежит на диване, прикрыв глаза рукой.

– Да, и раздавать их. Или подкладывать под двери. Расклеить на фонарных столбах. Ты помнишь, что Несса – графический дизайнер? Я хочу попросить ее, чтобы она помогла мне сделать листовку на компьютере. – Я барабаню пальцами по столу. – Короче, постарайся прийти.

Джулия, Кирстен, Рози, Несса, Белинда – старая компания. Почти все они звонили мне. Не все, правда. Салли не позвонила. Несколько человек предпочли остаться в стороне, но почему-то именно молчание Салли задело меня. Я прекрасно помню, как Кармел гладила ее по волосам, а Салли запрокинула голову, безвольно свесив руки: «Боже мой, Кармел, это потрясающе. Только не останавливайся, прошу».

Положив трубку, я окинула взглядом дом и как будто увидела его впервые. Иллюзия порядка существовала только потому, что все вещи оставались на своих местах. Я прошлась по комнатам, везде зажгла лампочки, так что свет залил дом. Все поверхности были покрыты толстым слоем пыли. В дверных проемах висела паутина – забавно, что пауки неустанно трудились все это время, не обращая внимания на мое скорбное присутствие. Я наполняла ведро за ведром мыльной водой и скребла все подряд – полы, столы. Мне пришло в голову, что мой дом – это сцена, на которой должен состояться спектакль. Сцена должна быть подготовлена. Нужны декорации. Я спустилась в подвал, но в шкафу нашла только рождественские украшения. Я выбрала кое-что и развесила искусственные ветви пихты с позванивающими шишками над камином, а гирлянды разноцветных лампочек – между крючками с кружками.

Первой пришла Джулия, я увидела ее пухлую фигурку в розовом пальто, выбежала на дорожку и обняла.

– Я так рада видеть тебя, – сказала она. – Как ты похудела. Смотри, что я принесла!

Она протянула торт и вино. Несса принесла бездрожжевой хлеб, козий сыр, красный виноград. Каждая что-нибудь захватила, и стол ломился от еды. Странный банкет. Мои подруги напомнили мне птиц из стаи, которые подлетают к раненой товарке, подхватывают под крыло и помогают взлететь. Они ничего не сказали по поводу моих декораций – хотя со стороны могло показаться, что я тронулась рассудком. Прохожие, завидев столько автомобилей перед домом, думали, наверное, что у нас вечеринка – у нас и была вечеринка, только особого рода.

Несса принесла принтер, который мог напечатать разом тысячи листовок. Ах да – еще свечи, они взяли с собой множество свечей, их сумки и пакеты были забиты ими.

– Это на поздний вечер, – сказала Несса. – Если ты не против. Мы просто не знали, что еще может пригодиться.

– О… о… – Мне вспомнились церковные службы и как печально они выглядят, когда смотришь по телевизору – слабый свет свечей, тонкие голоса. Все печальное и чувствительное окончательно добивало меня.

– Мы не настаиваем, это не обязательно. Просто пришло в голову. – Ее темные, почти черные глаза с тревогой смотрят на меня.

– Конечно, конечно, – киваю я. Что-то внутри меня то ли растаяло, то ли хрустнуло. Я ломаю хлеб и засовываю в рот, впервые за сто дней мне хочется есть. – Это замечательно, мы зажжем их все. Как раньше делали.

Вечер был холодный и безоблачный. Мои подруги расставляли свечи на дорожках у парадного входа – как будто сажали в землю грибы, сотни грибов. Потом мы зажгли их. Боже мой, думаю я, неужели они сейчас запоют или еще что-нибудь в этом роде. Боже мой, упаси их от этого. Я не то что не смогу подпевать, я просто не выдержу этого. Я не знаю, что со мной будет и как они со мной справятся.

Но они тихо стоят позади меня, мы смотрим, как слабые огоньки разгораются, освещают темные уголки сада. Телевидение не в состоянии передать атмосферу, которую создает пламя свечей – оно отгоняет злых духов, заставляет отступить тьму. Воздух наполнился запахом горячего воска, пламя вспыхнуло, выхватило из темноты забор и фигуру человека за штакетником.

– Пол! – бросилась я к нему.

Он стоял по ту сторону забора. Его лицо поразило меня. Даже в слабом свете свечей, доходившем сюда, я увидела, как он постарел – я и помыслить не могла, что такое возможно. Передо мной стоял Пол, постаревший на десять лет.

– Ты пришел! Как я рада! А Люси? Люси с тобой?

– Нет. Она хотела прийти, но я отговорил. Я стараюсь оградить ее от всего этого, насколько возможно.

Кто я такая, чтобы объяснять ему, что его усилия тщетны.

– Я без машины. Пешком пришел, – сказал он, словно это имело значение.

– Жаль, – ответила я. – Я хотела извиниться перед ней. Проходи. Садись за стол, угощайся.

Он отрицательно покачал головой, и я поняла, что он категорически не хочет заходить в дом – словно тогда у него не останется возможности для бегства. Мы стояли по разные стороны забора, молчали, смотрели на пламя, а мои подруги бродили между свечами и, если какая-нибудь гасла от ветра, зажигали ее снова.

– Что тут происходит? Что ты творишь, Бет?

– Я пытаюсь растопить лед, Пол. Мне нужно что-то сделать… какое-то движение. Иначе я окончательно покроюсь коркой льда и умру. В один прекрасный день кто-нибудь придет и найдет меня окоченевшей в кровати. Я должна что-нибудь сделать. Что-то ведь лучше, чем ничего. Как ты думаешь?

Он не отвечал. Я подумала – интересно, а как это выглядит сверху, этот мерцающий, дрожащий огонь. Я подняла глаза и представила себе, что моя дочь там, что она – мотылек, невидимый на фоне ночного неба. Я засмеялась, а Пол уставился на меня, как будто я и правда тронулась умом.

– Я только что все поняла.

– Что?

– Чем мы тут занимаемся сейчас. Мы приманиваем ее обратно с помощью света.

– С помощью света?

– Да, света. – Я сжала его руку. – Разве ты не понимаешь? Мы указываем ей дорогу домой.