Иван Гурьянов - Ужасы чародейства (сборник)

Поутру родители и друзья нашли его покойнее; но он был так слаб, что ежеминутно ожидали конца его жизни. Призванный доктор дал ему несколько капель лекарства и, казалось, оне имели желанное действие: доктор однако же сомневался в его жизни.

В наступающую ночь Юлия опять явилась у одра болящаго, сама влила ему в рот несколько капель элексира. Альфонс почувствовал обновление сил.

— «Любезный Альфонс! Прошу, заклинаю тебя, живи и умоляй обо мне милосердаго Бога, котораго огорчила я моим смертоубийством».

— «Повинуюсь, дражайшая Юлия, но не хочу более видеть людей, хочу посвятить себя Богу. Хочу молиться далеко от людей».

— «Я могу это сделать», — сказала Юлия, — «следуй за мною».

Она подала руку больному; он получил новыя силы, встал и пошел за Юлиею.

Двери отворялись и затворялись сами собою.

Настал день: родители не нашли своего сына, горевали и включили его в число умерших, ибо полагали, что он ушел в горячке и где-нибудь погиб.

Чрез несколько лет узнали, что Альфонс далеко от Лангедока жил в пустыне и убегал людей.

Там молился он за Юлию, и когда мера молитв его исполнилась, тогда Юлия в светлой одежде предстала страдальцу и объявила ему, что грех ея разрешен милосердым Богом.

Альфонс обрадовался и умер на руках своей любезной. Тело Альфонса не найдено в его пустыне.

Один Студент маленькаго городка Вилетты, что в полумиле от города Арсиса, будучи уже в престарелых летах, женился на одной молоденькой крестьянке. — Прошел один год и один день после его свадьбы, как Груша, так называлась жена, умерла родами, произведя на свет довольно хорошее дитя.

Студент был уже слаб, и женился, собственно сказать, для того, чтобы только иметь кого-либо для товарищества и для того, чтобы кто-нибудь мог прислужишь ему. Соседи это знали, и злоречивые из них поговаривали на стороне, будто бы родившееся дитя не принадлежало Студенту, прибавляя к тому, что видели покойную Аграфену часто с каким-то высоким мужщиною одетым в черное платье, и что таковыя свидания бывали всегда скрытны. Слухи сии дошли и до Студента, сердце его облилось кровию, но как он был почтителен к памяти всех умерших, а потому и молчал, показывая будто этаго не подозревает.

В девятый вечер после похорон, он, прочтя обыкновенную вечернюю молитву, лег спать; ему представилось что люди говорят правду, и что его покойная Груша точно была не целомудренна, он начал сердиться; в сие время дитя, которое старался он укачать в колыбели, не засыпало и кричало, чем еще более разстроивало смутный дух стараго Студента, он с сердцем закричал, приподнявшись на постеле.

— «Да уснешь ли ты, неугомонное дитя! Замолчи и дай по крайней мере мне заснуть, или чорт тебя возми и с твоей проклятой матерью!»

Только что успел он выговорить сие, как услышал будто что-то покатилось на подволоке, потом глухой шум и наконец время от время какой-то странной крик, котораго не мог он разобрать.

Студент задрожал от страха; сердце его хотело выскочить. Он ясно видел, что несправедливость его обидела душу покойной его Аграфены, кусал себе губы, втайне проклинал свою нескромность; но его раскаяние не помогало, шум на подволоке, стук и крик не уменшались. Старый Студент не знал что делать, он не мог ни кричать, ни встать с постели.

Ночь сия казалась ему веком. Он не думал уже и пережить ее, приготовлял отдать душу свою Богу и от чистаго сердца молился о упокоении души жены его Аграфены, обещаясь отслужить по ней 9 панихид сряду.

Настало утро, шум умолк и наш старик поспешил, встав с постели, и весь покрытый холодным потом идти к дьячку и пономарю их приходской церкви.

Они со вниманием выслушали странное приключение и решительно уверяли, что это была душа покойницы, которая требует поминовения для очищения ее как можно скорее от огня чистительнаго и что, если не удовлетворится ея требование, то она не преминет придти и выдернуть ноги у мужа ея холодными костяными руками, чему множество было примеров.

У стараго студента волосы поднялись дыбом. Он тотчас побежал к Священнику, и заказал ему девять панихид.

К вечеру он возвратился домой несколько покойнее духом; но вообразите страх его, когда в сумерках поднялся на подволоке такой же шум и крик как прошлую ночь. Студент испугался пуще прежняго и стремглав бросился к дьячку, жившему с ним по соседству.

Благоразумный дьячек, тотчас разсудил, что двум человекам не возможно идти к мертвецам и одолеть их, а потому пригласил с собою двух молодых здоровых парней, которые, узнав причину, хвалились, что готовы попробовать силу свою и с самим сатаною.

Студент обрадовался и все четверо бодро пошли в дом, где шумел мертвец, однакож жар их простыл, когда услышали они, что там кто-то на подволоке кидает что-то тяжелое, что кто-то крепко стучит в потолок; а потом, когда услышали крик похожий на визг, то побледнели и решительно сказали, что кто хочет быть жив, тот конечно не должен оставаться в сем гнездилище мертвецов и чертей.

В сие время пришел к Студенту за каким-то делом крестьянин Симон, мужик здоровой, твердый и безстрашный. Хозяин чрезвычайно обрадовался его приходу и тотчас расказал ему свое несчастие. Симон покойно уселся на скамейке и захотел послушать внимательнее шуму и крику производимаго мертвецами.

Посидев около четверти часа, отважный Симон предложил слазить на подволоку и посмотреть что там такое.

Все ужаснулись.

— «Как дядя Симон, — сказал дьячок, — не уже ли ты осмелишься посмотреть на мертвеца, которой может, если только дотронется до тебя пальцем, сделать тебя уродом — помнишь ли ты тетку Орину, которую так избил мертвец, что она не могла и встать; а болынаго Ивана, котораго мой дедушка знал еще тогда когда он был мальчиком; помнишь ли как он захотел узнать мертвеца; которой ломал у него в доме разныя вещи; помнишь ли что с ним случилось? Мертвец дал ему такую плюху, что у него половина зубов выпали. Нет по моему, так лучше идти к батюшке священнику, да посоветоваться или уж совсем бросить дом».

— «Оно хорошо! — сказал Симон, а между тем лучше сходить на подволоку да посмотреть, вот двое парней пойдут за мною, а ты с хозяином останешься внизу».

Симон дал одному из парней в руки свечу, другаго вооружил вилами и сам пошел впереди их, взяв в левую руку полено, а в правую горсть пыли с намерением, если мертвец или кто другой нападет на него, то засыпать ему глаза и тогда начать управляться.

Твердо пошел Симон на подволоку; товарищи следовали за ним не очень близко и безпрестанно озираясь. Только что Симон ступил на верх, как шум умолк. Смельчак и его товарищи долго ходили по чердаку, но не могли увидеть мертвеца и сошли долой.