Кристина Старк - Гончие Лилит

Фанатки и раньше осаждали мою крепость, но они, как правило, были девчонками крепкой панковской закалки, прекрасно осознававшими, куда идут и чего хотят. А эта… Она выглядела потерянной. Было похоже, что какой-то придурочный бойфренд затащил ее на выступление «Костей Христа» вместо концерта «Бэкстрит Бойз». Затащил, обдолбался и бросил. Мне дико хотелось покоя в компании пива и розовых эльфов. Но оставить ее снаружи было все равно, что бросить слепого щенка голодной своре собак. И я увел ее в свой трейлер. Сказал, что гулять здесь не стоит, а ловить ей такси я сейчас не в состоянии. Она согласилась подождать до утра, пока все зомби не расползутся по щелям.

Трейлер был большим, она уединилась в одной комнате, я засел в другой, а перед тем закрылся наглухо. В моем трейлере был особенный замок. Если он закрывался изнутри, то и открыть его можно было только изнутри. И для этого требовалось ввести сложный и длинный код. Чего в нетрезвом состоянии я никак не мог сделать. Гениальное изобретение для тех, кто боится натворить чего-нибудь по пьяни.

Потом я ушел в свой угол, немного побренчал на гитаре, выдул пиво с щепоткой фейской пыльцы – и больше ничего не помню. Вообще. А утром…

Я думал, что повидал все в своей жизни. Оказалось, не все. Такое привыкли видеть парни вроде Терри, но не музыканты. Девочки-ангела больше не было. Вместо нее на кровати в соседней комнате лежало едва живое тело, сплошь покрытое кровоточащими ссадинами и свежими гематомами. Лицо было обезображено до неузнаваемости: глаза затекли, губы раздулись от отеков – на ней не осталось ни сантиметра чистой, здоровой кожи! Потом, когда ее заберут в больницу, я узнаю, что у нее еще и сломаны несколько ребер и рука.

Я вызвал «скорую», вслед за которой примчали и копы. И меня прямо с гастролей кинули за решетку. Где я приготовился провести не один год так точно. Я не знал, что и думать. Да, я мог выбить дерьмо из кого-нибудь по пьяни, мог размочалить пару гитар на сцене, но чтобы избить девушку до полуживого состояния!.. Я отказывался в это верить. Отрицал свою вину. Наш менеджер нанял для меня какого-то знаменитого адвоката…

А потом меня неожиданно выпустили. Жертва заявила, что это сделал не я, а кто-то другой. Кто-то, кто проник ночью в трейлер. По ее описанию составили фоторобот, но никто из нас никогда не видел никого похожего.

И только я знал, что она врет. Потому что никто не мог проникнуть в тот гребаный трейлер. Никто не мог ни войти в него, ни выйти, не зная секретный код. А он был известен только мне.

Я пришел к ней в больницу и прямо сказал ей об этом. Хотел выяснить, что же, к дьяволу, произошло в моем трейлере. Она плакала и отказывалась сознаваться, но я ее в конце концов уговорил. И вот тогда моя жизнь разделилась на «до» и «после».

Оказалось, я пришел к ней ночью и предложил развлечься. Она отказалась, и я взял свое силой, а за сопротивление отплатил жестокими побоями. Это ее версия произошедшего, а она была единственным вменяемым человеком в моем трейлере.

– Я не верю! – воскликнула я, сжимая руку Боунса, как тонущий в бурной реке сжал бы спасительный канат, брошенный с берега.

– Скай, я не питаю иллюзий на свой счет. Человек может расцарапать себе лицо или наставить синяков, но никто не сможет сломать самому себе руку или ребро в четырех стенах! Даже если очень захочет! Отбрось эмоции и посмотри на все это со стороны: какая из версий более вероятна? Музыкант-сатанист, замешанный в бесконечной череде драк и скандалов, жестоко избивает девушку, находясь под действием наркотиков? Или такая: студентка-отличница медицинского колледжа, описанная друзьями и однокурсниками как спокойный, неконфликтный человек, избивает себя сама до полусмерти?

– Все равно не верю! Ты не мог!

– Ты просто не была знакома со мной в те времена. Ты все еще до конца не представляешь, кем я был и какой образ жизни вел. Позднее я консультировался с психиатрами, и они подтвердили, что даже у здорового человека могут случаться периоды помутнения рассудка, приступы немотивированной агрессии, полная потеря контроля над собой. Тем более если он злоупотребляет алкоголем и наркотиками…

Было еще кое-что. Та дурь, что я употребил в ту ночь, – ее принес мне Митч, а этот парень давно потерял интерес к легким наркотикам и предпочитал забористую синтетику, которую доставал в таких местах, куда сам дьявол предпочитал не хаживать. Я тогда впервые пробовал такое и понятия не имел, как оно могло повлиять на меня. Но, глядя на Митча, который легко отвешивал пощечины своим подружкам, понимал, что вряд ли эта дурь сделает из меня принца Уэльского.

Чего я не мог понять, так это почему пострадавшая девочка не сказала копам правду. Стал допытываться и, когда своего добился, испытал настоящий шок. Она считала виноватой себя. Считала, что сама забрела в это место, а значит, ей некого винить кроме себя. Это просто… взорвало мой мозг. Как будто есть места на земле, где подонку официально дозволено быть подонком! Конечно, мне не хотелось мотать срок. Но как же я хотел встряхнуть ее и заорать, что от нее ничего не останется, если она, как дура, будет искать оправдание для каждой твари, что встретится ей на пути! Что у каждого человека есть право бродить где угодно, носить что угодно, общаться с кем угодно – и право засадить в тюрьму любого, кто вообразит, что можно насиловать, если юбка коротка…

– Чем все закончилось?

Боунс немного помолчал, словно у него свело челюсти, а потом, практически не разжимая их, произнес:

– Свадьбой.

Помолчав еще, он продолжал:

– Одного ее слова было достаточно, чтобы я сел надолго. Но она этого не сделала. Ей не нужны были ни мои деньги, ни мои извинения, никакие разбирательства, и ее покорность судьбе, отказ бунтовать и защищать себя – все это потрясло меня. Я словно увидел перед собой какого-то нереального персонажа из Библии, святого и всепрощающего до кончиков ногтей. Я просто не мог поверить, что такие люди существуют.

Я пришел к ней в больницу раз, потом второй, потом стал приходить каждый день. Мне нравилось смотреть на нее. Говорить с ней. Нравилось, как мы смотрелись вместе: этот ангел и я – черт, который только что выскочил из преисподней. Весь в татуировках с сатанинской символикой, в шрамах от бесконечных драк, с обритой налысо головой…

Я знал, что мы не пара, что она не может испытывать ко мне ничего, кроме лютой ненависти и отвращения. Я и не надеялся, что из этого союза может что-то выйти, но… Каждый найдет своего дьявола, если будет искать достаточно усердно.

Лилиан была на пять лет старше и заканчивала колледж. Родителей она не знала. Их с братом усыновила пара стариков-художников, которые умерли еще до нашего знакомства.