Кристина Старк - Гончие Лилит

– Боунс, ты не избивал ее. Она сама нанесла себе раны и другие повреждения, а единственного свидетеля умертвила. Потому что боялась, что ее обман вскроется. Зачем ей убивать, если нечего скрывать? И еще: если бы ты действительно на нее напал, она бы никак не успела засунуть собаке в глотку эту штуковину! Ведь потом Лилит забрали в больницу, и следующий раз в твоем трейлере она появилась очень не скоро! Она сделала это до того, как рухнула вся в крови на твою постель. Сначала она убила Кокса, а потом взялась за себя! Зачем? Всего лишь экстремальный, зато стопроцентный способ впечатлить тебя и стать частью твоей жизни! Ведь нам так трудно забыть тех, с кем мы обошлись несправедливо. Думаю, уже тогда она думала, что вы предназначены друг для друга…

Боунс смотрит на меня так, словно из моего рта вылетают не слова, а стрекозы – огромные, яркие, блестящие, как стекло.

«Ну же! Очнись! Это я, твое Небо, протягиваю тебе руки и хочу забрать тебя с собой – туда, где самые крутые радуги и самые розовые облака!»

– Скай, – бормочет он, глядя на меня широко раскрытыми глазами. – Я хочу, чтобы этот сон не заканчивался…

– Он не закончится, вот увидишь! Пусть только попробует!

В воздухе разливается колокольный звон, за первым следует второй удар колокола, третий. Не музыка, но ее величественный предок – выбрался на залитую солнцем крышу и ударил себя в грудь: «Я здесь! Я жив! И переживу вас всех с вашими никчемными песнями!»

Ветер обдал нас снежными хлопьями – легкими, как лепестки цветов сакуры. Не знаю, что чувствовал Боунс, когда прижимал меня к себе, плакал ли он, или улыбался, или смотрел, как зачарованный, в одну точку.

Что чувствует человек, когда выбирается из плена своего самого большого страха и становится свободным? Что творится в его душе, когда он одним махом перепрыгивает через пропасть и все демоны, преследовавшие его долгие годы, остаются по другую ее сторону? Что он ощущает, сжимая в руке доказательство своей невиновности?

Что он чувствует, когда до седьмого остается всего одно небо?

Мы остались на ночь в Милуоки. Сняли номер в Hyatt Regency с видом на озеро Мичиган и повесили на дверь табличку с надписью «Не беспокоить». Мне не нужно было ни шампанское в номер, ни шикарный ужин в ресторане отеля, ни повышенное внимание персонала – я хотела только одного: держать Боунса в плену своих рук и ни на секунду не выпускать. Кто знает, что может случиться, вдруг он растает, как дым, как ночное видение. Лежать с ним рядом, положив голову ему на грудь – туда, где под ухом бьется его горячее, мятежное сердце. Переплетать свои пальцы с его пальцами, надеясь, что он не отнимет руки, когда узнает…

Десятки слов вертятся у меня на языке, сотни слов звучат в моей голове не переставая – с того самого момента, как я увидела Боунса у ворот Милуокского кладбища. Но я не знаю, как начать. Не знаю, какие слова выбрать из этого многоголосого хора.

Наконец волнение переполняет меня, и я сажусь на кровати, подтянув колени к груди и натянув на ноги свитер.

– Мне нужно рассказать тебе кое-что. Ты поделился со мной своей историей, но ведь еще есть моя – и она такая же непростая. Я уже пыталась рассказать тебе ее – в больнице, помнишь? – но ты принял мои слова за бред сумасшедшего.

– Начинай, – улыбается Боунс. – Сегодня я с буддистским спокойствием выслушаю любое твое откровение и приму его.

– О'кей, тогда пропустим вступительную часть и перейдем к главному. Итак. Согласно пророчеству сатанистов, дьявол не просто желал смерти Богородицы, он хотел, чтобы она…

– Скай, – перебивает меня Боунс. – У меня острая аллергическая реакция на все, что касается сатанинских легенд.

Нервно кашляю в кулак.

– Прости. Я думаю, как объяснить. Знаешь, когда тебе отправили то видео и когда я решила, что потеряла тебя навсегда, Лилит предложила мне… кое-что…

Боунс хмурится, я опускаю глаза, не решаясь смотреть ему в лицо.

– Предложила что?

– Она предложила мне забеременеть. Чтобы не сойти с ума от одиночества. Тогда я восприняла это как заботу… Естественно, я не знала, что она следует этому дикому пророчеству и мечтает убить меня беременную!

– Я все еще не понимаю, о чем речь. Сжимаюсь в комок и заставляю себя сказать вслух:

– Я это сделала. У меня будет ребенок.

Боунс отстраняется и резко садится на кровати. По его лицу разливается такая мертвенная бледность, что он становится чуть ли не белее простыни.

– И… кто отец? – произносит он хриплым голосом.

Примерно такой реакции я и ждала. Ведь мы всегда предохранялись: он относился к этому очень серьезно.

– Лилит добилась полного совпадения с пророчеством, – нервно улыбаюсь я. – Это непорочно зачатый ребенок Архангела Камаэля.

– ЧЕРТ ПОБЕРИ! ТЫ ДУМАЕШЬ, ЭТО СМЕШНО?! – вскакивает Боунс и орет так, что мне хочется провалиться под землю и не показываться оттуда.

Он тут же пытается взять себя в руки, но видно, что от бурной истерики его удерживает только мгновение.

– Скай, я не могу! Просто не могу слышать весь этот бред про ангелов и демонов, будь они неладны! Ты можешь объяснить все нормально, без этой ахинеи?!

– Ладно, ладно! Лилит хотела, чтобы я была беременна твоим ребенком, потому что Арх… Кам… Ну, это же якобы ты!

Спотыкаясь на словах от волнения, объясняю ему все в подробностях, начиная с нашей с ним близости в беседке, когда я забрала презерватив, продолжая рассказом о генетической экспертизе и заканчивая приемом у доктора Бхагнари.

Боунс слушает так, словно я зачитываю ему приговор. Нервно кружа по комнате и хватаясь за голову.

– И какой срок?

– Четыре месяца…

– Четыре месяца?! – восклицает Боунс. – Поверить не могу, что ты умолчала об этом в доме отца в Дублине! И позже, в Саймонстауне!

Боунс натыкается на кофейный столик, и тот шумно опрокидывается. Но он этого не замечает – еще чуть-чуть, и начнет давить ногами упавшие на ковер чашки и блюдца. Нужно срочно его успокоить, или он тут все перевернет вверх дном.

– Я знаю, что ты хлебнул горя с чокнутыми… женщинами. Но, похоже, тебе досталась еще одна. Я представляю, какого ты обо мне мнения! Но в тот момент только это и могло меня спасти. Гарри, если бы не этот ребенок, мы бы вряд ли еще встретились в этой жизни. Да, да, это аморально – наплевав на твое мнение, навсегда связать тебя с собой таким вот образом. Но тогда я запретила себе об этом думать. Мне просто хотелось выжить! Выжить, уехать на край света и растить там нашего ребенка! А ты бы об этом просто не узнал!

– Просто не узнал? – переспрашивает он. – Просто не узнал?!

Все. Мне конец. Только сейчас замечаю, что забилась в угол кровати и натянула на себя одеяло. Пересижу в берлоге шторм, подожду, когда он утихнет.