Эшли Дьюал - Одинокие души (СИ)

— Вот и возвращайся в своё время! — раздраженно кричит брюнет. — Старая дура.

Глаза бабушки наполняются пеленой. Она сжимает губы и неуверенно топчется на месте.

— Не должна земля носить на себе, таких как ты.

— Да, отвали же ты от меня!

Брюнет остро реагирует на её слова. Его правая рука выпускает моё запястье и взмахивает вверх. Я не успеваю сообразить, что происходит. Просто резко становлюсь перед кулаком и отлетаю назад от удара. Меня кренит в сторону, я случайно задеваю бабушку, и мы неуклюже падаем навзничь.

Слышу смех парня, и растеряно подрываюсь с асфальта. Вижу рядом женщину, начинаю тяжело дышать и виновато помогаю ей подняться.

— Боже мой, простите, — шепчу я. — Простите меня, пожалуйста.

— Он хотел меня ударить, — шокировано восклицает бабушка и смотрит на меня так, словно я привидение. — Он хотел меня ударить!

— Поднимайтесь, прошу вас.

Я тяну женщину вверх, и одновременно борюсь с приступом гнева. Мне ужасно хочется выбить этому брюнету все зубы, а затем заставить его прилюдно просить у бабушки прощение. Посмотрела бы я на него. Остались бы его слова такими же острыми, если бы он был не в состоянии произнести даже собственное имя?

— Вы как?

— Пойдем, — парень хватает меня за плечо и тащит за собой, а я ошеломленно смотрю на женщину. Она стоит, не двигается, просто-напросто не верит в то, что на неё поднял руку какой-то щенок. Оглядываюсь, надеюсь, что кто-нибудь ей поможет, но понимаю, что люди на остановке вымерли. Там пусто. Никто не хочет нажить себе проблем. Абсолютно никто.

— Ты кретин, — ядовито произношу я. — Когда-нибудь я заставлю тебя сожалеть.

— Я так не думаю. — Брюнет подводит меня к машине, берет из рук широкоплечего парня мешок и грубо натягивает мне его на голову. Затем он стягивает мои запястья тугой веревкой, и я слышу его ухмылку. — Кажется, наша змея, наконец, угодила в петлю.

Мы едем минут сорок. По-крайней мере, мне так кажется.

В течение этого периода времени, я слышу тяжелое дыхание Киры, но мы не переговариваемся, так как прекрасно осознаем, что каждое наше слово станет достоянием всех присутствующих в машине.

Когда нас вытаскивают из салона, я неожиданно для себя улавливаю посторонний шум, и неуверенно делаю вывод, что заложников трое. В животе завязывается узел: неужели Астахов так же угодил в лапы этим отморозкам?

Меня хватают под руки и тащат по скользкому асфальту. Я пытаюсь уцепиться за какие-то детали, заметить нечто такое, что поможет мне понять, где я нахожусь: тщетно. Такой способностью обладают только гении.

Меня сажают на стул. Спину обдает холодный пластмасс, и я морщусь. Вот уж угодила в веселую ситуацию. И что же мне теперь делать? Как выбираться?

Внезапно темнота исчезает перед глазами: с меня стягивают мешок, и я невольно щурюсь. Свет в помещении неяркий, но почему-то роговицу щиплет. Я пытаюсь привыкнуть к обстановке, замечаю перед собой смазанную фигуру и сглатываю. Оглядываюсь, вижу рядом два стула. На них сидят девушка и парень. Кира и Леша. Отлично. Теперь и они попали в неприятности по вине моей недалекой сестры. Замечательно!

— Ты хорошо сохранилась, — отрезает женский голос, и я удивленно смотрю на девушку. Её лицо пока смазано, не вижу его очертаний. — Я думала, всё будет гораздо хуже.

— Я должна понимать, о чем ты?

— Но, а кто как не ты?

Улавливаю сначала ошеломленный вздох Киры, а затем замечаю, как сжимаются её кулаки. Не могу придумать оправдание такому поведению, и вновь поворачиваюсь к девушке.

Наконец, передо мной предстает четкая картинка.

Волосы незнакомки собраны в тугой хвост. Они рыжие, словно бронза или языки пламени. Глаза девушки голубые, широкие. На щеках рассыпаны веснушки хаотичными, корявыми точками. Я нахожу привлекательными её скулы и длинную шею. Хочу продолжить исследование, но теряю смысл.

Как гром среди ясного неба передо мной возникает автомобильная авария. Я спрашиваю Лешу о стае, он растеряно смотрит на меня, пытается ответить, а потом перед носом машины появляется препятствие. Девушка. Эта девушка.

— Вот это да, — как-то истерично протягиваю я, и качаю головой из стороны в стороны. Вскидываю брови. — Просто не верится в то, что я, наконец, познакомилась с тем неизвестным препятствием, из-за которого теперь на моем виске красуется белый шрам.

— Наташа, — незнакомка улыбается и подходит ко мне. — Приятно увидеть тебя вживую, а не через стекло автомобиля.

— Взаимно. — Я нахожусь на грани странных чувств. Мне хочется или орать от злости или смеяться от безумия. Пока не знаю, что выиграет. — И о чем же надо было думать, чтобы добровольно встать посреди дороги?

— О многом.

— К примеру?

— О мести.

— Мести? — я фыркаю. — Как низко. А более возвышенной цели не нашлось?

— Пока нет. — Девушка кашляет и изящно протирает рукой рот. — Не вовремя заболела. Но и такое бывает. В конце концов, на улице приближается зима.

— Будем говорить с тобой о погоде?

— А о чем хочешь поговорить ты?

— Ну, не знаю, — я пожимаю плечами и нервно улыбаюсь. — Например, о том, как такая как ты, смогла подчинить себе двух качков из лицея?

— Я никого не подчиняла. — Поясняет Наташа. — В нашей семье нет такого понятия, как повиновение. Все делают то, что считают нужным.

Я на мгновение задумываюсь, складываю пазлы воедино.

Итак, моя сестра связалась с ещё одной стаей, которая, придется отметить, называет себя немного по-другому, более цивилизованно.

Семья.

Оглядываюсь и сжимаю губы.

Я в логове противника. Здесь темно, потому что мало окон. Пахнет гарью и алкоголем. Стены бетонные, крепкие, лампы — с синей подсветкой. Где же я?

Выдыхаю. Придется развязать этой красавице язык.

— Только не говори, что ты предводительница этой семьи, — осторожно протягиваю я.

— И не скажу. Это не так.

— Тогда кто?

— Ты, Кобра, никогда не умела сдерживать себя, — улыбается девушка и подходит ко мне так близко, что я улавливаю в воздухе запах её лавандовых духов. — Вечно задавала вопросы, пыталась навязать всем своё мнение…

— Как же так вышло, что все знают, кто я, а я — нет.

— Не нужно было падать с крыши.

Я уязвленно замираю, но всё же выдавливаю улыбку. Эта игра перестает мне нравиться.

— Здесь душно, — отрезаю я. — Может, открыть окно?

— Серьёзно? — Наташа хитро сужает глаза. — Не думай, что я идиотка. Любой звук сможет рассказать тебе о нашем местоположении гораздо больше, чем я или некто иной в комнате.

— А в чем прок скрывать адрес этого помещения?

— Она скрывает не только адрес, — невнятно протягивает Кира, и я поворачиваю голову в сторону подруги. Решила заговорить? Наверно, взяла себя в руки. Рыжая подходит к блондинке и резко стаскивает с её лица мешок. Глаза девушек встречаются, и между ними проносится нечто странное, тяжелое, полное сожаления, обиды и злости. — Правда, Наташа?