Эшли Дьюал - Одинокие души (СИ)

Я тяжело дышу. Борюсь с огромным желанием врезать парню по лицу, оставить там красный отпечаток, доставить ему боль, такую же, как он доставляет мне.

Громко выдыхаю, и протираю руками лицо.

Ну почему он так влияет на меня? Почему мне так плохо, когда он кричит, или злится, или когда пытается оттолкнуть меня, или что-то скрывает? Я с ума схожу от непонятной связи. Максим никто для меня. Чужой человек. Я его абсолютно не знаю! Так почему кровь стынет, почему хочется реветь от одного его обидного слова, почему я готова провалиться сквозь землю, только бы не видеть в его глазах разочарование или гнев. Почему когда уголки его аккуратных губ поднимаются, у меня сжимаются ребра, и почему его обычные на первый взгляд темно-синие глаза не дают мне и малейшего шанса оторваться от них.

Я безнадежно падаю в какую-то дыру. Меня затягивают невидимые клешни в бездну полную необъяснимых странных вещей. Здесь нет звуков, слов, нет людей, нет кислорода. В этом мире я задыхаюсь от своих же чувств. В груди что-то взрывается, ошпаривает все органы, и заставляет или испытывать неимоверное удовольствие, или ноющую боль. Как избавиться от этих эмоций? Как вернутся в мир, где есть другие люди, есть нечто другое кроме глаз Макса, его губ и черных волос? Как задышать заново и оказаться на поверхности?

— Лия, — Кира берет меня за руку. — Пойдем же.

Киваю.

Стараюсь взять мысли под контроль. Эмоции и, правда, мешают, отвлекая от главных проблем, от главных целей. Моё увлечение Максом не приведет ни к чему хорошему. Я знаю. Так что логичней было бы просто-напросто забыть про него, выкинуть из головы.

— Я пойду первым, — тихо сообщает парень, открывает дверь, и у меня от его голоса мурашки несутся по телу. Такое дикое желание в груди злиться на Макса, ненавидеть его за те, слова, что он мне наговорил, но я не могу. Становится тошно. С каких это пор я стала такой сентиментальной и сопливой?

Выпрямляюсь и уверенно следую за парнем по узкому коридору. Надеюсь избавиться от бешеного стука в груди и пота на ладонях.

— Здесь так тихо, — замечает Кира, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть её лицо. — Разве это возможно? Шуметь должны хотя бы трубы, или сквозняк.

— Мы в подвале, — сообщает Макс. — Трубы проходят с другой стороны, а все щели надежно скрыты. Единственное, что меня настораживает, это запах.

— Запах?

— Да. Чувствуете? — он недоуменно осматривается. — Пахнет газом.

Блондинка поднимает подбородок, и её лицо становится серьёзным. Нахмурившись, она прикусывает губу.

— Ты уверен?

— Абсолютно, — парень вновь берет меня за руку. Только на этот раз гораздо уверенней. — Быстрей. Нужно смываться отсюда.

— Что происходит? — я ничего не понимаю. — Максим.

— У меня плохое предчувствие.

— Только не говори, что ты считаешь, будто этот подвал хотят подорвать, — смеясь, протягивает Кира, на что парень не отвечает. У меня застывает кровь, а блондинка судорожно выдыхает. — Серьёзно? Но ведь это безумие!

— А ты раньше не догадывалась, что имеешь дело с психами?

— Но Макс! — противлюсь я. — Какой в этом смысл? Банде нужны деньги. Убив нас, они их не получат!

— Они в любом случае ничего не получат, чужачка, — горько улыбается парень. — Вот и хотят замести следы.

— Тогда почему мы ещё не бежим? — панически шепчет Кира и прибавляет скорость. Она вырывается вперед, и оглядывается. — Ну же!

— Подождите, — растеряно протягиваю я и притормаживаю. Максим смотрит на меня так, словно я слабоумная и крепче сжимает руку.

— Ты чего? — жестко чеканит он. — Нужно торопиться!

— А как же Наташа?

Мой вопрос приводит друзей в шок и недоумение. Кира фыркает, пожимает плечами.

— По делам ей.

— Как ты можешь так говорить? — возмущаюсь я. — Никто не заслуживает смерти.

На этих словах я выдергиваю кисть из оков Максима, но парень ловко останавливает меня, ухватившись за плечи.

— Стой, — командует он. — Ты никуда не пойдешь.

— Мы должны вернуться за ней, Макс! Какой бы плохой и ужасной не была эта девушка, она не должна умереть.

— Ты даже не представляешь, о чем говоришь.

— Я как раз-таки, представляю. А вы, по-моему, решили, что можете жонглировать человеческими жизнями так, как вам заблагорассудиться. — Я стискиваю зубы и недовольно качаю головой. — Вы ошибаетесь.

— Наташина судьба — не наша проблема!

— Как ты можешь так говорить? — удивляюсь я, и разочарованно выдыхаю. — Я думала, ты другой.

— Что? О чем ты?

— Ни о чем.

Я вновь пытаюсь вырваться из рук Максима. Но он лишь сильней сжимает мои плечи, становится поперек дороги, сопротивляется, и тогда я неосознанно выставляю вперед локоть. Кость ударяет ему по скуле, парень ошеломленно откидывается назад и врезается спиной о бетонную стену.

Мне хватает нескольких секунд. Я решительно несусь обратно по коридору и вламываюсь в комнату, где стоят три стула: стул — для меня, стул — для Киры, и стул — для Астахова. Вижу на полу Наташу. Сажусь рядом и встряхиваю её за плечи.

— Эй, — протягиваю я. — Нужно уходить.

Девушка не реагирует, и я взволнованно выдыхаю.

— Наташа, прошу тебя. Скорей, очнись.

— Она не проснется, — недовольно отрезает мужской голос, и в проходе я вижу Макса. — Я ударил её по сонной артерии, и она уснула часа на три.

Не дожидаясь моего ответа, парень подходит к Рыжей, поднимает её на руки и идет к выходу.

— Не отставай, — просит он, и мы вновь бежим по серому, бетонному коридору. Запах гари усиливает, становится практически невыносимым, и я начинаю кашлять.

— Чужачка?

— Всё в порядке.

— Прикрой рукой нос.

— А как же ты?

— Говори меньше, — командует он.

— Подожди, а что с Кирой?

— Я сказал ей не ждать нас. — Максим усмехается. — К счастью, она не такая безбашенная, как ты.

Я киваю, и продолжаю бежать следом за парнем. Мы проходим мимо поломанного автомата с кофе и чаем. Затем я замечаю коробку с использованными лампочками, стопку пыльных стульев, диски, колонки и стол. Думаю, для чего все эти вещи, и пытаюсь понять, где мы находимся. Но мозг отказывается думать из-за обильного запаха газа. Через пару минут перед глазами начинают кружиться стены и падать потолок. Я хватаюсь руками за все, что находится рядом, не хочу отставать и ковыляю ногами. Кашель раздирает горло, и я мимолетно думаю о том, как сейчас тяжело Максу.

Внезапно цепляюсь ногой за поломанную доску, и легкая боль обжигает голень.

Я тихо стону, но бежать не перестаю. Наконец, мы выходим в какое-то большое помещение, напоминающее танцпол. Я уже не пытаюсь разглядеть всё досконально. Просто следую за парнем, и испускаю громкий вздох, когда мы оказываемся на свободе. Кислород сначала обжигает грудную клетку, я невольно сгибаюсь, но затем на смену коликам приходит облегчение, и на моем лице появляется улыбка.