Эшли Дьюал - Одинокие души (СИ)

— Нет! Я не собираюсь справляться одна. Я жду твоей помощи. — Подхожу к Карине и неуверенно кладу ладонь на её плечо. — Помоги мне понять, что происходит.

— Просто не высовывайся, — сдернув руку, шепчет она. — Затаись и никуда не лезь.

— Звучит так, словно ты защищаешь меня.

Сестра не отвечает. Выдыхает и идет к выходу.

— Карина! — окрикиваю и несусь следом за ней. — Подожди. Постой!

— Оставь меня в покое.

— И не подумаю.

— Придется. — Сестра заходит в свою комнату и, прежде чем захлопнуть дверь, выкрикивает. — Не доверяй никому. Даже мне.

Останавливаюсь перед закрытой дверью, и рассерженно ударяю о стену ногой. Осточертело носиться за Кариной и вымаливать у неё ответы. Осточертело!

Протираю руками лицо и несусь в ванну. Надеюсь, что вода поможет успокоиться.

Врываюсь в помещение, стягиваю волосы в тугой пучок. Выдыхаю, прикусываю губу, когда снимаю джинсы.

— Ауч, — жжет. Недовольно морщусь и приподнимаю ногу. На икре порез: длинный, но не глубокий.

Включаю душ, стягиваю оставшуюся одежду и аккуратно становлюсь под потоки воды. Глубоко выдыхаю.

Главное успокоиться.

Неожиданно чувствую колики на спине, на лопатках и пояснице. Недоуменно прохожусь по коже пальцами, разворачиваюсь к зеркалу и вижу, что спина покрыта синеватыми кругами. Словно разводы, на лопатках дымчатые следы от ударной волны, покраснения и крошечные царапины. Испуганно задерживаю дыхание, не представляю, что случится, заметь это мама, и обессиленно облокачиваюсь головой о кафель. Слишком много проблем, которые не под силу решить обыкновенному подростку. Слишком много вещей, справится с которыми, помочь сможет лишь реальный опыт, а не хорошо развитая фантазия.

Я ещё долго стою в ванне, греюсь под горячей водой, мерзну от панического страха. Пытаюсь понять, что делать, как быть. Но не прихожу ни к одному логичному выводу. Жизнь смазывается в одну сплошную полосу. Я уже не вижу, что было в прошлом, что в настоящем. Не вижу будущего. Сейчас я ощущаю острое недоумение, будто меня заперли в вакууме без кислорода. Билет наружу — раскрытие одной тайны.

Иногда мне удается дать правильный ответ, отыскать истину, но выходя из одного вакуума, я попадаю в другой, который ещё меньше, ещё крошечней. Опять пытаюсь выбраться. Тщетно. Меня вновь закрывают в новом помещении, вновь откачивают воздух, вновь требуют ответов.

Под конец кислорода в моих легких не остается, и я задыхаюсь.

Из ванны выхожу пропаренная, уставшая. Через силу сажусь за уроки: переписываю конспект Трубецкой и читаю физику. Абсолютно не отмечаю смысла в словах, но продолжаю пробегать глазами по тексту.

Закончив, иду на кухню и готовлю ужин.

Затем плетусь обратно в свою комнату и обессиленно падаю на кровать. Тут же спину слегка обдает жаром. Но это такая мизерная боль, что я не отдаю ей должного внимания. Выключаю лампу, смотрю в потолок и наблюдаю за тем, как свет исчезает, превращая бежевые обои в серые, затем в темно-синие, а после — в черные.

Так бы всегда чувствовать время, чувствовать, как оно тянется, чувствовать, как оно медленно плетется за нами, за вечно бегущими людьми.

Но это глупая иллюзия для тех, кто считает, будто у него на всё хватит часов, дней, месяцев. На самом деле время идет с такой дикой скоростью, что правильным было бы лишь ужаснуться и попытаться не упустить ни секунды.

Я так и вижу перед глазами табло. На первом месте дни, которые тянутся безумно долго. Затем часы, минуты, секунды. И лишь миллисекунды заставляют задуматься, показывая, как цифры в бешеном ритме сменяют друг друга.

Вот я лежу на кровати, смотрю на это табло, а время идет. Бежит. Несется. Никого не ждет.

Чего же тогда жду я?

Не знаю. Переворачиваюсь на бок, и закрываю глаза. Возможно, я жду, что решение само собой свалится мне на голову. Что прощение снизойдет с небес, а вина таинственным образом испариться.

Эти мечты лишь доказывают, насколько я неспособна сейчас справиться с существующими проблемами. Я подросток. Ребенок. Я могу лишь жаловаться, сетовать и пенять на судьбу. Что вы от меня хотите? Чего ждете?

Я совершила ошибку, натворила кучу глупостей, но ведь дети всегда ошибаются. Им можно простить оплошности. Можно закрыть глаза на частые промахи. Можно!

Тогда почему внутри что-то рвется наружу? Почему так плохо?

Я сворачиваюсь в клубок, и беззащитно зажмуриваюсь.

Не считаю себя верующей, но мне кажется, что когда-нибудь я отвечу за свои ошибки. В жизни на удивление часто действует правило «бумеранга». Если ты причинил кому-то зло, оно непременно к тебе вернется. Возможно, сейчас, возможно, чуть позже. Но рок никого не обойдет стороной, так как равновесие и справедливость — есть гарантия нашей жизни. Иначе, все бы мы уже давным-давно сошли с ума от бессмысленной свободы и безнаказанности.

Кто знает, может, уже сейчас рок навис надо мной, и я расплачиваюсь за свои ошибки.

Я одна. Я одинока. Никого нет рядом, и никто мне не поможет. А даже тот, кто захочет — не сможет этого сделать, так как мои ошибки непростительны. На них нет оправдания, следовательно, нет и способа помочь.

Выходит, моя расплата заключается в одиночестве. Мне предстоит справиться со всем без чьей-либо опоры, самостоятельно. И это самое сложное, так как чувствовать себя чужим и ненужным очень больно для любого человека.

Даже для меня.

Я плачу. Я сильно плачу, трясусь, дрожу, не могу контролировать себя. Вытягиваю вперед руки и крепко прижимаю к себе Лешу.

— Нет! — прошу я. — Пожалуйста, не надо!

— Рано или поздно это со всеми происходит.

— Но не с тобой.

— И со мной тоже.

— Но почему?

— Потому что пришло время, — Астахов поглаживает мою спину. — У нас есть ещё несколько часов.

— Несколько часов? — ужасаюсь я. — И ты так спокойно об этом говоришь?

— А как я должен говорить?

Парень отстраняется, и серьёзно смотрит мне в глаза.

— Будь сильной, — приказывает он.

— Но я не могу.

— Ты должна.

— Леша, я… — Астахов уходит. Внутри всё сжимается. — Нет, — шепчу. — Нет! Постой. Подожди! — друг отдаляется от меня всё дальше. — Не покидай меня. Пожалуйста!

— Кобра, — я испуганно вздрагиваю и вижу перед собой маму. Она в черном костюме, бледная, и она только что назвала меня по прозвищу. — Пойдем со мной.

— Куда?

— Пойдем.

Мама тянет меня к каким-то длинным, бесконечным столам. Вокруг них скопились люди, в основном женщины. Они режут фрукты, овощи, колбасу. Раскладывают на тарелки бутерброды, грибы и канапе.

— Помогай, — приказывает мама, уходит, и я сглатываю. Вытираю слезы, осматриваюсь. Вдруг вижу вдалеке Киру. Бегу к ней.

— Эй, — я едва не врезаюсь в блондинку. Та пьет виски из чашки. Кажется, это мамин любимый сервиз. — Мы должны что-то придумать!