Александр Варго - Пуповина

– Хочу тебе напомнить, что у тебя осталось полчаса. Пока что я не услышал ничего полезного.

Он наклонился ближе к застывшей старухе:

– Ты хорошо меня понимаешь, ведьма?

Она с трудом выбралась из-за стола и пробормотала:.

– Я хочу курить.

– Ты же вроде бросила? Там, на балконе.

– Бросила, – подтвердила Олеся Викторовна. – А вот теперь захотела.

Она сняла с полки какую-то блеклую коробочку, из которой извлекла сигарету. Открыла заслонку в печке, ловко прикурив от уголька.

– Ну, сынок, продолжим?

Сергей, не меняя выражения лица, ударил ее по уху. Голова старухи беспомощно вильнула, как надломленный подсолнух.

– Бей, бей, – закивала она, с наслаждением затягиваясь. Олеся Викторовна зашлась сухим кашлем, в покрасневших глазах показались слезы. – Можешь сразу меня убить, сынок.

Он побагровел.

– Издеваешься, сука? – зашипел Сергей. Схватив за тонкую кисть старухи, он вывернул руку. Она закричала.

– Я тебя слушаю. Очень внимательно, – сказал он.

Олеся Викторовна поднесла ко рту дрожащую руку с сигаретой и продолжила рассказ.

Женя вернулся только под утро. Его до сих пор трясло от пережитого. Кто бы мог подумать!

Сразу после его показаний их вместе с Денисом повезли на место драки. Однако, кроме нескольких капель крови и рассыпанных цветов, полицейские ничего не обнаружили. Да, еще нашли пакет, в котором был раздавленный домашний фонтанчик. Подарок для Олеси.

Кинолог пустил служебную собаку, и крупная овчарка по кличке Джесс, обнюхав место происшествия, кинулась в глубь парка. Оперативная группа ринулась за псом. Джесс остановился у набережной, под мостом, вопросительно глядя на кинолога. Тот посветил фонариком, выхватывая желтым лучом из темноты засохшие пятна крови. Рядом валялись окровавленные хозяйственные перчатки.

– Утонул? – спросил уставшим голосом следователь и повернулся к Денису. – Или утопил?

Дэн разрыдался.

Поскольку тело Антона так и не было найдено, к реке вскоре прибыла водолазная бригада.

А Женю с Власенко повезли обратно в милицию. В кабинете следователя он уговорил оперативников дать ему возможность подзарядить мобильник.

Женя молча глядел на мокрые от росы туфли. Отец наверняка будет орать на него. А может, и не будет. В последнее время он стал очень странным.

Сбежнев снова прокрутил в памяти прошедшую ночь. Пожалуй, самую длинную в его жизни. Но ему не в чем себя упрекнуть. Единственный его прокол – то, что он испугался. Да-да. Испугался и бросил друга. Но попробуй не испугаться, когда у Власенко нож!

По правде говоря, он не видел , что делали хулиганы с его другом. Он только успел заметить, как Вардан держал Антона, а Дэн поднес к его лицу нож, что-то говоря при этом. Он не расслышал, что именно, да это и не важно. Что может говорить этот дебил, у которого всего одна извилина, да и то, прямая?!

Как только он увидел, как нож касается лица Антона, он кинулся наутек. Не разбирая дороги.

Вот, собственно, что он и рассказал оперативникам.

Он открыл дверь и на цыпочках проскользнул внутрь.

Отец сидел на кухне, устремив потухший взгляд в стену. На столе стояла чашка с давно остывшим чаем и стопка исписанных листов.

– Ты…

Женя проглотил подступивший комок, про себя подумав о недожаренно-«сопливой» яичнице, которая никак не желала проваливаться в желудок.

– Ты что, не спал?

– Я ждал тебя, – ответил Петр Георгиевич. В голосе прозвучал мягкий укор. Мол, посмотри на меня. Я волнуюсь, мой мальчик. Очень волнуюсь.

– Я был в милиции. Я тебе звонил, – сказал Женя, скидывая ботинки.

– Да. Я это знаю.

Юноша снял куртку, повесил ее на крючок и уставился на отца. Он даже не повернулся к нему. Небось, все о своих травах думает. О травах и температурных перепадах. Блин.

– Девочке понравился подарок? – вдруг спросил Петр Георгиевич.

– Я не знаю, – нехотя произнес Женя. У него глаза слипались – так он хотел в уютную постель. Но спать нельзя, у него дел невпроворот. – Сам понимаешь, в такой ситуации не до подарков.

– Да, – бесцветно отозвался отец. Он подвинул к себе наполовину исписанный лист и взял в руки ручку. – Надеюсь, этот мерзавец больше не будет тебя доставать. Он и его дружок.

Женя подумал о Вардане. Наверное, его тоже задержали. Он ведь, кажется, соучастник.

– Приготовишь что-нибудь? – словно извиняясь, спросил отец. – У тебя хорошо получается, Женя.

Парень кивнул.

Готовить он умел и любил.

– Я сделаю харчо. Будешь?

Отец кивнул.

Взгляд Жени переместился на раковину, вернее, на кран, из которого текла струйка воды. Он плотно сжал губы. Как он сразу это не увидел?

Он закрыл кран.

В прошлый раз отец тоже оставил включенную воду на кухне. Поздно вечером.

Черт знает, что у отца в башке творится. Однажды его ночью разбудил какой-то шорох. Будто кто-то стоял за дверью. Решив, что ему померещилось, Женя просто повернулся на другой бок. А где-то через час он захотел в туалет. И когда он открыл дверь, увидев перед собой неподвижную фигуру отца, его мочевой пузырь едва не опорожнился прямо на месте. Петр Георгиевич был полностью одет, словно вот-вот собирался уйти на важную встречу. Только зашел на секунду поцеловать сына.

– Папа? – прошептал Женя, с потаенным страхом заглядывая в его пустые глаза.

Отец стоял, слегка ссутулившись. Он ничего не ответил. Просто стоял и невидящими глазами смотрел на Женю.

Ему сделалось страшно, и он, невзирая на мучительное желание облегчиться, юркнул обратно в комнату, накрывшись одеялом с головой. За дверью послышался глубокий вздох. Отец «проснулся». Об этом свидетельствовали шаркающие шаги, и они удалялись. Лишь спустя несколько минут Женя решился снова выйти из комнаты.

Иногда отец смотрел в окно. Он мог смотреть в окно часами, особенно когда идет дождь. Его можно называть старым очкариком и мудилой, и он бы не обернулся. Женя проверял. Будто в окно пялилась телесная оболочка его отца, а его начинка, душа с мозгами, парила где-то в другом полушарии. Например, в районе экватора. Там, где непроходимые джунгли и мошкара. Там, где среди лиан можно услышать злобное шипение габонской гадюки. И…

– Ты не обращал в последнее время внимания на странных людей? – тихо поинтересовался отец.

Женя, уже намеревающийся подняться к себе в комнату, нахмурился. Почему папа интересуется этим?

– Что ты имеешь в виду?

«Скажи ему».

Нет, про себя проговорил Женя.

Ну да. Как же, ведь на днях он видел какого-то мужика, который следовал за ним от школы до самой остановки и даже проехал немного с ним в одном автобусе, но это еще ничего

(Скажи! Это может быть важным!)

не значило.

– У меня нехорошее чувство, – глухо сказал отец, растирая грудь своей костлявой ладонью. – Нехорошее… Сегодня ночью я видел человека во дворе. Он смотрел на наш дом. Долго смотрел.